Киа спокойно лежала на своей постели, обнажившись до пояса, и наслаждалась тем, как младенец жадно сосет ее, облегчая ее тугие груди. Она не доверила его ни одной из двух кормилиц, оказавшихся в числе прислужниц, присланных Менесом в подарок своей царице. Киа предоставила этих юных матерей собственным детям.

Одна из четырех ее рабынь сейчас овевала мать и дитя опахалом, еще одна, Хмес, ушивала любимое платье госпожи, которое снова требовалось сузить в талии, а две остальные просто сидели у дверей и играли друг с другом в сенет* в ожидании приказа.

Все эти рабыни были молодые красивые женщины, но никто из слуг и придворных не смел тронуть их, хранимых могуществом великой царицы. Казалось, с умножением штата ее людей укреплялись ее мощь и влияние. И это было так, несмотря на большие перемены, которые произошли во дворце.

Покорив Бубастис, Саис и Иуну*, Менес ублажил не только свою царицу и своих воинов и придворных, но и, прежде всего, самого себя. Наибольшее наслаждение ему доставляло сознание своей растущей власти - но во время беременности Киа у него появился гарем. Киа это задело, и задело немало: но она давно готовилась к такому повороту событий. Просто потому, что она знала мужчин; и успела испытать, что делает с мужчинами безграничная власть.

Она знала, что титул великой царицы и Владычицы Истины будет принадлежать ей, пока она жива. Ни одна из глупых гусынь и ласковых кошечек Бубастиса, собранных Менесом во дворце, не сможет соперничать с нею. Женская красота быстро приедается, и Менес скоро соскучится, не получая от своих наложниц ничего, кроме того, что может дать любая женщина. И тогда он опять придет к ней. Ни одна из его женщин не станет для фараона тем, чем стала Киа: не только потому, что Киа, помимо своего очарования, исключительно умна и отважна как воин. Никто не заменит Киа просто потому, что ни одной женщине не под силу снова пережить с Менесом его юность и годы борьбы, годы Служения, дорогое общее прошлое, в котором остался звездный демон…

А теперь Киа держала в своих объятиях залог любви и верности Менеса. Она знала, насколько выше в глазах всех становится женщина, имеющая сына; а царица, родившая старшего сына, священна. Есть устои, которых не изменить никакому могущественному мужчине - никакому отдельному человеку, будь он даже царем царей.

- Ты будущий царь, - улыбаясь, шептала Киа агукающему черноглазому малышу. - Ты только родился, а уже защищаешь меня…

Она взглянула в сторону дверей, где стояли ее стражники, и нахмурилась. Великая царица чувствовала, что может настать такое время - оборони все боги! - когда Джеру может потребоваться защита от собственного отца. Менес как будто бы освободился от злого духа; но никто не мог знать, когда и какие демоны пристанут к человеку.

За дверью раздались быстрые тяжелые шаги, и Киа невольно крепче прижала к себе сына. Она слышала, как расступились ее стражники, а потом две девушки-рабыни, игравшие у дверей в сенет, бросили доску и поспешно распростерлись на полу, разметав свои черные косички и прозрачные юбки, под которыми виднелись бисерные пояски. Обе девицы были полунагие, но фараон даже не взглянул на них, направляясь к Киа.

Девушки, сидевшие у ложа Киа, тоже уткнулись носами в пол; но великая царица только приподнялась, с улыбкой подставив повелителю щеку.для поцелуя.

- Ты все хорошеешь, моя госпожа, - сказал Менес, восхищенный этой снисходительностью. Он поцеловал сначала мать, потом сына. - Дай-ка его сюда…

Осторожно забрав ребенка у Киа, Менес прошелся с ним по спальне, покачивая его.

- Какой силач, - со смехом воскликнул фараон, когда ребенок схватил его за палец. Менес вдруг подбросил сына к потолку и подхватил; Киа с трудом сдержала тревожный возглас. - Неужели все дети в его возрасте столько весят? - спросил ее царь.

- Он здоров и крепок, вот и все, - ответила Киа. - Дай-ка его мне, Менес, ему пора спать, а он у тебя смеется.

- Мой сын мне радуется - что в этом плохого?

Нахмурившийся Менес вернул Джера матери.

Какой пустячный разговор, подумала Киа, а какая борьба таится за нашими словами!

