Меред не отвечала ей, и Атеа невольно взглянула на нее. Девушка внимательно оглядывала ее, словно первый раз увидела, всматривалась в ее лицо, будто бы что-то ища. Атеа встретила ее взгляд и непонимающе приподняла брови:
- Что?
- Ты изменилась, - Меред не отводила взгляда, и что-то странное было в выражении ее лица, что-то гораздо большее, чем все те эмоции, которые она обычно проявляла, - Вначале пути ты вела себя совсем иначе. Относилась ко всему иначе. Так немного времени прошло, а ты… стала серьезнее. Лучше. Ты выросла…
- Да ну тебя, - отмахнулась Лебедь, досадливо морща нос, - Побродишь с вами – еще и не так состаришься, ханжи несчастные. Все самые лучшие мои качества не выдерживают вашего гнета. Вот и приходится подстраиваться!
Меред вдруг поймала ее ладонь – да так быстро и мягко, что все колкие речи разом вылетели из головы. Атеа с недоверием смотрела на аккуратные жесткие пальцы, что так бережно держали ее руку – и ожидала дальнейшего развития событий. Вот наверняка сейчас последует какая-нибудь тирада, наполненная самоотверженным героизмом, это как раз в духе Меред… Но девушка лишь легонько сжала ее пальцы и, глядя прямо ей в глаза, хрипло выдохнула:
- Атеа, я… ты… - она шумно втянула носом воздух, а затем как-то протяжно вздохнула. Хватка ее ослабла, и она осторожно убрала руку, - Я очень рада, что ты стала такой. Правда, рада.
Прозвучало это совершенно безрадостно, да и Меред отводила глаза, словно нашкодивший щенок, невероятно смешной и трогательный. Атеа мрачно проворчала:
- Да никакой я не становилась, Богиня! Это ты просто глаза наконец раскрыла и увидела, насколько я хороша, да-да! – она скрестила руки на груди, глядя на Меред с легкой усмешкой. Подруга как-то совсем стушевалась под ее взглядом, отворачиваясь, но тут дверь отворилась, и к ним на крыльцо вышла Сольвэ, хмурая, словно небо в самую жуткую непогоду. Атеа повернулась к ней, - Как девочка?
- А угадай с трех раз, - буркнула женщина, рассеянно дернув упавшую на грудь огненную прядь, - Плохо она. Ревет, жмурится все время. Шепчет что-то, - помолчав, Крылатая продолжила, - Эрхи дала ей какой-то сонной травы, глядишь – и задремлет. Может, полегчает. Идемте. Я все на совете расскажу.
Она спустилась со ступеней, и Атеа направилась следом за ней. Позади брела Меред, почти бесшумно ступая за спиной, и краем глаза Лебедь видела ее силуэт за своим левым плечом. Поравнявшись с Сольвэ, девушка задумчиво оглядела двор, такой пустынный сейчас. Здесь всегда царила странная атмосфера – безмолвное спокойствие и суровая сила сплелись за стенами Гильдии в единую крепкую нить, что прошивала каждый камень, каждую башню и каждого человека, находящегося на этой земле. Возможно, потому Атеа и не сумела оставить Келерию: предать эту силу могли лишь единицы. Лебедь предпочитала бросать ей вызов – но не предавать.
Невысокая широкая башня, прозванная в Гильдии Насестом, поднималась всего лишь на четыре этажа над землей. Здесь было сухо и тепло, пахло чистотой и сосновыми поленьями, и Атеа, поднимаясь по истертым ступеням на третий этаж, в который раз подумала, что Насест нравился ей едва ли не сильнее всех других мест Келерии. Почему-то ей было уютно среди старинных гобеленов, пушистых шкур, развешенных на стенах, среди серого грубо обработанного камня, который выглядел благороднее мрамора. Это место казалось ей северным, мрачным и угрюмым с виду, но очень теплым на самом деле – и ей, златоволосой южанке, невероятно нравилось приходить сюда.
