- И как же ты теперь? – шепотом спросила Женя.

Саша мрачно допила остывший чай.

- Не знаю.

- Ты потребуешь развода? – спросила Женя.

Саша усмехнулась.

- Хотела бы, но ведь не мне с этим жить, а ему, - она показала на свой живот. – Как он родится без отца, без фамилии? И Ираклий меня обеспечивает. Одна я не проживу.

- А ты не боишься, что…

Саша догадалась.

- Нет, мне ничего не передастся, - брезгливо сказала она. – Ираклий ко мне и не притрагивается сейчас.

- Почему? – изумилась Женя.

- Почему? Сама я не допускаю, - спокойно, как житейское дело, объяснила Саша. – Мне же нужно беречься. Доктор предупредил.

- Так, может быть, Ираклий потому и… - начала Женя, но замолчала, увидев злобу, блеснувшую на лице Саши.

- Почему бы то ни было, - яростным шепотом сказала ее подруга. – Я ему не девка, а жена. Я Виргинская, а не его подзаборная дрянь. Я не позволю приносить в мой дом всякую грязь!

- Ну и что ты сделаешь? – спросила Женя.

Саша вдруг сникла.

- Не знаю, Евгения…

И Женя снова увидела перед собою несчастное Сашино будущее, так похожее на будущее тысяч их соотечественниц. Женя с самого начала видела, что Сашин жених – человек не ее круга, ступенью ниже Саши. А может, даже не одной ступенью. Женя ужасно пожалела, что не удалось предотвратить Сашин брак.

Но что бы тогда Саша стала делать? Что может делать незамужняя женщина? В обществе им почти нет места.

- Пойдем, Сашенька, я тебя уложу спать, - сказала Женя, поднимая Сашу с места и думая, как они завтра объяснят все ее матери. Но сейчас это было неважно.

Женя уступила Саше свою кровать, а себе постелила рядом на полу.

Саша несколько мгновений лежала к ней спиной, потом повернулась.

- Родителям что скажешь?

Женя пожала плечами.

- Неважно. Придумаю что-нибудь.

- Скажи – мы угорели, - предложила Саша. – За печкой не уследили. Мужа дома не было, родители ушли к брату, а я к вам…

- Зачем? – спросила Женя.

- Ты совсем не знаешь жизни, - печально усмехнувшись, ответила подруга. – Ты думаешь, можно такой сор выносить из избы? Пусть меня испачкали, я ни за что не позволю еще и имя свое марать.

“Саша дрожит за свое имя, - подумала Женя. – Боже мой, как же за него должен дрожать Василий!”

- Спи, Сашенька.

Саша отвернулась и замолчала. Могло показаться, что она напряжена и бодрствует, но вскоре она действительно крепко заснула – усталость взяла свое.

На другое утро Жене пришло письмо из издательства.

* В древнегреческой мифологии - женщина, наказанная богами за гордыню смертью всех своих детей.

* Кафе или ресторан, где выступают артисты, исполняющие произведения легкого, развлекательного, часто фривольного характера.

========== Глава 15 ==========

Письмо из ящика вытащил Роман Платонович – пока его семейство и Саша еще сидели за завтраком. Господин Прозоров, уже будучи в пальто и калошах, присыпанный утренней метелью, вернулся от дверей в гостиную.

- Дуня! Возьми, - громко сказал он горничной.

- Что это, Рома? – привстала Серафима Афанасьевна. Она была бледна и взволнована с того момента, как узнала о присутствии в доме Саши. – Дуня, дай сейчас же сюда!

- Слушаю, барыня, - с готовностью направилась к ней Дуня, протягивая письмо.

Женя вскочила с места: все внутри перевернулось и будто облилось тем горячим чаем, который дымился у нее в чашке.

- Мама! Это мое! – крикнула она на всю гостиную, мгновенно сообразив, что это может быть.

Никак, никак нельзя было допустить, чтобы мать увидела письмо!

Дуня так растерялась, что позволила барышне отобрать у нее конверт. Серафима Афанасьевна смотрела на эту сцену в немом возмущении. Больше всего ей, кажется, было стыдно присутствия Саши – о чувствах дочери она не задумалась.

- Что это такое, Евгения? – спросила госпожа Прозорова. – Какие тебе могут быть письма? От кого?

