Эштон перехватил его руку и сплел вместе пальцы.
— Я не уверен, что это должен говорить тебе я, — он отвел взгляд. Тяжело говорить, что зрение потеряно. — Твой глаз… Вряд ли ты когда будешь им видеть.
Он совсем отвернулся и снова сказал:
— Прости.
— Йо-хо-хо, — прокашлял Виктор, иного смеха сейчас не вышло, — и бутылка рому.
Полностью осознать новость было, конечно, сложно, и Хил шутил, по-человечески надеясь, что все-таки все образуется. С другой стороны: один глаз — не оба, в полной тьме он жить не будет, и работе это не очень помешает, хоть и многое придется изменить и ко многому привыкнуть. Вот сломанная рука — проблема.
Мужчина чуть сильнее сжал пальцы любовника, надеясь, что тот повернется, среагировав на пиратский стишок.
Эштон посмотрел на него, но во взгляде снова было только чувство вины. Он не мог представить как это жить без глаза и как можно так на это реагировать.
Виктор смог только горько выдохнуть. Уровень вины в глазах Эштона зашкаливал, и это могло сулить Хилу только депрессию. Потому что, если парень так и задержит все это в себе, Хил не будет ничем иным кроме напоминания об аварии. Виктор знал, что Эштон в этом смысле все же достаточно силен и не зациклен, но на данный момент мужчине взгляд не нравился.
— Хватит, — попросил он, поглаживая пальцы. — Не вини себя. Пожалуйста. Солнце не погасло, а я тебя вижу. Рука срастется. Не делай лицо, будто меня парализовало.
Виктор выдохнул и поморщился.
— В сон клонит. Сколько сейчас времени?
— Седьмой час, — сказал Эштон, глянув на часы. — Спи. Я тут посижу пока.
Чтобы Виктор не говорил, Эштон не мог понять пока этого. Он не понимал, как можно так просто относиться к потере глаза.
Виктор покосился на здоровую руку, рассматривая пластырь, которым к ней была прикреплена внедренная под кожу игла капельницы. Спать, судя по всему, он будет достаточно долго.
— Эштон, — позвал Хил. — Позвони Николсону. Сейчас. Скажи, что случилось. И передай, дословно, что меня единорог боднул, — Вик хрипло хмыкнул. — Он поймет. И пусть будет здесь в три.
— Хорошо, я позвоню, — кивнул парень. — А теперь спи.
Парень поднялся с места и ушел искать медсестру, чтобы попросить вещи Виктора. Та отдала ему их и парень, найдя номер Николсона, набрал его.
При Викторе он говорить не стал бы, чтобы не мешать ему.
У Николсона тренировка была утром, но вставать ему было только через полчаса. Звонок Виктора ни коим образом не сбил недовольного тона, а даже наоборот, усилил, так как Ник отлично знал — на Виктора такие вещи в его исполнении действуют мало. Впрочем, просто так звонить мужчина тоже бы не стал, потому Кир прикрутил недовольство на среднюю отметку.
— Доброе утро, блять, — фыркнул он в трубку, опережая звонящего. — Хуле понадобилось ранней пташке? Ты ж выходной, чего не спится?
— Это Эштон, — парень вышел на лестничную площадку и там уже только закурил. — Виктор попросил тебе позвонить. Мы попали в аварию и он сейчас в больнице. Сказал дословно тебе передать, что его единорог боднул.
— Тпр-ру-у, — покачал головой Николсон, приподнимаясь на локте и пытаясь осознать происходящее. — Какая авария, какая больница… Агрх, — он прошелся ладонью по лицу, формулируя адекватный ситуации вопрос.
— Еще раз. Что с Виктором? С нихуя в больницу не попадают. Особенно, после аварии.
— У него поврежден глаз и сломана рука, — ответил парень, закуривая следующую сигарету. — Вряд ли он когда-то будет видеть этим глазом.
— Глазом видеть не будет и при этом передал, что его единорог боднул? — уточнил Николсон и хихикнул, расслабленно выдыхая. — Ты что, сидел рядом с ним со скорбной рожей матери убитого младенца?
— Что значит эта фраза с единорогом? — спросил Эш, игнорируя явный подъеб.
— Это наша старая шутка, — терпеливо пояснил Кир. — Которая означает выбитый глаз. Мы ржали тогда над каким-то фильмом и пришли к выводу, что чувак глаза лишился, потому что его единорог из my little pony боднул. Так вот, родной, если Вик начинает травить старые пьяные шутки, значит, ему хуево, причем очень. И причина тому может быть только одна — недостаток оптимизма в организме. Так что заканчивай сопли жевать и не делай вид, что завтра апокалипсис. Нахуй он просил ко мне позвонить? Хочет, чтобы я приехал? Почему не лично?
