Ох, а я-то собирался получить удовольствие от подобного зрелища.

— А вы, ребята, я смотрю, сегодня начали с десерта? — сказал я максимально громко, разве что не крича. Китнисс подпрыгнула чуть ли не на метр от земли, а Пит залился таким густым румянцем, что стоило опасаться — не порвется ли у него какой-нибудь сосуд. Да, ради таких моментов я и живу.

— Я подожду там, — ухмыльнулся я, направляясь в гостиную. — Не забудьте помыть руки.

— Тебя не учили стучаться? — воскликнул в кухне распаленный Пит.

— А вас не учили закрывать дверь? — парировал я.

Я слышал, как они возятся, приводя себя в порядок. Ещё до меня доносилось недовольное бормотание Китнисс, и рокочущий голос Пита, который пытался ее утихомирить. Видно, это она оставила дверь открытой, так как ей было уже невмоготу запустить кое-куда руки и далее по списку. Какие же они были милые. И сколько раз уже я заставал их обжимающимися в саду и на крыльце? Но сегодня вышло просто нечто.

Чуть позже, сидя за столом и передавая мне блюдо с рыбой, Китнисс отчаянно избегала зрительного контакта. Я осторожно обсасывал рыбьи кости.

— Вкусно, — сказал я, не прекращая жевать. – Но, бьюсь об заклад, вы оба на вкус еще лучше, — добавил я, чтобы её позлить.

Вилка из ее руки со звоном упала на тарелку, у нее покраснела даже шея.

— Можешь ты просто есть? — пробормотала она.

— Да это просто чудо, что я еще в состоянии есть. Так вы травмировали мою психику, — продолжил я её подкалывать.

Серые глаза, которыми она меня сверлила, полыхали гневом.

— Знаешь, если тебе что-то не нравится, можешь взять и засунуть это себе в…

— Китнисс! — воскликнул Пит, прервав её тираду. А я просто зашелся от хохота. Черт, мне и впрямь нужно было сегодня посмеяться от души.

— Я просто сказал. Не хочу, чтобы микробы и всякое такое…

— Хеймитч, в следующий раз стучись, ладно? Возьми это себе за правило, даже если дверь открыта, — Пит явно на меня давил.

— Хорошо. Но помните: гигиена — превыше всего.

Китнисс прожгла меня убийственным взглядом. Уверен, не сиди рядом с ней Пит, и она могла бы запросто ткнуть в меня вилкой.

Ухмыляясь, я продолжил есть. Из этого лимона я уже выжал весь лимонад, какой мог.

Обедали мы в тишине. лишь Китнисс время от времени бросала на меня взгляд, прежде чем вернуться к трапезе. Молчание нарушил Пит.

— Эффи хочет нам помочь с открытием пекарни, — произнес он. Китнисс лишь тряхнула головой, все еще избегая встречаться со мной глазами. — Нам это совсем не помешает.

— Когда у вас это дело намечается? — спросил я.

— Мы думали, стройка продлится до декабря, но все неожиданно ускорилось, мы у строителей, видимо, на особом счету, так что мы планируем открыться к Празднику Урожая, — пустился в объяснения Пит.

— Но это все равно еще через месяц с лишним, — и какого черта она приезжает на месяц раньше?

Он лишь пожал плечами.

— Понятия не имею, но мы надеялись, что ты ее займешь как-нибудь. Нам так много всего нужно сделать, и мы не против ее присутствия, но ты же знаешь, порой её бывает слишком много…

— Я? Она вообще-то ради вас приезжает, — возмутился я.

И тут Китнисс наконец подняла на меня глаза, и ее угрюмость прорвала легкая усмешка.

— Да, но вы же ней старые приятели не разлей вода. У нас с Питом будет сумасшедший месяц, и ты же знаешь, до чего она бывает чувствительна. Ей понадобится ее собственный сопровождающий, — она смотрела на меня не отводя глаз, и в этом взгляде запросто читалось: В расчете, сукин сын.

Я состроил мрачную мину.

— Не собираюсь я с ней нянчиться. Я столько не выпью…

Пит обернулся ко мне.

— Мы не просим тебя быть нянькой. Мы рады, что она приедет, и будем с ней проводить время. Но ты же знаешь, она склонна во все совать свой нос, все проверять, если ей дать это делать. Просто помоги нам в этом смысле, хорошо?

