Ати зажмурилась, выдыхая имя матери – или имя Хартанэ, она уж и сама не знала. Оставалось лишь ждать – девочка уже приготовилась к смертельному удару, как вдруг яркая вспышка высветила темноту под веками, и над ухом раздался пронзительный вопль. Лицо обожгло, словно кто-то держал ее голову над кипятком, и пар больно касался щек. Ати слепо заморгала, беззвучно крича и хватая ртом воздух. Духа не было рядом – он корчился на земле чуть поодаль, скуля и извиваясь, а перед ней живым щитом стояла одна из женщин, пришедших с юга – та самая, с золотой косой.
Дикий смотрел ей в лицо и скалился, что-то тихо шепча, и девушка не стала медлить. Она резко бросилась вперед, занося Крыло, и дух, заметив это, попытался откатиться в сторону. Однако Птице того и надо было: разгадав его маневр, девушка присела, разворачивая рывком корпус и подныривая вниз. Крыло ушло снизу вверх по широкой дуге, вспарывая подколенные жилы, и дикий закричал, падая в снег, пестрящий черными пятнами. Птица не стала ждать и тут же ударила, вгоняя клинок в его спину почти по самую рукоять. Дух дернулся, выгибаясь назад, и Ати увидела, как с его губ стекают густые темные капли.
Лучше бы тебе умереть сейчас-с-с… Лучше бы вам вс-с-сем… Ты пожалееш-ш-шь, что не согласилас-с-сь…
- Конечно, ага, - процедила сквозь зубы девушка, рывком проворачивая Крыло в теле духа. Тот вновь дернулся, а затем опал на землю черным пеплом и прахом. Птица брезгливо отряхнула клинок, и, спрятав его в ножны, тут же подняла глаза на Ати и бросилась к ней.
- Как ты? Посмотри на меня! – ее холодные руки коснулись лица Ати, и девочка зашипела от боли: кожа и впрямь казалась обожженной. Горло сдавило, а все тело начало немилосердно колотить. Птица внимательно оглядела ее и крепко прижала к себе, - Тише, тише. Все хорошо. Их больше нет.
- Но там же… там еще, - Ати всхлипнула, невольно сжимаясь в комок. Было страшно даже глаза открыть – казалось, что дух вновь появится перед ней, страшный и безжалостный, и тогда…
- Все закончилось. Не бойся. Их больше нет. Как тебя зовут?
- А… Ати, госпожа.
- Хорошее имя, хорошее. На мое похоже, - девочка чувствовала, как крепкие пальцы осторожно прощупывают ее кости, проверяя, нет ли переломов, - Ати, он не ранил тебя? Ну же, посмотри на меня, не плачь. Скажи, ты не ранена? – девушка силой приподняла ее лицо, заставляя смотреть в глаза. Ати, сглатывая слезы, затрясла головой:
- Нет, госпожа… Только лицо печет.
- Ничего, - Птица посмотрела куда-то в сторону, и лицо ее изменилось, став жестким и холодным, - Это не страшно. Не бойся.
Ати слышала скрип снега, словно кто-то спешил к ним – и девушка смотрела туда же. Страх снова зажал ее в тиски, и девочка вцепилась побелевшими пальцами в руку Птицы. Она верила ей: диких больше не было рядом, но увиденное она вряд ли сможет забыть скоро. Белые глаза не исчезали, даже когда Ати закрывала глаза. Не думать об этом. Не думать, матушка, помоги мне забыть… Чтобы хоть как-то отвлечься, девочка тихо спросила, стараясь говорить так, чтоб голос не дрожал:
- Госпожа, а та вспышка, когда стало горячо очень… что это? Дар Хартанэ?
Птица с золотой косой усмехнулась, но в глазах ее не было ни единой искорки веселья.
- Нет. Наша Знающая подпалила дикого, - девушка скосила глаза на нее и, поймав недоумевающий взгляд, пояснила, - Колдунья. Швырнула огонь в него, по касательной – тебя вряд ли задело бы, но его отвадило, - помолчав, она чуть тише добавила, - Благодаря ей я успела к тебе.