Все совещания Гильдии проходили на Насесте, зимой все приказы Лорелей оглашались именно тут – и здесь же устраивался традиционный пир, когда очередная стая птенцов обретала Крылья. Наставницы рассказывали старые байки девочкам, отныне носящим гордые птичьи имена и ставшим настоящими Птицами Келерии. Атеа помнила, как полулежала на устеленной теплой шкурой лавке, потягивая из чаши крепкий, горький вересковый мед, и на душе было так сладко и терпко, и сердце стучало чаще от гордости, хмеля и странной, ни на что не похожей радости, а в теплом полумраке, золотистом в свете факелов, Наставница Ашлинн рассказывала им чудесные истории и славные предания былого. И пахло тогда сосновыми поленьями, медом, дичью с пряными травами…
Сейчас же в Белом Зале не было отсветов пламени, танцующих на стенах, не было ароматного мяса в глубоких блюдах на длинных дубовых столах – зато собрались почти все Наставницы. Они рассаживались на устеленных шкурами лавках, обеспокоенно переговариваясь меж собой, и Атеа ощущала повисшую в Зале тревогу почти на вкус. Когда они вошли, все взгляды тут же впились в них, цепляясь так крепко. Лебедь развернула плечи, проходя мимо Крылатых, и церемонно опустилась рядом с Сольвэ. Меред юркнула за ней, усаживаясь чуть поодаль, как всегда особняком от всех, опуская голову так, чтоб никто не видел ее глаз. Вот и ты защищаешься как знаешь. Как и я.
Гулкое эхо шагов разнеслось под каменными сводами, и в Зал вошла Наставница Дамала, прозванная Ласточкой. При взгляде на нее девушку передернуло – вот уж кто нагонял страх на всю Гильдию, от мала до велика… Дамала как всегда была в черном, и от того лицо ее казалось совсем бледным, словно у привидения. Широкие полы ее мантии скользили над полом, и Атеа готова была поклясться: не знай она Наставницу – точно приняла бы ее за вестницу Дикой Охоты.
Дамала подошла к Сольвэ, склоняясь к ней, и что-то шепнула той на ухо. Сольвэ нахмурилась, бросив быстрый взгляд на девушек, а затем кивнула – явно нехотя. Ласточка выпрямилась и, не удостоив Меред и Атеа даже взглядом, проскрежетала:
- Идемте. Здесь разберутся и без вас.
- Крылатая, при всем уважении, на совет нас позвали наши сестры, - Атеа попыталась сделать так, чтоб голос ее звучал нежнее легкого ветерка в стеклянных трубочках, однако получилось не слишком правдоподобно. Дамала все-таки взглянула на нее и насмешливо фыркнула:
- Ишь ты. Самое большое достижение за твою жизнь, Атеа из Эглеира. Поздравляю. А теперь еще разок. Поднимайте свои зады со скамейки – и шагом марш за мной. Лорелей вряд ли понравится, если я сообщу ей, что ты пренебрегла ее приказом явиться по ее зову…
Атеа заскрежетала зубами, но смолчала, прикусив язык в тот момент, когда очередная колкость была готова сорваться с него. С Ласточкой она еще успеет поквитаться однажды – раз Лорелей зовет, дело может и подождать. Слишком много легенд ходило вокруг Старшей всей Гильдии, а потому Атеа ощущала предвкушение, покидая Белый Зал следом за Дамалой. Вся темнота мира, медленно, но верно обступающая их со всех сторон, не могла задавить почти что детского любопытства, легонько щекочущего в груди. Лорелей уж наверняка знала, что делать – а посему можно было бы отпустить смурные мысли прочь. Да только тревога все равно металась раненным зверем где-то на границе сознания, и, поднимаясь по высоким ступеням Северного Гнездовья – самой высокой башни Гильдии, - Атеа то и дело оглядывалась назад, глядя туда, где за стеной виднелись вспаханные когтями снежные шапки да следы, которые уже начал заметать ветер.
========== Глава 33. Королевский секрет ==========
Северное Гнездовье отличалось от всех других башен Гильдии. Самая дальняя и самая высокая башня впивалась в небо острым шпилем четырехскатной крыши, на углах которой сидели, раскинув огромные крылья, четыре каменные птицы. Повернутые по сторонам света, они, словно безмолвные стражи, встречали рассветы и провожали светило на закате, глядели на Нить Мира, натянутую через все небо, глядели в оба ее конца, будто чего-то ждали – на север и на юг. Зимой светлая полоса, мерцающая тысячами звезд, была видна куда хуже – зато летом горела до того ярко, что можно было увидеть целые скопления крохотных белых искорок, теряющиеся в небесной шири. Когда-то Атеа даже грезила, что это на самом деле далекие города неведомых стран, что парят над миром, как воздушные корабли. Но, когда она поделилась своими фантазиями с Меред, девочка неуверенно посмотрела на небо и покачала головой:
