- Сейчас ты должен молчать и держать глаза и уши открытыми, - повелел “Анубис”, в котором очень трудно было признавать отца. – И делать только то, что тебе прикажут!

- Да, отец.

Больше отец, казалось, не обращал на него внимания. Воздев энергетическое копье, он направился прямо к низкой квадратной двери в толще белой стены дворца. Менес с изумлением увидел, что проход не закрывается… или не закрыт сейчас; однако по обе его стороны стояли грозные воины в соколиных масках. Похожие на отца. Но отец был грозней.

При виде подходившей пары часовые взяли копья наперевес. “Анубис” тоже взял копье наперевес и рыкнул:

- Начальник стражи бога! Веду нового жреца для Ра!

Как будто и не о сыне говорил. Но энергетические копья стражников тотчас же поднялись обратно. Один сокологлавый “Хор” отсалютовал начальнику, ударив копьем в землю, и оба воина опять замерли, как истуканы. Однако похоже было, что войти явившимся не воспрепятствуют.

По-прежнему никак не ободряя сына, Сит-Ра вошел в узкий коридор с низким массивным потолком; их сразу накрыли прохлада и тень. Тут Менес понял, что пока они убирали следы его вчерашнего богохульства и летели в дом Ра, уже рассвело.

“И где же сейчас великий бог? Может, в небе? А вдруг мы опоздали?..”

При этой мысли у Менеса чуть не подкосились ноги. Но мешкать и спотыкаться было нельзя, и он не споткнулся. Мальчик молча и сосредоточенно следовал за отцом навстречу величайшему событию своей жизни.

Каменный коридор и его ответвления были желтовато-белыми, узкими и одинаковыми: Менес только диву давался, как отец узнает дорогу. Во всем дворце, казалось, не было ни души, кроме них двоих. Но вот однообразие кончилось, и они вышли на высокие окованные бронзой двери.

Менес приготовился к тому, что они так и войдут; и уже набрал в грудь воздуху, как перед прыжком в воду, но тут вдруг отец остановился и, нажав на синий камень-кнопку на шее, сложил свою маску. Звероподобный “Анубис” превратился в мощного красивого мужчину, обеспокоенного мужчину.

Отец с любовью и тревогой смотрел ему в глаза.

- Веди себя достойно, Менес.

Его твердые губы дрогнули, подведенные белым глаза как будто стремились запечатлеть лицо сына, точно перед прощанием навек. Менес кивнул, желая продлить этот миг единения, но в следующий миг рука отца поднялась к маске, и Сит-Ра опять лишил себя лица.

Он подтолкнул сына широкой ладонью, так что драгоценный амулет, свисавший между лопаток Менеса, больно ткнулся ему в спину.

- Входи.

“Один?” - подумал Менес, но не сказал. Очевидно, один. Мальчик налег на бронзовые двери, но сил открыть их не хватило; тогда “Анубис” легко отворил дверь для него одной рукой.

Менес, не зная, как держаться – то ли втянуть голову в плечи, то ли развернуть плечи – неловко шагнул в зал.

В следующий миг, ничуть к этому не приготовившись, Менес узрел единственного владыку земли и неба.

========== Глава 3 ==========

Ра восседал на троне в конце длинного зала. Вернее, Менес сначала увидел лишь юношу в стоящем на возвышении кресле из дерева с золотом; и только в следующее мгновение понял, что это и есть бог.

Юноша в окружении детей, одетых в золото. Живой образ солнца.

Разум Менеса еще отказывался поверить в такое чудо, а подгибающиеся ноги уже понесли его по мозаичному полу навстречу повелителю его жизни. Сделав несколько шагов, мальчик замер, вспомнив, что перед богом нужно пасть ниц.

Ра не двигался, наблюдая за ним, казалось, с насмешкой. Сидящие на ступенях тронного возвышения дети тоже не шевелились. Все они словно бы выжидали, как новый слуга поступит дальше.

Менес шагнул вперед, потом еще – а потом пошел прежним шагом. Почти твердо, распрямив плечики. Он не знал, почему так себя ведет, но не мог иначе. Через десяток шагов, однако, все собственные побуждения и мысли выветрились из головы мальчика – он приблизился к Ра достаточно, чтобы увидеть, чем тот отличается от обыкновенного юноши в златотканых одеждах.

