Паренек смотрел на нее, раскрыв рот от изумления и хрипло дыша, и Мара ощущала колкие, словно иглы, сгустки энергий вокруг него. И тут же осознание пришло к ней, такое ясное и чистое, что она и сама поразилась, почему так долго не могла додуматься до такого очевидного ответа.

Силы соборников были однонаправлены. Лишь одна составляющая жизни, белая, словно метель за окном, твердая и непластичная, жесткая и материальная, лежала в их руках и обращалась энергией. Да, они могли творить ворожбу, могли созидать, могли создавать форму – однако внутри та была пустой. Она напоминала пустую оболочку, тело, лишенное духа. Мара видела энергии иначе, не разделяя их на черное и белое, а потому ее ворожба была живой и сильной, наполненной – и они ощущали это.

- Вы завидуете нам, - тихо вымолвила она, и колючие взгляды коснулись ее лица копьями, - Всем, кто мыслит и ощущает иначе, вы завидуете. Потому что на самом деле осознаете, что мы правы, однако вам не хватает смелости на то, чтоб оставить былое за спиной, - она усмехнулась, чуть прикрывая глаза, - Вокруг Алосты течет река – замерзшая ныне. Когда мы подходили к ней, я ощутила энергии Бессмертного, пронизывающие все вокруг. Сначала я думала, что это – ваших рук дело, и надеялась, что вы согласитесь помочь нам в этой борьбе. Однако сейчас я поняла, что вы не способны на такое колдовство. И никогда не захотите коснуться его.

- Конечно, - светловолосая женщина сверкнула прозрачно-синими глазами, исподлобья глядя на ведьму, - Ибо это – энергии Темной. Мы хотим сохранить чистоту, хотим сберечь мир. Вы же выпустили их на волю, и потому лишь вам разбираться с Охотой – мы руки своей не приложим к этому, даже если угроза реальна. Возможно, ты заманиваешь нас в ловушку специально, ведьма, чтобы потом нанести удар? Сама ведь рассказывала здесь нам о том, что все в мире – воля Творца, даже Темная со своими приспешниками… Что же ты противишься небесной воле и идешь против нее? Мы не купимся на это!

- Мне был дан знак, - Мара продолжала улыбаться, ощущая странную легкость и почему-то благодарность. Было ясно, что здесь им с Даэн ловить нечего, однако только что она наконец поняла, что Бессмертный даровал ей великую милость.

- Какой же? – фыркнула женщина, скрещивая руки на груди. Ведьма Гарварны дернула плечом:

- Мы были в Мертволесье, и там Бессмертный позволил мне обернуться светом. Тот свет поразил темных духов, напавших на нас. Сдается мне, если бы Творцу не был угоден мой шаг по этому пути, он бы дал мне умереть, не явив даже тени своей милости.

- Это правда, - Даэн, до того молчавшая, тоже сделала шаг вперед, уверенно глядя в глаза седовласому мужчине, - Я была там в тот час и видела, что произошло, своими глазами, - помолчав, она глубоко вздохнула, прикрывая ресницы. Когда она вновь открыла глаза, взгляд ее был задумчивым и спокойным, - Птицы Келерии зовут Хартанэ, высшую ипостась Светлого, для того, чтобы справиться с темнотой. Если бы я позволила себе хоть на миг усомниться в Шестикрылой, кости мои давно бы глодал ветер. Но я жива. И я верю тому, что говорит Мара.

- Это потому, что ее ложь отравила и тебя, - мальчишка, совсем уж бледный, мелко затряс головой, - Не пройдет и луны, как ты отвернешься от Светлого! Мы вообще не должны выпускать вас из Алосты, чтоб этот яд не расползался дальше по миру! Вас нужно заточить, а лучше – отпустить ваши души к праотцам, прилюдно, чтоб каждому была наука!

Соборники вновь переглянулись – на этот раз как-то неуверенно. Светлокосая женщина вопросительно взглянула на пожилого мужчину, и тот на мгновение заколебался. Даэн рядом небрежно положила руку на рукоять Крыла, и Мара ощутила, как вокруг Птицы золотом заиграли энергии, отвечая на ее зов.

- Попробуй, - флегматично пожала плечами ведьма, погружаясь в пустоту внутри себя. Рукам стало тяжело и как-то горячо, и вся мощь мира покорным потоком направилась к ней, послушная, но в то же время – совершенно свободная и вольная. Хранители Алосты замерли на своих местах, и на дне их расширившихся зрачков Мара видела страх, - Однако знай: ни одна из нас не пойдет в ваши руки добровольно. Трижды подумай, хочешь ли ты того.

Мальчишка тяжело сглотнул, разом осев и вжавшись в спинку кресла. Стоящий у чаш мужчина примирительно поднял ладони – нарочито медленно и неторопливо, показывая, что он не будет на них нападать.

- Мы позволим вам беспрепятственно покинуть город – вас никто не станет задерживать. Однако у Собора есть условия: вы уйдете немедля, нигде не задерживаясь. Алоста не будет помогать вам. Точка. И будьте уверены – другие провинции также не поддержат вас. Можете уходить из Эллоина. Здесь по-прежнему отрицают ложь, которую вы несете. И, - помедлив, он добавил, - Мне очень жаль, что Келерия отныне стоит на ее стороне.

- Келерия стоит на стороне жизни и готова защищать ее ценой своей собственной, - холодно ответила ему Даэн через плечо, отворачиваясь к двери. Мара сдвинулась с места, и вдвоем они зашагали прочь к выходу из зала, в котором ныне стояла немая тишина, которую на осколки дробило эхо их шагов.

Мир за пределами храма был бел и чист. Снег лежал всюду, и торопливые служки в темных груботканых балахонах усердно работали метлами, расчищая дорожки и ступени. Мара поглубже вдохнула морозный воздух, позволяя свежести вымести все, все-все, что только было тревожного в ее голове – все мысли и страхи, все вопросы. Да, Эллоин отказался помочь им. Да, теперь все осложнялось, и напряжение нарастало – однако Бессмертный уже не единожды явил ей себя, а потому ныне ведьма не сомневалась: в самый смутный час их не оставят.

- Что будем делать? – Даэн, спрятав руки в кожаные теплые перчатки, неторопливо спускалась вниз по ступеням Собора. Мара шла рядом, погруженная в странный пустой покой, и голос Даэн пришел к ней откуда-то издалека. Пожав плечами, Мара вздохнула, выпуская прозрачное облачко белого пара изо рта.

- Понятия не имею. Драться, Даэн. И молиться. Что еще нам с тобой остается?

- Чудесная тактика, - усмехнулась Коршун, - Впрочем, иного-то и нет. Я надеюсь, что кости, брошенные Хартанэ, на этот раз упадут так, что нам повезет.

Из-за колоны раздалось негромкое посвистывание и какой-то шорох. Инстинктивно Мара обернулась на звук: за колонной у входа в собор топтался какой-то долговязый мужичонка в смешной мохнатой шапке, что постоянно сползала на его лоб. Он отчаянно жестикулировал и махал им руками, зазывая к себе. Даэн нахмурилась, разглядывая его, а потом лицо ее вытянулось.

- Погоди-ка… Это же тот пройдоха, которого развернули на границе!..

Мара пригляделась к мужчине – и точно: перед ними стоял тот самый Тэлен, прячась в тени колонны. Женщины, не сговариваясь, направились к нему, на ходу перебрасываясь непонимающими взглядами. Когда они оказались совсем рядом, тот выступил из тени, поправляя шапку.

- Я уж думал, придется вам петь, чтоб вы услышали меня!.. Мерзейшие колдуны там сидят, вот ведь правда?.. – он покосился на распахнутые двери Собора, - Меня тоже слушать не стали. Выкинули, как паршивого пса. Какое там, какая Охота, вздор и чушь, тьфу! – Тэлен сплюнул сквозь зубы, хмуря кустистые брови. Даэн, вопросительно вздернувшая бровь, уже открыла было рот, однако мужчина опередил ее, продолжив, - Вы, небось, тоже им про Охоту баяли, да? И они вас развернули?

- Верно, - Мара разглядывала его внимательно, не зная, стоило ли доверять этому человеку или нет, - Чего ты хочешь от нас? Зачем окликнул?

- За тем, что есть у меня то, что вам надо, - Тэлен растянул сухие губы в улыбке, и столько радости в этом было, что Мара невольно прислушалась к нему сильнее: он не казался ей врагом.

- Армия ведунов? – Даэн явно была настроена куда более скептически. Тэлен, нервно оглянувшись по сторонам, поправил на плечах серые лохмотья, которые явно должны были напоминать балахоны жителей Алосты.

- Именно. Быть может, не такая большая, как вам бы хотелось, однако – есть.

Птица недоверчиво склонила голову набок, щуря темные глаза. Заметив это, мужчина поднял руки.