- Снаружи выглядит неплохо, - заключила наконец Ита. Обе женщины переглянулись друг с другом, улыбнувшись понятной только им сути.
- Внутри не лучше, - съязвил застывший статуей Амен, буравя звездолет и критическим, и почти удовлетворенным взглядом.
Макуц воздержался от комментариев или восторженных жестов. А я просто сложил руки на груди, держа в левой скомканные перчатки от защитного костюма. По существующей и, как мне казалось, нелепой традиции, их нужно будет выбросить в смыкающуюся щель шлюзовых створок транслятора. И оставленные таким образом перчатки на планете с которой команда стартует впервые в полном составе, да на совсем новом звездолете, должны принести... не удачу, но укрепить внутреннее устремление двигаться только вперед и никогда не возвращаться туда, где была оставлена эта столь мелочная вещь.
'Призрак' висел над равниной; без механических подпорок, удерживаемый силой гравитационного натяжения блуждающего в цикле биполярности собственного деомагнитного поля. Механические стойки, разумеется имелись, например, на случай сбоя гравитационной системы парения. Но... невероятный, в общем, случай, который впрочем может быть возможен при полном нарушении общего баланса конструкции, что реально лишь... скажем, в столкновении с огромным астероидом при стартовом разгоне. В режиме субсвета даже нечто приблизительное совсем невозможно - любое тело на траектории полета отклоняется за сотни тысяч километров свернутым магнитным реостатом-ресивером, что реагирует на материю практически с абсолютной четкостью, работая по принципу долбящего твердую породу отбойника при добыче из недр ценных руд, например. Потом, корпус имеет энергетическую оболочку из защитного поля, которое можно деформировать, но пробить... это значит, разрушить сам звездолет, превратить его в пыль. Машина уязвима лишь при взлете с планеты: в этом случае защитное поле не может быть активировано, иначе атмосферу потрясет самая обыкновенная термоядерная реакция, что войдет в фазу ущемленной цепной реакции, создав эффект не очень сильного ядерного взрыва. Звездолет только качнет едва ощутимо. Покидаемому же миру будет оставлена серьезная проблема излишнего радиационного фона на многие десятилетия. Корабль - это закрытая раковина, ракушка, что несет нас в незримых потоках гравитационных ветров, подхлестываемая стихиями пространственных глубин; несомая вдаль... в пропасть может, в которую она будет падать пока существует океан. И мы, спрятанные в ее чреве, будем искать островки чарующего нашу общую мечту благополучия. Островки истины...
Я вздохнул глубоко и размеренно, втянув ноздрями поглаживающий мое лицо ветер.
Потом мы молча двинулись дальше, приближая с каждым шагом монолитное великолепие ракушки-великана. Я задрал голову: шпиль корабля упирался в самое небо, казалось, протыкал его. 'Призрак' оказался как минимум в три раза массивней Т-70. И он был более вытянут, где-то напоминая своей формой ребристый полуовальный диск, с пиком защитного отбойника в самом верху.
В транслятор я зашел последним; поворачиваясь назад, увидел уже смыкающиеся створки шлюза - и плавно метнул примятые в руке перчатки. Они так и останутся в моей памяти - не достигшими поверхности плато: я не смог увидеть как они упали, шлюз задраился.
Вспышка. В этом моменте запечатлелась... наверное, вся жизнь. Жизнь пятерых искателей смысла. Мы идем на Афору.
Пять лет изматывающего тренинга. Мы учились выживать в любых условиях. Поодиночке, в паре. Контрактор или иначе, модулятор виртуальной реальности заменил нам самые немыслимые условия планет, которые мы никогда не посетим, потому что они - вымысел. Мы умирали в контракторе сотни раз. И возвращаясь в телесное сознание, переводя дух и переоценивая заново свои возможности и силу, включались в сеанс, не делая перерывов на более продолжительный отдых. Выброс из модуля - переоценка; иногда короткий сон, еда. Снова в клещи мрака и искусственно внушаемого кодером устройства страха. Это был психологический тренинг. Контрактор проектировал и разрабатывал я; Умета вызвалась помогать мне. И у нас получился конвейер ужаса.