Ати ощутила, как все тело становится ватным, тяжелым, а страх, заползший в каждую клеточку ее тела, все никак не желает отпускать. Сегодня смерть была совсем рядом – как и тогда, несколько лет назад, в горящем доме. И Богиня снова помогла ей, не дав старухе забрать девочку в свое царство. Ати обмякла на руках у девушки, и, когда над ней склонилась белая, как мел, Наставница Сольвэ, могла лишь всхлипывать. Птица с золотой косой осторожно подняла ее на руки, что-то говоря Крылатой, но Ати уже не слышала – в голове было гулко и пусто, мысли разбегались рассыпанными бусинами, а перед глазами стоял лишь один образ, который девочка всеми силами пыталась выбросить из головы – но не получалось. Вряд ли такую память можно было вытравить хоть когда-нибудь. Но наверняка все Птицы жили с этим, и как-то же умудрялись спать, и как-то же умудрялись выходить против этого кошмара снова, и… Как-то…
Как только тяжелые ворота Гильдии захлопнулись за ними, Сольвэ забрала с ее рук плачущую девочку, казавшуюся пушинкой. Атеа бережно передала почти невесомое тело Крылатой, хмуро поглядывая на Ати: рановато ей было еще видеть все это. Слишком рановато.
Внутренний двор замка был заполнен – со всех сторон их обступили испуганные ученицы, совсем еще юные – видимо, те, которых они видели перед воротами, старшие Птицы, спустившиеся с башен, когда все уже было кончено, девушки, готовящийся к Первому и Второму Посвящениям, ведуньи… Шум стоял невообразимый – колокол звонил дважды всего несколько раз за всю историю существования Гильдии, а потому поначалу никто и не поверил в то, что дикие подобрались так близко.
Хорошо, что их было так немного. Иначе бы эти клуши не успели даже выйти нам на подмогу. Нас бы изодрали. А может, и нет…
Тэаргавар здорово помогла им – полосуя диких, Атеа краем глаза видела, как ведьма из воздуха сплетает огненные ленты и направляет их на духов, сжигая бестелесную плоть. И она спасла девочку, дав Лебедю несколько секунд на то, чтоб добежать на нее. Если бы не эльфийская ведьма, Ати уже сейчас смотрела бы пустыми глазами в небо, и Гильдия оплакивала бы свою потерянную дочь, так и не получившую Крылья. Атеа смотрела на нее, пристально разглядывая, запоминая, подмечая. Тэарга прятала руки в складках широких рукавов, оставаясь все такой же спокойной, словно пять минут назад на них не нападали дикие. Словно ничего и не было.
Атеа нахмурилась, ощущая, как в груди зверем заворочалось подозрение. Всю дорогу от Града-на-Перевале до Келерийской Гильдии ведьма шла позади них. На одном из привалов Меред подошла к Атеа и, понизив голос, рассказала, что колдунья постоянно оборачивается назад. Тогда Лебедь лишь отмахнулась, заявив, что им дела нет до того, почему там эльфийка смотрит в сторону Лореотта. А вот теперь получалось, что, возможно, дело и было. Атеа подняла голову, находя взглядом Меред. Девушка стояла, сжав руки в кулаки и не отрывала взгляда от ведьмы, которая, казалось, даже не замечала того. Лицо Птицы искажала такая ярость, какой Атеа сроду не видела – она даже не думала, что тихая и мягкая подруга способна на такое чувство.
Птенцы голосили, испуганно глядя на маленькую Ати в руках Сольвэ. Одна из девочек, круглолицая, со смешной льняной челкой, плакала навзрыд, и кто-то из старших успокаивал ее. До Атеа долетали лишь обрывки фраз. Смотри, с ней все хорошо… жива… Птицу не сломить… не плачь… Птенцы обступили Сольвэ, не давая ей проходу, и Наставница не выдержала:
- А ну-ка закрыли рты, все! – голос ее громом разнесся над Гильдией, и во дворе тут же повисла звенящая тишь: голоса смолкали быстро, и вскоре единственным звуком, нарушающим тишину, остался лишь тихий плач Ати, - Быстро подобрали сопли и разошлись по комнатам! Сегодня занятия отменяются – все спуститесь к ужину. И еще, - она обвела взглядом толпу учениц, и Атеа не смогла сдержать ухмылку: Сольвэ одним взглядом могла запугать девчонок больше, чем орда диких, - Если я узнаю, что хоть одна дура распространяет слухи, панику или просто истерит – лично высеку, перед всей Гильдией. Все предельно ясно?
Нестройное «Да, Наставница» стало ей ответом. Девочки хмурились, стараясь казаться храбрыми, утирали слезы, украдкой поглядывая на Ати и друг на друга. Сольвэ, оглядев их еще раз, прорычала:
- Раз ясно – живо разошлись. Дважды повторять я не буду.
Девочки засуетились, в молчании сбиваясь в крохотные стайки и разбегаясь. Старшие Птицы тоже расходились, перебросившись парой фраз с Сольвэ – но та лишь ограничивалась сухими кивками и ответами вроде «Дамала сообщит» или «Спускайтесь к ужину, будет обсуждаться». Наставнице Нийе, подошедшей к ним, Сольвэ тихо бросила:
