Гермиона бросила на меня колючий взгляд. Я молчал, пытаясь уговорить себя оставаться спокойным.

— И? — не выдержала она.

— Что? — невинно отозвался я.

— Я жду рассказа.

— Что ты хочешь услышать?

— Я хочу знать, где тебя черти носили?! — сказала она и подошла к дивану, смотря на меня сверху вниз.

— Неужели никто не мог сказать тебе об этом? МакГонагалл была в курсе, и пусть даже она уехала, Помфри тоже знала, где я.

— Помфри? Я спрашивала у нее. Все, что она мне сказала, так это, что мистер Малфой получил по поручению директора МакГонагалл рецепт на зелья для больницы Святого Мунго, и, что раз его нет в школе, то, возможно, он в Лондоне. На этом все! Даже твои друзья ничего мне не сказали.

— Они и сами не знали, — отметил я.

— Замечательно! — повысила она голос. — Я спешу к нему на тренировку в прошлую субботу, а он не приходит! Мало того, он исчезает из замка почти на неделю, никому ничего не сказав! А потом спокойно возвращается и абсолютно невозмутимо глядит на меня бесстыжими глазами! Как это называется?

— То, что с тобой сейчас происходит, называется истерика, — сказал я раздраженно. — А я должен был уехать, и не понимаю, с какой стати я должен отчитываться, когда ты в тот день побежала на свидание с Грином!

— А это тут причем? — опешила она, и моргнув несколько раз, уставилась на меня удивленными глазами.

— Ни причем. Просто… я не обязан оправдываться, — смутился я.

— Ты можешь просто сказать, что произошло?

Я вздохнул и закатил глаза.

— Так хочешь знать? Хорошо, — пошарив по карманам, я отыскал то уже порядком потрепанное письмо, которое я получил в прошлую субботу от мамы. Молча передав его Гермионе, я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.

Несколько минут царила тишина, потом Грейнджер опустилась на диван прямо рядом со мной.

— Я тебе сочувствую, — тихо сказала она. Злости в голосе как ни бывало. — Все так серьезно?

— Более чем, — хмуро отозвался я. — Он ходит, ест, спит, но молчит и не подает никаких признаков мысли. Мама просто в ужасном состоянии, — я бессильно уронил голову на руки.

— Ты должен был все рассказать мне, — она неуверенно положила руку мне на плечо. Я вздрогнул от неожиданности. Как же давно мы не сидели с ней вот так близко. Только жалость может подтолкнуть ее к более теплому поведению по отношению ко мне.

— А смысл, Грейнджер? — выпрямившись, спросил я. Она убрала руку, а я сразу же почувствовал как тепло, еще секунду назад согревающее мою душу, отдаляется.

— Возможно, я бы смогла как-то помочь, — неуверенно пожала плечами Гермиона.

— Ты себя слышишь? “Помочь”… Люциусу Малфою? Да все вокруг считают, что он получил по заслугам. Даже я! — мой голос дрогнул на последней фразе. Я поморщился.

— Малфой… — растерянно выдохнула она.

— Уверен, мракоборцы не станут искать того стражника, а не зная, что за заклинание попало в отца, ни один целитель ничем не сможет ему помочь, — меня начало бить мелкой дрожью. — Понимаешь, Грейнджер, мне жаль не его, а маму, на ней лица нет, — я закрыл лицо руками.

— Все наладится, — она снова дотронулась до моего плеча.

— Нет, — отрицательно помотал я головой и посмотрел на нее.

— Возможно, найдется какое-то зелье, которое ему поможет.

— Ты помешана на зельях, — ухмыльнулся я.

— Но ведь для тебя мы нашли зелье. Может быть, и ему подберем, — не сдавалась она.

— “Мы”? Грейнджер, ты себя слышишь? Это ты нашла зелье, практически придумала его.

— И что? Ты мне помогал, ты отлично разбираешься в зельях. Так что принимайся за поиски информации, а я помогу советом, если нужно.

— Не надо быть такой доброй, — с горечью сказал я. — Пока вообще неизвестно, что будет. И давай сейчас закроем эту тему. Я ужасно устал.

— Как хочешь, — пожала она плечами и вздохнула. — Ладно, давай поговорим о твоих тренировках. А что это у тебя с шеей? — спросила она вдруг и машинально потянула руку к ссадинам, которые все еще выделялись на моей бледной коже.