- Какие новости ты мне принес? - спросила царица, покачивая мальчика - теперь тихо, убаюкивая. Джер задремывал, его головка привалилась к груди Киа; ни мать, ни отец не нарушали молчания, пока малыш не заснул.

- Отнеси его в колыбельку, - тихо приказала Киа Хмес; рабыня кивнула и неслышно удалилась, забрав царевича.

- Ну? - спросила Киа, подняв глаза на мужа. - Как твои дела, великий царь?

- Пойдем отсюда, а не то мы разбудим ребенка, - предложил фараон. - Достаточно ли ты здорова?

Киа раздраженно дернула плечами.

- Я выгляжу настолько немощной? Хмес, - она быстро обернулась к своей первой прислужнице, старшей над остальными рабынями. - Присмотри за маленьким птенцом Хора!

Джеру исполнился уже месяц; обычно знатные госпожи подолгу оставались в постели, чтобы восстановить силы после родов, но Киа почти полностью выздоровела. И она должна была удерживаться у власти. Киа не могла позволить Менесу думать о ней только как о жене и забыть о ней как о соправительнице.

Менес обнял Киа за талию, выводя из комнаты. На пороге великая царица обернулась и взглядом отдала безмолвный приказ Нэзи, своему главному телохранителю. Тот спокойно кивнул.

Киа знала, что в ее отсутствие сюда никто не войдет - будь то хоть его величество. Киа ценила свою гвардию превыше золота и готова была защищать их от царского гнева, что бы ни случилось. Такую преданность нельзя было купить.

Киа с мужем вышли в соседнюю комнату, тоже принадлежавшую к покоям царицы. Там дожидался безмолвный чернокожий раб, которого Менес несколькими словами прогнал за вином и сладостями для себя и жены.

Они сели и несколько мгновений молчали.

- Я пришел просто увидеть вас, - наконец сказал фараон. - Я очень горжусь тобой и моим сыном. Вы моя отрада.

- Но ведь не только за этим? - спросила Киа.

- Я хотел посоветоваться, кого назначить правителем Бубастиса, - сказал Менес. - Там беспорядки, с которыми мой наместник не может справиться. Иногда мне кажется, что хорошо бы мне иметь вдесятеро больше глаз - чтобы надзирать за каждым септом*! Я думал, что успокоюсь в своей силе, провозгласив свое владычество по всей Та-Кемет - а мои тревоги только умножаются!

- Они неизменные спутницы царствования, - ответила Киа, положив руку на плечо Менесу. - Разве променял бы ты свои тревоги на спокойное сидение в столице? Это был только обман, видение власти, которым ты тешил себя!

Менес гневно обернулся к ней, но тут же черты царя снова разгладились.

- Истинно, как всегда, - сказал он. - Так что же мне сделать?

- Нужно прежде всего понять причину бунтов - может быть, народ опять терпит лишения и нуждается в ублаготворении. Ты же помнишь, какое беззаконие творилось в Бубастисе, когда ты вошел туда! - ответила Киа.

Она замолчала, оправляя платье. Менес терпеливо и взволнованно ждал окончания ее слов.

- И не спеши смещать правителя, едва назначив! - прибавила царица. - Может быть, он недостаточно силен, чтобы подавить волнения сам. Тогда занеси над Бубастисом свой кулак, пусть люди узнают, чье око светит над ними! А если наместник будет слишком силен, он может обойтись и без тебя - и опять пожелать стать себе хозяином, - тихо прибавила Киа, взглянув мужу в глаза.

Он опять дрогнул от гнева, но был слишком умен, чтобы сердиться на жену за ее правоту. Менес поник головой.

- Мне нужно быть вдесятеро сильнее, чем все хозяева септов вместе, чтобы держать их в повиновении, - прошептал фараон.

- Ты такой и есть, - с улыбкой сказала великая царица, погладив его по плечу. - Не сомневайся!

Он поцеловал ее ладонь.

- Спасибо тебе, Небт-Маат. Теперь я провожу тебя обратно, чтобы не мешать тебе отдыхать и заниматься с сыном, - сказал Менес.

Они встали, и Киа вдруг сказала:

- Менес, нужно назначить Джеру воспитателя! Ведь он будущий властитель Та-Кемет, его следует готовить к этому с детства!