Пятеро целителей провели у кровати отца не меньше шести часов. Они произносили какие-то заклинания, пытались с ним говорить, поили его зельями, но никаких видимых результатов это, похоже не давало. К утру, когда все уже явно устали, а мама даже задремала, положив голову на мое плечо, целитель Харди подошел к нам, тронул маму за руку, чтобы она проснулась, и тихо сказал:

— Похоже разум у вашего мужа нарушен только частично, а вот память повреждена основательно. Не берусь утверждать наверняка, но может так случиться, что он не будет помнить, кто вы, не будет знать, кем он был раньше, и, возможно, не сможет больше колдовать. Мы постараемся сделать все возможное, чтобы он смог хотя бы говорить. Если мы будем знать, что за заклинание его поразило, тогда будет шанс восстановить и разум, и память. Но, боюсь, я знаю, каким именно заклинанием ударили в мистера Малфоя, и если я прав, мы уже почти ничего не сможем сделать, потому что я подозреваю темную магию, а она, как вам известно, потому и запрещена в нашем мире, что последствия ее зачастую уже необратимы, — он произнес это все с абсолютно бесстрастным лицом. У меня пробежал холодок по спине. — Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать. Да, еще одно. Разговаривайте с ним, ему это будет полезно.

Целители ушли, а я провел несколько ужасных часов, гладя маму по то и дело вздрагивающей спине и слушая ее тихие всхлипы, каждый из которых больно колол меня прямо в душу и делал и без того незаживающие душевные раны еще более глубокими.

*

В пятницу утром я собирался возвращаться в Хогвартс. Никакие мои уговоры так и не заставили маму съездить домой хотя бы на день, она ни на шаг не отходила от отца. Она разговаривала с ним и ухаживала лучше колдомедиков, но это мало улучшало ситуацию.

Он сейчас сидел около окна и смотрел куда-то вдаль, может быть, он наблюдал за тем, что происходило на улице, а возможно, витал где-то в своих мирах. Мама почти с таким же отрешенным видом смотрела на отца. Я хотел выть.

— Мама, точно не хочешь поехать домой? — в сотый раз спросил я.

— Я останусь здесь, — тихо сказала она. Зачем вообще было спрашивать, если ответ был известен наперед?

— Мне уже нужно возвращаться в школу, — ощущение вины не покидало меня ни на секунду.

— Езжай, сынок, я буду тебе писать обо всем.

— Как я тебя оставлю одну? — а еще был стыд. Мне было стыдно за себя.

— Я не одна, — она измученно улыбнулась.

Руки сами собой сжались в кулаки.

— Мама…

— Все хорошо, только пиши мне почаще.

— Обязательно, — сказал я и опустил голову. Что ж, мне оставалось только позвать эльфа: — Тинки!

Он открыл дверь и зашел в помещение, видимо, решив, что аппарировать прямо сюда будет не лучшей идеей. Бросив печальный взгляд на отца, он поклонился маме, а потом выжидательно посмотрел на меня.

— Молодой хозяин звал Тинки?

— Да, нам пора возвращаться в Хогвартс. Сейчас выйдем из Мунго, и ты аппарируешь нас на Кингс-Кросс. Понял?

Эльф закивал головой. Я тем временем молча обнял маму, больше говорить было абсолютно нечего.

— До встречи, отец, — тихо проговорил я, исподлобья посмотрев на него. Он никак не отреагировал, продолжив все так же невозмутимо глядеть в окно. — Идем, — обратился я к Тинки, и мы направились к выходу.

*

Обратная дорога была такой же долгой, нудной и утомительной, как и путь сюда. В Хогсмид мы приехали уже довольно поздно, хотя на ужин я еще успевал. Отправив Тинки в замок, я медленно перемещался по заснеженной дороге. Ветер дул мне в спину, так что особого дискомфорта я не ощущал, хотя на улице было холодно и сыро. Весна хоть и настала согласно календарю, но не спешила вступать в свои права так сразу.

Дверь главного входа была закрыта, так что мне пришлось пять минут стучать в нее, пока мистер Филч не соизволил прийти и впустить меня. Он начал было ворчать, что поймал нарушителя, но, когда я сунул ему под нос разрешение МакГонагалл, сразу же успокоился и, сказав что-то вроде: “Ты еще у меня попадешься”, отпустил меня своей дорогой.

Не успел я добраться до Большого Зала, где ужин был уже в самом разгаре, как за одним из поворотов наткнулся на спешащую куда-то Гермиону.

