- Я спать, - известил я своего ночного гостя. - А ты можешь устроиться на полу.

  - Не горю желанием спать. Есть еще яблоки? Я их обожаю.

  - Утром соберешь в саду хоть целый мешок. Нам в дорогу на рассвете. Сперва доедем до приграничного блок-поста, возьмем проводника - я обещал вычистить от орочьей скверны брошенную деревню. А дальше возьмем курс к горе.

  - Договорились.

  Но сон так и не шел. Гарут взял несколько книг с моей полки, зажег свечу и устроился за столом. А я все думал о Создателе. Впервые ко мне снизошел Сам Господь, ожила статуя, как в главном храме Оцилона, когда посмотреть на это чудо собираются сотни людей - тысяч не вместил бы центральный храмовый зал. Мне полагалось испытывать... наверное, благовейный трепет и восхищение? Радость? Не было во мне этого. Наверное, мои ожидания просто не совпали с действительностью. Так учит книга 'О божественном и земном', написанная великим монахом-отшельником и мыслителем Карием Саминским. Карий был советником султана Хабата в Саминской Империи, которая пала после атаки адских тварей под командованием того, кто сидел в углу моей кельи за книгой и свечой.

  И что мне делать теперь? Бросить все и уйти, оставив Гарута самого добывать себе блаженство в посмертии? А в том, что именно это обещал Господь грешной душе, я не сомневался. Недостойно монаха и настоятеля! Покорно идти по землям орков, пробираясь как шпион, пытаться проникнуть в обитель Хсаруса? Один не справлюсь, а с Гарутом-Убийцей нет никакого желания даже разговаривать. Подумать только, скольких он убил! Предал Свет! Купился на посулы Сатана! Сатан не дурак, сразу узрел слабину в его душе... Вряд ли Гарут силен верой после таких жизней. Он будет бороться только за себя, а не за меня или любого из богов. И это уже есть грех. Объясниться с ним? Попытаться спасти, разбудив в нем человечность, привести вновь к Свету, уговорить покаяться? Пфф. Из всех прихожан этот был бы самым негодным. Гарут-Убийца - и покается? Никто не в силах отпустить ему такие тяжкие грехи. Да и он все понимает, не станет смешить народ, не пойдет в воскресный день в храм, не встанет в очередь на отпущение грехов...

  Да и братья меня в любом случае не поймут. Кстати, надо как-то незаметно вывести моего спутника из монастыря. А в пути - узнают ли его? Навряд ли. Мало кто остался в живых, кто помнит лицо Гратуана Смертоносца. По официальной версии, мы просто случайные спутники. А свою легенду пусть сам продумывает. Не менестрелями же притворяться.

  - Светает, Дэш, - негромко сказал Гарут.

  - Дэм, - поправил я. - Отец Дэм.

  - Да хоть Мать Тереза. Поднимай свое туловище, пора на подвиги.

  - Это у тебя подвиги, а у меня миссия, - поправил я его. - Святая и священная.

  - О да, - осклабился мой гость. - Ты герой, а я твой спутник. Оруженосец, грум и телохранитель, да?

  - Ну... - замялся я. По сути, он был прав. - Несколько грубовато прозвучало... Пойми, я же монах, я не могу отгонять разбойников, орков и трактирных хамов. Мое кредо - смиренность, кротость, прощение, проповедь, спасение души.

  - Неплохо устроился, - хмыкнул Гарут. - А если я не согласен?

  - То есть как? - удивился я. - Это же твое спасение!

  - Я жив, магия при мне, заработаю исцелением болячек и серийным производством благовонных амулетов, куплю дом, заведу себе жену и буду жить спокойной жизнью...

  - А Хсарус?

  - А Хсарус может сидеть под своей горой и резаться в кости со своими орками хоть до пришествия Великой Зимы, которой орочье племя так боится.

  Я ошарашенно молчал.

  - Ну подумай сам, - пожал плечами Гарут. - Выполним задание и тебя возвысят в духовном плане. А я что?

  - А что обещал тебе Господь? - осторожно спросил я.

  - Перевоплощение по моему выбору. Мою душу без потери памяти поместят в любое тело. В смысле, Венец создаст оболочку и поместит туда меня. И буду жить, пока не умру.