Женя бросила взгляд на письмо, потом отчаянно посмотрела на Сашу. И Саша, несмотря на собственное положение, первой сообразила, как отвечать. Она одними губами прошептала подсказку, которую Женя подхватила:

- Это от Коли! Петрова! – сказала девушка. – Моего друга, геолога, - отчаянно напомнила она матери, прижимая письмо к груди и непритворно краснея.

Серафима Афанасьевна усмехнулась, недоверчиво, но и с каким-то удовольствием. “А ты еще не совсем пропащая”, - прочитала Женя в этом выражении.

- Поклонник? – спросила мать. – Ну что ж, это хорошо. Веди себя с умом, Евгения.

Женя кивнула, послушно улыбаясь и всей душой в эту минуту ненавидя Серафиму Афанасьевну.

Она скромно убрала письмо в карман, очень жалея, что не может выбежать из-за стола и вскрыть его прямо сейчас. Сейчас это послание из издательства было важнее всего на свете, вытеснив даже Сашину беду.

Три женщины закончили завтрак. Саша сегодня выглядела бедно, почти убого – но Серафима Афанасьевна простила ей это, учитывая ее “обстоятельства”. Угорели! Какое несчастье! Будущая мать!

Саша сегодня была живым укором для Жени – Женя так и слышала, как мать мысленно говорит ей: бери пример с Александры. Она замужем и уже ждет ребенка! А ты все такая же ветреная!

Эх, бедная близорукая мамочка, как же хорошо, что ты не знаешь настоящих Сашиных “обстоятельств”…

Когда Саша встала из-за стола, Женя тут же вспомнила обо всех тех ужасах, что подруга рассказала ей вчера. Она вскочила следом. Ее разрывало нетерпение от ощущения письма в кармане, но Сашины дела были сейчас на первом месте.

- Мама, я пойду провожу Сашу!

- Хорошо, - после некоторого колебания согласилась госпожа Прозорова. – Спроси Нелли от моего имени о здоровье. Александра, кланяйся Ираклию Федоровичу.

Саша обернулась на последнюю реплику, не сразу поняв, что она обращена к ней. Потом поняла и улыбнулась Серафиме Афанасьевне. Сейчас Саша походила на Снежную Королеву – такая же красивая, статная и ледяная.

- Непременно поклонюсь, Серафима Афанасьевна. А мама здорова, можете не беспокоиться. Мои родители не успели пострадать.

“Нелли – это же госпожа Виргинская”, - подумала Женя, только сейчас сообразившая это. А потом она ощупала письмо, спрятанное в кармане, и прикинула шансы незаметно вырваться из дома в издательство…

- Мама, позволь, я оденусь прилично, - сказала она.

- Ну разумеется, позволяю. В кои-то веки, - сказала Серафима Афанасьевна, улыбаясь легкой снисходительной улыбкой.

Женя убежала наверх.

У нее было совсем немного времени, чтобы подыскать себе подходящий наряд. А потом она вдруг подумала, что, быть может, ей пришел отказ и нет нужды никуда срываться… О господи…

Женя разорвала конверт.

“Mademoiselle Прозорова!

Наше издательство ознакомилось с Вашей повестью и приглашает Вас прибыть к нам для обсуждения возможности дальнейшего сотрудничества.

Редактор В.И. Морозов”.

- И здесь не мог не распустить хвост, - проворчала Женя.

И тут ей стал ясен смысл письма. Девушка восторженно засмеялась, прижимая листок к груди. Возможность дальнейшего сотрудничества! Господи, да это же значит, что ее издадут! Она победила!

Женя поцеловала письмо Василия, потом аккуратно свернула его – и убрала в сумочку. Как те, непристойные. И тоже “на всякий случай”.

Через пятнадцать минут она спустилась вниз – с высокой прической, которую сделала пышнее с помощью накладных буклей, в темном шелковом платье, похожем на те, что раньше надевала Саша. Носить такие было еще холодно. Но ничего.

Она должна выглядеть хоть мало-мальски “прилично”. Если уж бог не дал того, что только в женщинах и ценится – наружности и способности к любви…

- До свидания, мама, - крикнула Женя из прихожей, уже застегивая теплый бурнус*. Саша была одета и ждала ее. К счастью, никто больше не заметил, во что нарядилась Женя в этот февральский день.