Эштон и сам понимал, что лучше не раскисать лишний раз, но ничего сделать с этим не мог.
— Да, к трем часам приезжай. Он сейчас отрубился, его лекарствами доверху накачали.
— Заснул и хорошо. Не капай на нервы кислой рожей иной раз, окей? Его сильно угнетает это, хуйней кончится, помяни мое слово. Та-а-ак, — Николсон помассировал переносицу и вроде окончательно проснулся. — Вы в центральной? Тогда только к половине четвертого успею, раньше никак, предупреди Вика там, чтобы нервы о наждачку не стирал.
— Да, хорошо, — кивнул парень, выбрасывая окурок в банку, заменяющую пепельницу. — Я скажу ему, когда он проснется. Я пойду, тоже поспать немного надо.
— Говнюки, — беззлобно фыркнул Николсон. — Сами дрыхать, а мне пилить на работу. Все, отбой.
На этом Кир отключился.
Эштон тоже отключился. Убрав телефон в карман, он вернулся в палату. Глянув на Виктора и поняв, что тот уже заснул, Эштон лег на соседнюю кровать. Взгляда с Виктора он так и не спускал. Поверить в то, что именно он не справился с управлением из-за чего Виктор лишился зрения и временно руки было сложно. Все-таки Эштон никогда не попадал в подобные аварии в каком бы состоянии не был.
Все же он уснул, все также терзаемый мыслями о собственной вине.
— Хуясе у вас тут сонное царство! — громогласно возвестил Николсон на палату, только открыв дверь и окинув взглядом обоих спящих.
— Вик! — обратился он к мужчине, который уже массировал лоб, морщась и пытаясь придти в себя. — Познакомился с единорогом? Повязка охуенная, но я тебе черную потом подгоню. А потом еще подгоню каких-нибудь.
— Да-да, — поморщился Хил еще раз. — Потише, блять, я не для того звал тебя, чтоб ты орал.
— Ладно-ладно, прости. Не виноват я, что ты до сих пор спишь, хотя я позже на полчаса, как и обещал, между прочим. Тебе тут Эмили хавку передала. Эй, Эштон, бутерброды будешь?
Эштон приподнялся на локтях, щурясь и не сразу понимая, что происходит. К таким шумным людям он не привык.
— Нет, — покачал он головой на предложение. Кусок в горло не лез — воспоминания о произошедших событиях вернулись в голову слишком быстро. — Как ты? — повернулся он к Виктору, садясь и потирая лицо руками.
— Да нормально, — хмыкнул Виктор, по губам которого уже блуждала улыбка. Кир начал трепаться о том, что ему передали ребята из клуба, и подсунул под нос раскрытый пакет с бутербродами. Хил, вслушиваясь в беззаботный треп, явно повеселел и более-менее ожил, только изредка шипя на Николсона, когда тот случайно тревожил гипс.
— Эш, — позвал он, приподнимаясь на кровати и сильно поворачиваясь в сторону любовника, чтобы толстый слой бинта не мешался, — иди сюда, а то сидишь — мне видно плохо.
— Да хорош заливать, родной, — оскаблился Николсон, рассматривая Виктора. — Так тебе ваще нихера не видно. Глянь, какую фигню нашел в детском отделе, — и Кир вытащил из пакета черную повязку с пиратским черепом. — Как оправишься с рукой, устроим покатушки на тему пиратов. Будешь Джеком Воробьем.
— Капитаном Джеком Воробьем, — вставил Виктор.
— Продавшим душу единорогам, ага, — ухмыльнулся Кир, поедая бутерброд. Виктор хрипловато засмеялся, придерживая сломанную руку.
— Долбоеб, — поделился Хил.
— Да, я такой, — самодовольно возвестил Николсон, растянув улыбку во все тридцать два. — Ладно, ты нахер, — махнул он рукой, — теперь ты, — он обернулся к Эштону, — расскажи хоть, что у вас и как случилось. А то Вик сейчас отмахиваться начнет.
Эштон смотрел на то, как они весело перебрасываются фразами и морщился. Повода для веселья и радости он не видел. Удивительным образом, от собственных проблем он зачастую отмахивался, но вот, когда он был виноват… отмахнуться не мог.