Я перехватил ее руку.

— Ай! — вскрикнула она. Разжав пальцы, я увидел на ее запястье огромный синяк.

— А у тебя что с рукой? — удивился я.

— Да так, в неравной борьбе с нюхлером заработала, — уклончиво ответила она, пряча взгляд. А потом прикусила свою губу и искусственно бодрым тоном продолжила: — На днях здесь в лаборатории оказался. Ты же знаешь, они все блестящее любят, в общем, чуть без ушей не осталась, когда он попытался сережки сорвать. Я от неожиданности его на пол сбросила, ну а он нашел себе объект получше, чем мои сережки и побежал к нему. А потом оказалось, что взрывное зелье, которое на вон том стеллаже стоит, то есть, стояло, — она указала рукой в направлении шкафов около двери, — обернуто серебристой бумагой… зачем-то. Еле успела обезвредить мерзавца — еще полминуты и не стало бы ни его, ни лаборатории… ни меня, наверное. Хорошо, хоть студентов тут рядом не было, наверняка бы не пострадали, это все перед самым отбоем случилось, а я тебя тут ждала…

— Грейнджер! — я уставился на нее расширенными от страха глазами и, схватив за руки, затряс ее. — Ты хоть понимаешь, что ты несешь? У тебя взрывное зелье просто так на полочке стояло?! Откуда здесь нюхлеру взяться? И как он не разнес здесь все до твоего прихода?!

— Прекрати меня трясти! — возмутилась она, но рук не выдернула. — Не знаю, как он тут оказался. Питер, он как раз зашел тогда за мной, сказал, что я не заметила веревку на двери. Получается, что нюхлер был привязан к дверной ручке, я дверь открыла, он и оказался на свободе.

“Питер”… Я закатил глаза к потолку.

— А зелье?

— Я его туда не ставила. Надеюсь, ты не считаешь, что я полная дура? — разозлилась она. Видимо, уязвил я ее самолюбие, хотя и не собирался.

— Вот что-что, а эпитет “дура” к тебе не применим, это понимают как твои друзья, так и враги. Я уверен в этом.

— И на том спасибо. Может, отпустишь уже мои руки?

— Прости, — сказал я, разжав пальцы. Гермиона потерла запястья и обиженно отвернулась.

Повисла неловкая пауза, в воздухе просто-таки витало смущение.

— Ну, — нарушил я тишину, — а если ты не ставила туда зелье, откуда оно там взялось?

— Не знаю, — тихо отозвалась она.

— Я вижу в этом всем закономерность. Кто-то хочет тебе навредить или, может, напугать тебя. И что самое странное — Грин во всех трех случаях присутствовал поблизости. Это не совпадение.

— Малфой, не начинай снова! Питер точно к этой истории не причастен. Это просто случайность!

— Да, конечно, — с сарказмом протянул я. — Скажи, а Грин владеет легилименцией или чем-то подобным?

— Не знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Ты спрашивала, что за следы у меня на шее. Неделю назад мне снилось, что меня душат, проснулся я вот с этими следами, и едва мог дышать. Во сне был и Грин.

— Малфой, ты же знаешь, что легилименция не так работает. Физического ущерба она не причиняет. Может быть, кто-то пошутил над тобой?

— Грейнджер, какие тут шутки, я чуть не сдох! — не сдержался от крика я. — Прости. Когда я проснулся, в комнате все было тихо. Мне кажется, он мог меня мысленно заставить обвить веревку вокруг шеи.

— А веревка была у тебя в руках?

— Нет, ее не было, но она могла просто упасть на пол или еще куда-то. Я был в шоке. Грейнджер, когда тебя душат и тебе не хватает воздуха, очень сложно сразу сосредоточиться и оценить всю ситуацию.

— Значит, это все — одни сплошные догадки?

— Какие догадки? Посмотри на мою шею! — я оттянул воротник, чтобы следы можно было рассмотреть получше.

Она приблизила лицо к моей шее, так что я даже чувствовал ее горячее дыхание. Мне и самому сразу же стало жарко. Она осторожно провела подушечками пальцев по уже поблекшему темному следу. В какой-то момент мне даже показалось, что она задержала дыхание.

— Хм… а что за сон такой тебе снился, что там был Грин? — спросила она, и дыхание обожгло мою кожу. По спине побежали мурашки.