Я был готов порвать их за это. Но, честно говоря, я не мог бы отказать Питу, когда он о чем-то просит. Может, дело было в том, насколько самоотверженно, бескорыстно он любил Китнисс, или в том каким честным, не поддающимся дурному человеком он был, или в том, как он обо мне заботился, несмотря на всю безнадегу моей жизни, но этот малыш проник мне в самое сердце. Однако я не собирался так легко с ним соглашаться. Не стоило раскрывать свои карты, давая понять, что я готов плясать по его дудку как влюбленная девочка.

— Я буду делать это от случая к случаю. Идет? — уступил я.

Пит просиял такой дурацкой широкой улыбкой, как будто только что развернул подарок, о котором только и мечтал.

— Только об этом мы тебя и просим, правда, Китнисс?

Она все так же пялилась на меня через стол серебристыми, как ртуть, и такими же, как она всепроникающими глазами. Она меня насквозь видела. Как всегда. После Клариссы, она была первой, кто сразу же меня раскусил.

— Только не оставляй её с нами наедине, — взмолилась она. — Кроме того, у нас есть ящик кое-чего стоящего твоего внимания в подполе.

Вот так они меня в это и втянули.

***

Нагрянула она в пятницу вечерним поездом. Не знаю, чего я ждал, но вид женщины, которая вышла из вагона, меня удивил. Вместо броской карикатуры, которой она была когда-то, теперь это была просто миниатюрная особа лет сорока. Я даже не сразу ее узнал, потому что прежде спрятанные под париком и забранные кверху волосы - как оказалось, блондинистые, даже льняные - теперь струились по плечам. Она оставалась ухоженной и хорошо одетой: тесно облегающий девичью фигурку синий костюм с золотыми пуговицами, наманикюренные пальчики, тщательный макияж. Но даже в нем сквозила некоторая сдержанность, так что главным украшением этого четко очерченного лица теперь были блестящие, как бриллианты, голубые глаза. Прежде я никогда не замечал ее прозрачных светлых глаз. Может, они и не могли сравниться по голубизне с небесными очами Пита, и все же они потрясали своей чистотой. Мне вдруг стало не по себе, и я весь внутренне напрягся от того, насколько она была теперь другая.

— Ну, поезда нынче уже не те, что прежде. Сервис нынче такой… — она недовольно сморщила личико, — ненавязчивый.

И она отряхнулась, прежде чем расцеловать Китнисс в обе щеки, да так крепко, что я, наконец-то, узнал в ней прежнюю Эффи. Держа нашу подопечную за плечи, она обозрела ее с ног до головы, включая хлопчатые мешковатые штаны, и утепленную рубашку с длинными рукавами и V-образным вырезом — этот наряд идеально подходил для охоты по осени, и Китнисс так все время ходила. Эффи же зацокала языком.

— Нам нужно сделать что-нибудь с твоим гардеробом, дорогая, — Китнисс закатила глаза, адресуясь к рядом стоящему Питу.

Эффи же, повернувшись к мальчишке, тут же растаяла. Принялась целовать в знак приветствия и его тоже, поглаживать его лицо своей маленькой ручкой, но была к малышу гораздо снисходительнее.

— Мой, мой… — вот всё, что она смогла поначалу выдавить, заметно тронутая его появлением. — Ты выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу. Хороший мальчик, — Эффи уплыла от него прочь, оставив Пита озадаченным, но польщенным.

Мне же она лишь сухо пожала руку.

— Ну, Хэймитч, тебя приятно видеть как всегда, — улыбка у нее была вымученная, но, честно говоря, раз речь шла об Эффи, я мог с это пережить. И буркнул что-то в ответ. Мы все пошли прочь, но на выходе со станции она вдруг остановилась.

— У нас будет машина? — спросила она.

Китнисс смерила ее убийственным взглядом.

— Хм, нет. Тут можно дойти пешком. Дистрикт Двенадцать не такой уж и большой.

— Ох! — выпалила она, обернувшись на каталку, которой я до этого не замечал. Та была с горкой завалена багажом. — Но как я дотащу вещи до Деревни Победителей? — сказала она, принюхиваясь, как будто это был самый важный вопрос на свете. Мы же втроем просто стояли и разглядывали гору чемоданов, поражаясь, что кому-то нужно столько вещей не то что на целую жизнь, а всего на месяц. Пит был вынужден в итоге вызвать грузовик, чтобы доставить все это на место. Когда этот драндулет прибыл, глаза Эффи еще больше расширились: