Насколько я знал лорда Ламмерсфильда, я был совершенно уверен, что это письмо приведет его в мою камеру.
Побочные обстоятельства предъявленного мне обвинения были так необыкновенны, а его собственные дела были так близко связаны с моими, что он, наверное, сгорая от нетерпения узнать все подробности моего дела, если только ему было о нем доложено, поспешит ко мне.
Я надписывал адрес на конверте, когда в камеру вошел следователь Нейль.
— Это единственное письмо, которое я пока написал, — сказал я, протягивая ему письмо, — но я бы был очень обязан, если бы вы немедленно доставили его по адресу!
Бросив любопытный взгляд на адрес, следователь, видимо, проникся уважением ко мне, потому что взял письмо и сразу же вышел. Однако, он вскоре вернулся назад и заявил:
— Пришел ваш вчерашний приятель — мистер Логан: если желаете, можете его видеть.
Минуту спустя, полицейский ввел в камеру моего друга, нас оставили одних.
Билли уселся на угол стола, засунув руки в карманы, и проговорил:
— Да, нечего сказать, в грязную историю мы попали!.. Нас, кажется, подслушивают, — прибавил он, оглянувшись на дверь.
— Очевидно, — отозвался я, — но это ничего не значит! Что бы ни случилось я теперь поступлю, как Джон Бертон. Раз Норскотт умер, дело наше кончено!
Билли согласился со мной.
— Конечно так! Необходимо очистить себя от всяких подозрений. Вам придется для этого пригласить адвоката.
— Я написал лорду Ламмерсфильду и уверен, что он придет! Я хочу услышать его мнение, прежде, чем начать действовать!
— Превосходная мысль! — одобрил Билли. — А вы не слыхали ничего новенького относительно убийства? — прибавил он. — Кто это, черт возьми, укокошил Прадо, и каким образом полиция напала на ваш след?
— Думаю, что это дело рук Да-Коста — ответил я. — Но мы скоро что-нибудь узнаем: около одиннадцати я буду у судьи.
— Около одиннадцати? — переспросил Билли. — В таком случае мне пора идти: я обещал вашей девице повести ее в суд.
— Марчиа? — воскликнул я. — Разве она знает?
— Да, я ей звонил сегодня и все рассказал. Разве этого не надо было делать?
Я пожал плечами.
— Нет, почему же? Все равно газеты будут кричать об этом! Но мне хотелось бы, если возможно, не впутывать ее имя в эту историю.
— Во всяком случае, будет лучше, если мы с нею явимся в суд! Я решил, что полезнее ей сразу узнать обо всем: это избавит ее от лишних волнений! — произнес Билли.
Я протянул ему руку.
— Билли вы молодец!
Он подошел к двери и постучал.
Изумительная поспешность, с которой дверь была открыта полицейским, наводила на некоторые размышления.
Махнув мне на прощание рукой, Билли вышел в коридор.
В течение следующих минут, я старался тщательно восстановить в своей памяти точные числа и последовательный порядок всех происшествий, начиная с момента встречи с Прадо-Норскоттом на набережной.
Я решил рассказать Ламмерсфильду всю правду, и мне хотелось изложить ему историю в самой краткой и сжатой форме…
Мои размышления прервал следователь Нейль.
— Приехал судья, — сказал он. — Ваше дело пойдет первым!
Несмотря на ранний час, зал суда был битком набит публикой.
Когда я направился на указанное мне следователем место — деревянное помещение, напоминающее загон для скота, я не узнал ни одного лица, кроме Морица. Он сидел в центре зала и упорно избегал моего взгляда.
Пресса была в полном составе и, пока я усаживался, вокруг меня слышалось жужжание и шушукание.
Дальнейшая процедура была, как обыкновенно пишут в газетах, «краткой и чисто формальной».
Прежде всего, следователь Нейль вошел в свидетельскую камеру и в кратких словах изложил подробности моего ареста.
После него следователь Кортис сделал свой полицейский доклад. Понятно, что я слушал его с величайшим интересом.
Кортис заявил судье, что тело убитого мужчины, найденное в «Боксе-Рентс», без всякого сомнения, признано за труп Стюарта Норскотта. Далее по его словам, имеется целый ряд показаний, что за два дня до убийства, я провел с покойным несколько часов в ресторане «Милан». Что, в ночь, когда произошло убийство, я находился на балу у лорда Сангетта, под именем Стюарта Норскотта, что я ушел оттуда рано — это может подтвердить сам лорд Сангетт — и в несколько возбужденном состоянии… Что я вернулся домой рано утром, и платье, надетое на мне, было запачкано кровью…
Правда, Кортис заявил, что в деле имеются некоторые темные, неясные стороны, и все же он настаивал на необходимости моего задержания…
Судья выслушал его, не прерывая до конца, и предложил мне поставить перекрестные вопросы свидетелям.
— В следующий раз меня будет представлять мой доверенный, — заявил я, — вот пусть он берет всю работу на себя!
Лицо судьи осветилось улыбкой.
— В таком случае я задержу вас до следующего дня! Надеюсь, что полиция даст вам возможность приготовить вашу защиту, согласно установленным правилам!
Выходя из зала суда я впервые заметил Марчию и Билли. Они сидели позади всех, но даже на таком далеком расстоянии лицо девушки выделялось как прекрасный цветок.
Я не показал вида, что узнал их: пресса следила за мной с громадным интересом, и мне не хотелось впутывать девушку в это дело.
Не прошло и четверти часа после моего возвращения в камеру, как мой сторож возвестил с благоговением на лице:
— Приехал министр внутренних дел. Он желает видеть вас немедленно!
Минуту спустя, ко мне ввели лорда Ламмерсфильда.
Я встал и, когда надзиратель вышел, закрыв за собой дверь, я поклонился моему высокопоставленному гостю.
— Как это любезно с вашей стороны, что вы так скоро пришли!
В первый момент лорд мне ничего не ответил. Он смотрел мне прямо в лицо с выражением не то удивления, не то иронии. Потом протянул мне руку и сказал:
— Даже председатель кабинета и тот иногда держит свое слово, мистер Норскотт!
Я засмеялся, отвечая на его рукопожатие.
— Лорд Ламмерсфильд, — начал я без всяких предисловий, — я просил вас прийти сюда, чтобы выслушать от меня правду… Я… не Стюарт Норскотт! Этот интересный джентльмен теперь умер! Вот единственный пункт, в котором полиция не заблуждается!
— Скотлэнд-Ярд делает замечательные успехи! — невозмутительно заметил министр, и, положив шляпу на стол, придвинул себе стул и сел.
— Я расскажу вам всю историю от начала до конца: так будет лучше! — сказал я. — Кроме того, могу обещать, что вам не надоест ее слушать!
Ламмерсфильд вежливо поклонился.
— Мне ничего не надоедает, кроме политики.
Прохаживаясь по камере, я изложил моему посетителю всю изумительную историю моих похождений, начиная с момента встречи с Норскоттом на набережной. Я пропустил только один-два эпизода частного характера, касавшихся Марчии.
Когда я кончил, лорд некоторое время сидел молча, глядя на меня, потом тихо рассмеялся.
— Я вам очень признателен, мистер Бертон! — произнес он, наконец. — Я был убежден, что люди, подобные вам, в наше время существуют только в романах! Как утешительно убедиться в подобной ошибке! Да, я понимаю, что жизнь может представлять для человека, с таким пищеварением и такими принципами, как вы — большую ценность! Я скажу, что верить трудно в подлинность вашего рассказа: он слишком неправдоподобен!
Я поклонился.
— Кроме того, — прибавил Ламмерсфильд, иронически усмехнувшись, — рассказ имеет то достоинство, что объясняет некоторые факты, над которыми в настоящий момент наш добрый деятель Кортис ломает себе голову!
— Думаю, что мне придется говорить ему правду! — решительно произнес я.
Лорд поднял руку в знак протеста.
— Никогда не следует прибегать к крайностям! Я сегодня же пошлю к вам Джорджа Гордона! Никогда не встречал человека, который от природы не питал бы к правде более сильное отвращение. Если найдется удобный способ вывести вас из затруднения, не прибегая к истине, можете быть уверены, что он его пустит в ход!