Мы пропустили себя тонкой струйкой через ад. Но научились оставаться собой, когда остается только пустота и тишь забвения. Ита несколько раз не выдерживала, ее приходилось принудительно выводить из сеанса и релаксировать нервный спазм и внутренний надрыв перегруженной психики. Я еще ни разу не видел какие у крепраута глаза, когда он на грани сумасшествия. Мне довелось на это посмотреть. Каждый раз она медленно приходила в себя, во взгляде проскальзывал проблеск рассудка. Став окончательно собой, отпихивала склонившихся над ней друзей, рвалась в кресло модулятора контрактной модели самореальности. Мы все были на взводе. Ажиотаж... Мир виртуальной сказки про пятерых безумцев, посягнувших на самую важную тайну ее величества природы затянул нас основательно на многие месяцы, которые промелькнули подобно сну.
Этот тренинг дал нам закалку, которая не естественна для цивилизованной размеренности быта Астроидов, в каком бы колониальном мире они не осели, по каким бы транс космическим путям и маршрутам не блуждали, гоняясь то ли за вымышленной мечтой, то ли друг за другом, в попытке поймать свет от самой дальней звезды, которая заслонена скоплением чего-то ищущих заумных бродяг. И все-таки это закончилось, не смотря на то, что мы постоянно, каждый, подхлестывали себя и других, мешая спать, есть, думать... В модулятор! В Модулятор! Пока отсутствуют признаки явного помешательства... Мы готовились к битве за жизнь. Это была игра. Всего лишь интересная и захватывающая игра, от которой устаешь, но...
Программа исчерпала себя. Игра с ужасом превратилась в банальность. Нам стало просто не интересно продолжать это. И все сошлись на мнении, что три с половиной галактических года мы убили не зря. Полгода мы отдыхали. Придумывая себе и друг другу формы досуга. В этой части тренинга они заставили меня составить для каждого индивидуальную программу практической репликации фактора 'Ида'. Не думаю, что из этого вышло что-либо путное, потому что для анализа такой программы нужен специализированный научный центр; я же... мог осуществить эту их прихоть только на самом элементарном уровне метода. Фактически, каждая такая индивидуальная программа представляла из себя набор интеллектуальных задачек с 'вирусом' внутри, то есть, задач, которые имеют парное решение. Детская забава. Но мы все отдыхали. Это было всего лишь элементом досуга.
До окончания запланированных пяти лет моральной и физической подготовки оставался год.
Я помню этот первый день после продолжительного расслабления. Мы собрались в спортивном зале комплекса. Астероид, на самом деле, тянул на планетарную классификацию, но все равно, сила притяжения здесь была очень мала. Можно было подпрыгнуть слегка оттолкнувшись ногами и взлетев на семиметровую высоту потолочного перекрытия зала треснуться макушкой о нечто твердое там вверху... поэтому в зал мы вошли облаченными в специальные утяжеляющие вес костюмы, что примагничивали нас гравитационной вытяжкой к полу. В них было очень трудно двигаться. Фактически, был создан эффект притяжения планеты-гиганта. По некоторым моим соображениям именно на таких планетах может зарождаться примитивнейшая, но потенциально разумная форма жизни. Значит, нас ждут именно такие миры. И другие. И такие, о которых мы не в состоянии даже помыслить сейчас, потому что природа во всей своей слепой мудрости многолика и совершенно не предсказуема.
Это был спарринг в полный контакт. Руки, будто ворочающие сотни килограммов невидимой вязкой массы, сцепленные гравитационными жгутами и привязанные ими к одному месту - тому, в котором части тела застывают замирая и отдыхая от чрезмерной натуги. Потом новое усилие, мышцы теплеют, почти раскаляются для обостренных ощущений и натягиваются до самого предела. Инерции - никакой. Рука делает разворот, чтобы набрать разбег и 'метнуться' к партнеру, что выделывает то же престранное упражнение для больных, у которых был поврежден при катастрофе спинной мозг, и сейчас внимательный врач прописал им этот медленный танец с собственной тенью; плавно и замедленно... как во сне, в котором время застряло между желанием бежать и слепым как пустота ужасом.
