Сангетт как раз собирался на деле проверить свою, талантливо разработанную систему, как вдруг вмешался сам рок, с помощью твоего кулака…

Такова была история, наскоро переданная Марчией, после чего мы с Билли рассказали ей о том, что происходило на суде.

Кэмпинг прислушался к нашим словам с напряженным вниманием…

— Мне адски повезло! — воскликнул он когда я кончил свой рассказ, — значит, вы тот самый Бертон… Я читал о вашем деле за завтраком и мечтал о том, как бы с вами встретиться.

Окинув нас восхищенным взором, он прибавил:

— Да, черт возьми, вот так история! Ваш правдивый рассказ дает много очков вперед самой пылкой моей выдумки! И к тому же, я сам присутствовал при этом… О, весь, «эштонский» клуб позеленеет от злости!

— Поедемте с нами в город и послушайте все дело! — предложил я писателю. — Они, правда, отказались от меня, но осталось много разных интересных подробностей! Не исключено, что меня могут привлечь за кражу тысячи фунтов у Норскотта!

— Что бы ни случилось, — заявил Билли, с улыбкой глядя на Марчию, — мы можем обещать им свадьбу!

— С тем же успехом и похороны, — прибавил я, — если только мне случится встретиться с Морицем!

— О, это мне очень нравится! — сказал Кэмпинг. — Я отвезу свое детище в безопасное место, — кивнул он на лодку, — и завтра буду в городе. Если вы дадите мне ваш адрес, я заеду засвидетельствовать свое почтение.

— Милости прошу! — ответил я равнодушно. — Если меня не будет в Боундстите, вы найдете меня в Ламмерсфильде-Хоуз или Парк-Лэйне!

— Вы забыли, дружище, что этот дом уже не принадлежит вам, — заметил Билли.

— Нет, пока еще не принадлежит! — решительно возразил я. — Я дал слово Норскотту и не намерен выехать до истечения трех недель!

— Превосходно! — одобрил Билли, с восхищением поглядев на меня.

Кэмпинг привязал лодку и мы, выбравшись на набережную, уселись в машину.

— Счастливого пути! — пожелал писатель, когда мы все уселись. — Я передам ваш привет Сангетту, если встречу его!

— Спасибо, — ответил я. — И не пугайтесь, если он поднимет шум: Гордон сказал, что суд будет на нашей стороне.

Дружески махнув Кэмпингу, мы помчались в обратный путь. Завернув за угол набережной я попросил остановиться, чтобы послать телеграмму Гордону.

«Экспедиция завершилась удачей, — писал я. — Прибыли в Вестминистер-Палас отель, 5-30».

— Это против городской думы, — пояснил Билли, — так что он сможет прийти туда, даже если очень будет занят. Я горю от нетерпения узнать, что произошло после нашего отъезда!

Автомобиль быстро помчался дальше!

Я был до того счастлив, что не мог говорить и сидел, не выпуская нежной руки Марчии.

Было четверть шестого, когда завернули за угол Парламент-сквера и остановились перед Вестминистер-Палас отелем.

У нас было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, до появления Гордона.

Устроив Марчию, я вошел в свой номер, подошел к зеркалу и остолбенел: вид у меня самого дикого разбойника с большой дороги! И я был поражен, как служащие отеля согласились нас принять…

Ванна, гребенка и туалетные принадлежности помогли мне быстро вернуть свой респектабельный вид.

Сидя на кровати, я ожидал Билли, тоже приводившего себя в порядок. Затем мы вместе спустились в гостиную, где был сервирован чай.

Минуту спустя вошла Марчиа.

Несмотря на все тягостные переживания, она была свежа, как майская роза, и лицо ее сияло необычайной красотой.

Билли до того был поражен ее прелестным видом, что самым откровенным образом выразил ей свое восхищение.

— Черт возьми, Марчиа! — воскликнул он. — Вас, очевидно, нужно похищать два раза в день! Вы никогда еще не были так прекрасны!

Марчиа очаровательно рассмеялась и подошла ко мне. В ту минуту же раздался стук в дверь, и вошедший лакей доложил о приходе Гордона.

— Я уже знаю о ваших похождениях, — заявил он, входя, — и одобряю их! Я встретил Вильтона в вестибюле.

— Почему же он сам не пришел сюда? Мы ждали его к чаю!