Глаза Ра светились. Как будто внутрь земной черно-смуглой оболочки поместили неиссякаемый источник света, только иногда видимого смертным. Менес пал ниц.

Он был испуган, нет – просто потерял разум. Он был только маленький мальчик перед лицом всемогущего божества, и только теперь вспомнил об этом. Сейчас его казнят за невиданно дерзкое поведение…

- Поднимись, - прозвучал над его головой рыкающий голос. Такой, какой раздавался из-под отцовской шакальей маски. Нет, другой – глубже и какой-то… потусторонний.

Но ведь на боге не было маски! Так звучал его собственный голос!

Менес вскочил, вытянув руки по швам. Он часто дышал от испуга, сердечко стучало словно на самой поверхности груди. Образ бога оскорбительно расплылся перед его глазами, потом опять сделался стройным и четким. Совершенным. Менес захотел зажмуриться, чтобы не увидеть, как Ра поразит его смертью.

Ра улыбался.

Менес моргнул, но это был не обман чувств – Ра улыбался. Взгляд божественного юноши любовно скользнул по фигуре ребенка, словно по статуэтке или забавной игрушке, которую он приобрел для украшения своего дома. А потом бог заговорил снова:

- Ложись на пол.

И вот тут Менес чуть не умер сам. Что это, шутка?..

Но бог не шутил. Юное лицо было серьезно – и только приглядевшись, можно было заметить, как сквозь эту серьезность посверкивает насмешка, точно драгоценные камешки в сидячей статуе каменного идола. Страх, и стыд, и какая-то сладкая покорность овладели мальчиком; ноги подогнулись, и он сел, опираясь рукой на гладкий разноцветный пол. А потом лег навзничь.

“Ну вот и все, я умер…”

Менес крепко зажмурился. Он скорее всей кожей ощутил, чем услышал, как Ра поднялся с трона. Ему бы следовало при вставании бога принять другую позу, перевернуться и припасть лбом к полу; но приказа двигаться не было. Менес только сжал кулачки и вытянулся, еще сильнее зажмурившись. Щекам было жарко, зато под сердцем – холодно. И отчего-то разболелась вчерашняя ссадина на коленке.

“Может, бог на это рассердился?..”

Менес не утерпел и глянул одним глазком.

И вовремя.

Он увидел, как Ра, стоящий совсем рядом, склоняется над ним, над его голой неприлично и некрасиво раненной ногой. Смятенный мальчик чуть не отдернулся, но все тело сковала та же приятная слабость, желание покорности и восхитительное ощущение прикосновения к самым чувствительным местам. К голове? К сердцу?..

Раненой коленке стало тепло. Менес вздрогнул, как выловленная из воды рыбка, охваченный желанием увидеть, понять… но остался лежать, трепеща. Сладкая покорность, упование на бесконечность. Маленький раб…

Тепло прекратилось, и вместе с ним прекратилась и боль.

Бог величественно выпрямился, и Менесу показалось, что за его бесстрастным теперь выражением погасла последняя искра насмешки. Ничего не сказав своему новому рабу, он медленно и торжественно проследовал обратно к своему трону. Почти невозможно было поверить, что эта манера принадлежит юноше не старше пятнадцати лет – нет, эта манера принадлежала бессмертному всеблагому богу.

Который, воссев на свой золотой престол, опять чего-то ждал от маленького послушника - непонятно, годного или нет ему в слуги.

Менес резко сел и посмотрел на свою коленку, вспомнив, что именно с нею Ра делал что-то странное. Коленка была совершенно цела, только вокруг бывшей ссадины остались разводы засохшей крови. Менес поморщился; и только тут понял, что над ним только что совершилось.

Не зная, как еще выразить свое изумление, восторг и благодарность, Менес опять простерся ниц. Сердце мальчика изнемогало от ощущения чуда. Ра был всесилен!

Пролежал он так недолго – его подняли под локти цепкие детские руки.

Двое жрецов, послушных едва заметному мановению руки господина, поставили Менеса на ноги и отряхнули его одежду. А третий уже нес высокий медный кувшин и полотенце.