Настроение ближе к ночи стало совсем поганым – городишко с незаурядным названием Белокаменец тоже оказался пустым, в харчевне мест не было, а на постой их никто не взял. Люди здесь были какие-то хмурые, и потому, когда Меред решилась попытать счастья и постучалась в первую попавшуюся дверь, угрюмый хозяин лишь бросил один взгляд на Тэаргу, а затем отрицательно покачал головой и захлопнул дверь прямо перед носом у Птицы. Та же ситуация повторилась еще несколько раз, и на шестой Тэаргавар окликнула ее.

- Оставь – нас никто не пустит. Нужно покинуть город. Устроим ночлег за стеной – все равно метели нет, и мы сможем более-менее комфортно устроиться.

- Что может быть комфортнее заметенного снегами поля и ветра за шиворотом, действительно? – не удержавшись, съязвила Меред, обреченно отступая на шаг от крыльца. Если бы не Тэарга, наверняка ее хоть кто-то да впустил бы – но как только горожане видели закутанный в свободное пальто силуэт ведьмы, от которой на версту веяло холодом, желание помогать незнакомцам тут же пропадало. И Птица вполне понимала это: никому не хотелось подвергать семью возможной опасности.

- Других вариантов я не вижу, - флегматично заметила эльфийка. В темноте она походила на плакальщицу – в Паррене за мертвыми всегда ходили женщины, покрывавшие головы черными платками, да так, что лица видно не было; больше всего они напоминали саму смерть, и маленькая Меред боялась их пуще всего остального. Сейчас ее тоже передернуло: край длинного пальто полоскал сильный ветер, но капюшон ни разу не упал на плечи Тэарги. Казалось, что темнота вокруг ведьмы куда гуще и осязаемей, чем за несколько саженей от нее. Справившись со странным оцепенением, на миг сковавшим плечи, Меред проворчала:

- Другие варианты были бы, госпожа, если бы ты согласилась открыть лицо. Возможно, люди…

Тэарга вдруг коротко хохотнула – Меред даже замерла: до того она никогда не слышала, как эльфийская ведьма смеется. Звук этот прошелся холодком по рукам, вцепился морозом в загривок, и Птице отчаянно захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Голос Тэаргавар тоже ее пугал – он напоминал шепот теней из тех странных снов, которые и кошмарами не назовешь, но которые заставляли замереть все внутри в немом беспокойстве. Впрочем, проще было найти, что в колдунье ее не пугало.

- Ты ведь знаешь, кто я, Птица Меред, - ведьма подошла чуть ближе – ровно настолько, чтоб Меред смогла увидеть ее улыбку. Она подняла тонкие руки, и на миг девушке показалось, что сейчас она сбросит капюшон – но та лишь играючи провела хрупкими пальцами по самому краю ткани, расшитому вдоль темной рунической вязью. Жест этот был дразнящим, и Птица едва не отшатнулась прочь, - Как ты думаешь, приняли бы нас более радушно, если бы они увидели это своими глазами?

Меред и сама поняла, что сморозила глупость. Она и сама испытывала какой-то суеверный страх перед Рожденными Луной – это даже не было связано с самой Тэаргой. Просто где-то в подкорке лежало знание, что таких нужно сторониться, и Меред ничего не могла с собой поделать. С другой стороны, она ведь сумела как-то привыкнуть к желтым глазам эльфиек – почти звериным, внимательным, - к их бледной коже и почти бесцветным волосам, что казались седыми… Тэаргавар вряд ли была страшнее их. Впрочем, любопытство не настолько съедало Птицу, чтоб она попросила колдунью все же показать лицо.

- Ты не можешь навести на себя морок? – хмуро поинтересовалась Птица, в глубине души зная ответ. Тэарга покачала головой.

- Нет. Морок изменил бы черты моего лица, затенил бы цвет волос – но глаза остались бы прежними.

- Тогда я вообще не понимаю, что мы делаем и зачем, - в сердцах выдохнула Птица, взъерошив ладонью жесткие волосы и устало прикрыв глаза. Дамала ничего не сказала ей: не дала конкретного места, где искать ведунов, не поведала, как вообще это сделать… У Меред не было ничего – только весь огромный Тиннеред, растянутый далеко на юг, и неизвестность. Ты – как всегда, Хартанэ: улыбаешься мне краешком губ, оставляешь в ладонях смутную тень – а дальше сама, как хочешь. Зови тебя, не зови… Тэаргавар спрятала руки в широкие рукава, складывая их под грудью.

- Не переживай, Птица Меред. Все, что ты ищешь, скоро найдется.

- Ты что-то чувствуешь? – насторожилась Меред.