— Малфой! — воскликнула она, увидев меня. — Мерлин, ты наконец-то вернулся.

— Я — не Мерлин, но спасибо за сравнение.

— Шут недоделанный, — вспылила она, и лицо ее покрылось красными пятнами. Кажется, шутить не стоило. — Ты где был? Исчез на неделю, а теперь появляешься как ни в чем ни бывало!

— Эй, ты чего орешь на меня? — возмутился я. — Мне МакГонагалл дала разрешение покинуть замок, так что все вопросы к ней.

— Директор сейчас во Франции, ей пришлось задержаться, и вернется она только через три дня, так что все объяснения я жду непосредственно от тебя!

— Грейнджер, давай ты не будешь на меня кричать. Это во-первых. А во-вторых, дай мне спокойно пойти поужинать, я не ел с самого утра! — повысил я голос.

— Ты еще и условия ставишь? Да я, между прочим, волновалась за тебя!

— Хорошо, Грейнджер, я все тебе расскажу, только позже, хорошо? — сдался я.

— Ладно, — она скрестила руки на груди и гневно сверкнула глазами. — Через сорок минут жду тебя в лаборатории. И не опаздывай, — с этими словами, не дождавшись моего ответа, она быстрым шагом направилась туда, куда шла до того, как заметила меня.

Я горько усмехнулся. Она была зла на меня, кричала и возмущалась, и я не отставал от нее, грубя в ответ, но все же, как же я был рад ее видеть. Даже такую далекую и чужую.

В Большом Зале было очень шумно, и это ужасно меня раздражало. Отыскав взглядом Алекса, я направился к нему. Амелию тоже удалось увидеть, но она сидела с противоположного конца стола, подальше от Алекса.

— Привет, — негромко сказал я ему, приблизившись.

— Драко, где тебя носило? — воскликнул он слишком громко, обратив на нас внимание других. Амелия тоже подняла голову и послала мне такой укоризненный, полный обиды взгляд, что мне стало неуютно.

— Сегодня все на меня кричать будут? — недовольно спросил я, и схватил сэндвич, рассудив, что нормально поесть мне все равно сейчас не дадут. — Все расскажу, только потом. Завтра утром, встретимся в десять в старом кабинете ЗоТИ. Ладно?

— Ладно, — со вздохом сказал Алекс. — Тоже мне, друг называется, даже письма не написал, — проворчал он, и уже мягче добавил: — Ты хоть в порядке?

— В относительном.

— Что-то случилось, да?

— Да. Ты извини. Мне надо через полчаса быть у Грейнджер, ей отчитываться. Так что я поем, а ты пока рассказывай, что тут нового.

— Да ничего, — он пожал плечами. — Занятия как занятия. Амелия со мной не разговаривает. Похоже, она меня ненавидит, так что я сделаю еще одну последнюю попытку извиниться, а если ничего снова не выйдет, то постараюсь перестать о ней думать, если тебе интересно.

— Считаешь, что тебе легко это удастся? — спросил я. Сердце застучало быстрее. Я чувствовал свою вину перед другом.

— Нет, конечно. Но другого выхода не вижу.

— Вы должны поговорить, — сказал я.

— Да, но не сегодня, да и, честно говоря, вряд ли это чем-то поможет. Ей противно, а мне уже слишком трудно, я виноват перед ней.

— Что за бред? — не выдержал я. — Вам обязательно нужно помириться!

Алекс только хмыкнул в ответ. Вообще-то я не имел права голоса в этой ситуации, отчасти я был ее виновником, и мне бы молчать, но я не мог. Слишком уже завяз в этой истории.

— Я, пожалуй, уже пойду, меня ждут.

— До завтра, — отозвался Алекс, внимательно посмотрев на меня. — Стой, а что за след на шее?

Он напомнил мне о еще одной моей нерешенной проблеме. Я за эту неделю я совершенно об этом забыл, а делать этого было категорически нельзя. Нужно было позаботиться о своей безопасности.

— Тоже завтра, — отмахнулся я. — Но хорошо, что ты обратил внимание. Спасибо.

Я кивнул ему на прощание и направился в лабораторию Грейнджер, готовясь выслушать кучу упреков. Она, как я и предполагал, была уже там, сидела за письменным столом и читала какую-то книгу. Волосы ее были распущены и непослушными локонами спадали на лицо. Войдя без стука, я нахально направился к дивану, на котором обычно тренировался, и невозмутимо пересел с кресла на него.