Гордон покачал головой.

— Вы его не дождетесь! Он только просил поздравить вас от его имени.

— Меня поздравить? — удивился я. — Но с чем?

Гордон принял от Марчии чашку чая, уселся в кресло и сказал:

— По всей вероятности, с довольно крупной цифрой наследства!

Мы смотрели на Гордона с явным удивлением.

— Вы помните, мистер Бертон, прекрасный совет, который дает нам Евангелие: «Ищите друзей вне богатства и вне несправедливости!» Так вот, сами того не зная, вы поступили именно так! Все, поразившие нас документы, с которыми Мильфорд явился в суд, то есть бумаги, адресованные Хорсфоллу, были ничем иным, как исповедью Норскотта, и как бы его завещание… Он все свое состояние оставил вам, мистер Бертон!

Я привскочил от изумления.

— Вы шутите, черт возьми!

Гордон покачал головой.

— Я шучу только в стенах городской думы!

— Зачем же… — начал было я, но Гордон остановил меня жестом руки.

— Насколько я понимаю, — продолжил он, — Норскотт успел убедиться, что именно Мориц Фернивелл выдал его. Поэтому он не хотел, чтобы тот, как ближайший родственник, получил его состояние. Норскотт подробно и откровенно изложил это в своей бумаге, которую послал Хорсфоллу, и приложил записку, в которой просил вскрыть пакет только в случае его смерти…

— Но при чем тут завещание, — прервал я его.

— А! — небрежно бросил Гордон. — Подробно многим отъявленным негодяям, Прадо был слегка фаталист! Он словно предчувствовал, что дни его сочтены, на это он даже намекает в завещании. Ведь в записке к Хорсфоллу, им ясно сказано, что если меры, принятые им из предосторожности, окажутся тщетными, он оставляет вам все свое состояние на тот невероятный случай, если вы его переживете! В противном случае, состояние его пошло бы на благотворительные цели!

— Значит, Морицу ничего не достанется?

— Ни ломанного гроша! — весело ответил Гордон. — Если он окажется в стесненных обстоятельствах, то завещатель советует ему отправиться в Санта-Лукка!.. Кажется, это единственная его шутка за всю жизнь!

— Но будет ли это завещание иметь законную силу?

Гордон пожал плечами.

— Я полагаю, что да! — ответил он. — Относительно ваших Южно-Американских друзей вам тоже нечего беспокоиться: она сегодня утром уже отбыли из Англии! Я мог бы распорядиться, чтобы их арестовали по ту сторону океана, но думаю, что лучше оставить их в покое.

Кивком головы, я выразил свое согласие.

Гордон посмотрел на часы, торопливо встал и взял шляпу с перчатками.

— В три четверти шестого мне уже надо держать речь в палате, — сказал он, — а теперь, уже без десяти шесть. До свидания! Приходите ко мне завтра утром: мы разберемся во всех делах.

— Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов! — воскликнул Билли, когда дверь за Гордоном закрылась. — Черт возьми, у меня даже голова закружилась, когда была назначена сумма состояния, оставленная вам в наследство!

— Да, это внушительная сумма, — согласился я. — Видишь, дружище, я был прав, когда говорил, что дом Норскотта еще принадлежит мне. Пойдем, Билли у нас масса дел до обеда!

— Масса дел, — с укором повторил Билли. — Вы забываете, Джон, что теперь вы принадлежите к классу бездельников!

— Не бойтесь, этого никогда не будет! — решительно заявил я. — Сегодня вечером мы все трое будем обедать в Парк-Лэйне!.. Что вы на это скажете, Марчиа?

Девушка задумчиво кивнула головой.

С того момента, когда Гордон сообщил неожиданную весть о завещании, она странно стала молчаливой.

— Надо знать Трэгстокам, — обратилась она ко мне. — Ведь я ушла рано утром, тотчас же после завтрака.

— Пошлите им лучше телеграмму, — посоветовал я, — и скажите, что будете к десяти. Мы могли бы позвонить им по телефону, но такое положение не совсем удобно объяснять по телефону.

Машина бесшумно остановилась перед Ламмерсфильд-Хоуз!

Я совершенно упустил из виду, что сейчас был самым популярным лицом в Англии, и это едва не привело к нежелательному инциденту.