- Можно и так сказать. Некоторое беспокойство, - уклончиво ответила Тэарга, и Меред ощутила, как раздражение волной поднимается в груди: ведьма все это время молчала и не удосужилась хоть словом предупредить ее, что они не напрасно сейчас слоняются по незнакомому краю в поисках невесть кого. А теперь выяснялось, что она, видите ли, беспокоится.

- Почему ты говоришь об этом только теперь? – она и сама подивилась едкости в собственном голосе – обычно Атеа выражала всеобщую злость, да так, что словом могла бы разъесть всю земную твердь насквозь. Но сейчас Лебеденка рядом не было – посему приходилось самостоятельно справляться с собственными эмоциями, не прикрываясь ее пылкостью и несдержанностью.

- Потому что ты начала сдаваться, - ведьма двинулась прочь, к городской стене, и Меред, взмолившись про себя Хартанэ и попросив у богини терпения и сил, поспешила за ней, - Тебя нужно было успокоить. К этому я хотела прибегать в крайнем случае.

- Меня не нужно успокаивать, - почти по слогам процедила Меред. Настроение стало совсем паршивым, и в глубине души девушка понимала, что на Тэарге срываться не стоит, а потому старалась держать себя под контролем.

- Как скажешь, Птица Меред. Впрочем, для пущего эффекта я добавлю, что мы на верном пути.

- Откуда ты знаешь это? Тебе тени говорят? – девушка постаралась, чтоб вопрос прозвучал как можно нейтральнее, - Или ты что-то знаешь о ведунах?

- Ни то, ни другое, - ведьма примолкла в тот момент, когда они подошли к вратам, ведущим из города. Стражники проводили их внимательными взглядами, и ветер, танцующий на склонах, бросился к ногам двух девушек, когда они покинули черту Белокаменца, - Я просто чувствую, что эта дорога приведет нас куда нужно.

- Как это? – Меред нахмурилась, придушивая собственное раздражение: она любила загадки, но не настолько, чтоб играть в них сейчас.

- Ты ощущаешь своих сестер? – вопросом на вопрос ответила Тэарга, словно не слыша ее, - Чувствуешь других Птиц?

- Ну… да. Можно так сказать, наверное… - задумавшись на миг, неуверенно ответила Меред. Птицы действительно знали, когда кто-то из них оказывался поблизости. Они не могли сказать, кто именно, однако неизменно приходило ощущение легкой тревоги, волнения – и беспокойства.

- Вот и я ощущаю тех, кто принял на веру то же, что и я. Тех, кто догадался.

- Догадался о чем? Ведуны тоже работают с тенями? – допытывалась Меред, забыв о том, что совсем недавно она злилась на ведьму. Сейчас это больше походило не на злость, скорее – на жгучее любопытство и легкое недовольство тем, что эльфийка говорит так мало, заставляя Меред все выспрашивать.

- Как же ты вцепилась в моих теней, - Тэарга вновь усмехнулась, и Меред снова ощутила холодок, поднявший все волоски на теле дыбом. Сейчас это было неприятно – однако не страшно, - Нет. Они не работают с тенями. Лишь эльфы умеют звать древние силы. Людям это не дано, как и другим расам Бар-эс-Тиллада. Однако здешние ведуны знают правду, и я чую их. Как и они меня, думаю. Чем дальше мы идем, тем острее мое ощущение. Стало быть – эта тропа приведет нас ровно туда, куда нужно.

- Какую правду, Тэаргавар? – Птица ухватилась за ее слова, стараясь не выпустить их из рук – однако Тэарга подняла голову, и лунный свет на один миг, короче секунды, высветил бледно-алый сполох в темноте. Меред вздрогнула, не успев понять, было ли это лишь игрой ее воображения или же истиной – а затем тень снова скрыла лицо эльфийки.

- Ту, которую ты тоже узнаешь. Пока что еще рано. И не мне – наверное, не мне – открывать тебе ее.

Ведьма затихла, отворачиваясь к дороге, и Меред почти увидела, как слова, пойманные ею в ладони, утекают прочь, выхваченные из пальцев холодным ветром. Он закружил их, подняв над землей, швырнув их вверх, и они так и остались эфемерным звуком, почти прозрачным и таким тонким, что сейчас расслышать его Птица бы не сумела. Они обернулись танцем снежинок на потоках воздуха, гривами белоснежных лошадей, резвящихся на склонах в темноте, то появляющихся, то снова пропадающих в студеной зимней мгле. Девушка почти видела их длинные гривы, развевающиеся на ветру и вздымающиеся до самого неба, почти видела их силуэты – и поймать их она никогда бы не сумела.