  - А что, для Светлых Небес слишком много грехов? - съехидничал я.

  - Грехов хватает. Но в так называемый рай мне как-то не хочется.

  - Почему?

  - Ожидаемый вопрос от монаха... Был я на этих 'небесах'. Ничего там приятного нет. Плаваешь себе в пустоте и чувствуешь, как постепенно становишься частью мира... Безвольной и безликой частью.

  - А Сатанова Яма? - Мне стало так интересно, что я заходил по комнате, между делом напяливая походный вариант рясы. Рубаха, плащ с капюшоном поверх и штаны на широких лямках - усовершенствование брата Руоза, которое было с радостью принято даже в Оцилоне, в том числе мастеровыми и стражниками.

  - Примерно то же самое. Ты становишься куском угля, который медленно сгорает в кипящей лаве... Это очень больно, неприятно и к такому никогда не привыкнешь.

  - Надо это записать... надо записать... - бормотал я, отыскивая бумагу в ящике стола.

  - Не записывай, не приведи Венец если кто прочитает... Враз побросают все полезные дела и ударятся в разгул.

  - Действительно... - Я почесал подбородок.

  - Я не удивляюсь. У богов свои способы переваривать пищу.

  - Пищу? - возмутился я, не переставая поражаться циничности собеседника.

  - Если ты внимательно слушал бывалого человека, - зевнул Гарут. - То наверняка усвоил пару простых истин. Для богов мы - ПИЩА. В пищу идут души умерших. После смерти они сортируются по степени праведности, как смородина, например, черная, белая, красная... Как ты думаешь, зачем богам помещать души в некое пространство? Дабы вознаградить или покарать за земную жизнь? Глупости. Им это вообще ни к чему, неразумно было бы предполагать, что у богов нет своей корысти. Ад и рай, если упростить догматы - это их желудки. У прежних богов была другая корысть, они питались излучением аур молящихся. И, если откровенно, Сатан и Венец лично меня больше устраивают...

  - Пусть так, - не стал спорить я. Надо было обдумать и приготовить свои аргументы. - Но что ты имеешь против этой миссии?

  - Пока ничего. - Гарут поднялся со стула и задул огарок свечи. - Пошли уже по коням, пока меня твои монахи не засекли...

  ***

  Из монастыря мы выехали на смирных лошадках, навьюченных снедью, одеждой и яблоками. Гарут не врал - яблоки он очень любил и хрустел ими при каждом удобном случае. Вопреки моим опасениям, братья ничего не сказали, увидев моего спутника. Наверное потому, что я облачил его в свою старую длиннополую рясу и накинул ему капюшон на голову - в таком виде его легко было принять за любого послушника. Хвала Господу, худых в монастыре хватало.

  На первый взгляд, все казалось довольно просто. Пересечь земли, оставленные орками, заодно выжигая шаманскую магию. После пересечь земли, которые орки ещё не оставили. Тут посложнее, но если идти лесами и переправляться через реки вплавь или вброд, то можно не привлекать внимания аборигенов. Найти гору Хсаруса и вход в нее. Войти и выжечь амулеты. Тут я надеялся на своего спутника, который, как мне помнится по летописям, был тот еще убивец, и мог бы отвлечь внимание прислужников бога-демона, пока я доберусь до шаманов.

  Однако меня терзали мысли, что дорога будет совсем несладкой. Насколько я помню начертание этих земель, нам предстоял путь по лесам, полным нечисти. По пустошам, полным призраков. По неиспользуемым трактам, на которых на всякий случай приготовили засады все, кому не очень лень. Изредка будут попадаться настоящие города-крепости, в которых живут нормальные люди, привыкшие обороняться от полчищ орков. Там были и крепкие отряды, и сильные маги, и забитые амбары на случай долгих осад. Мысленно сделал себе заметку - проложить маршрут так, чтобы такие города нам попадались как можно чаще.

  Гарут молча ехал, не пытаясь понукать своего доходягу. То ли сообразил, что это бесполезно, то ли задумался о чем-то своем. Я благоразумно не приставал с расспросами, хоть и хотелось услышать рассказы о богах, безднах ада и пресветлых чертогах. Успеется, решил я смиренно, как полагается монаху.