Исхитрившись, парень все же пару раз подался назад, насаживаясь на член глубже, а потом вновь замер в руках Виктора, предвкушая разрядку.

Она пришла спустя еще пару минут — алкоголь давал о себе знать, — и Эштон выгнулся еще сильнее с легким, почти незаметным стоном.

Виктор вышел через десяток секунд, дождавшись схода оргазма, но не доводя до болезненных ощущений от движения по простате. Он привлек Эштона к себе, целуя глубоко, вытягивая воздух, и одновременно ласкал себя, доходя до крайней точки. Ниточка семени потянулась к земле, срываясь в процессе и капая на камни. Испачканные спермой пальцы Виктор кратко облизнул, прервав поцелуй.

— Куда ты таскаешь народ зимой? — полюбопытствовал он еще хрипловатым голосом, массируя расслабляющийся член. Хил выпустил любовника из объятий, давая возможность натянуть штаны. — Или тогда остаются только кабинки туалета?

Эштон медленно натянул обратно джинсы, застегнулся и поправил футболку. Ответил только после этого, привалившись спиной к стене:

— Кабинки туалета, да. Еще в служебных помещениях есть пара коридоров, но там не слишком удобно. Поверь, в туалете удобнее, — проговорил он, шаря по карманам в поиске сигарет, а потом вспомнил, что они у Виктора и протянул руку. — Дай сигареты.

Мужчина наклонился, вытаскивая из кармана нераспечатанную пачку, и подал Эштону, следом натягивая одежду.

— Кто тут еще бывает? — спросил он, привалившись рядом.

Эштон снял фольгу и достал сигарету.

— Ты точно хочешь об этом знать? — спросил парень, закуривая, и смотря внимательно на Виктора.

Мужчина покосился на Эштона и хмыкнул:

— Точно.

— Тогда десяток человек тут точно побывало. Не скажу по именам, — пожал плечами Эштон.

Виктор хохотнул.

— Я имею в виду регулярно и на данный момент, — пояснил он. — Весь десяток?

— На данный момент тут только ты и я, — Эштон хмыкнул. — И с тех пор, как я начал спать с тобой, я больше ни с кем не спал. К чему ты клонишь?

Виктор кратко закатил глаза, понимая, наконец, в каком ключе об этом говорит Эш, и уточнил еще раз.

— Кроме тебя тут никто не трахается? Иные vip-друзья Мартина, например.

— Не знаю. Я не сталкивался ни с кем, — пожал плечами Эштон. — Может, кто-то и трахается. Зачем ты этим интересуешься-то?

— Место, — сказал он и пожал плечами, не сумев подобрать определение. — Чувствуешь? Басы пробиваются вибрацией.

Виктор съехал по стене, усаживаясь на камни, и коснулся их рукой.

— Ты в Руно едва не живешь, как я понял. Я не могу отпускать тебя совсем одного; но и разделить веселья в полной мере я не могу, меня ритмы со временем вгоняют в сон, — Виктор хмыкнул, запрокидывая голову и прикрывая глаза. — Но я мог бы выходить сюда. Временами или на всю ночь, периодически спускаясь к тебе спокойствия ради. И тебя не нервировать вечным надсмотром, но и рядом быть, если что. В такое место я бы шел не только ради контроля, но и потому, что тут хорошо. Думаю, в таком контексте совместность походов в Руно напрягала бы тебя (да и меня) меньше. И соглашаться на них я буду чаще: меньше ругани о слишком частых загулах и меньше запретов. Компромисс.

Виктор открыл глаза, рассматривая любовника снизу вверх.

— Если тебе так будет спокойнее, то пожалуйста, — Эштон пожал плечами. Он отлип от стены и подошел к краю крыши, смотря вниз — было не очень высоко, но все равно мир казался таким далеким отсюда. Хуже всего было осознавать тот факт, что скоро наступит утро и ему нужно будет возвращаться в клинику. Возвращаться в тот мир, в который возвращаться совсем не хотелось.

Виктор поднялся и подошел к Эштону, уложив руку тому на плечо. Потом снова опустился на холодные камни, скользнув ладонью по спине и в конце обвив ногу парня на уровне колена.

— Эш, — позвал мужчина, разглядывая открывающийся с крыши вид, а потом поднял глаза на любовника. — Скажи, ты действительно считаешь, что можешь доминировать надо мной? Я не о сексе.

Вопрос явно был не праздным и Виктор явно ждал не праздного же ответа.

Эштон криво усмехнулся и опустил взгляд:

— А что я сейчас делаю, Виктор? И что делал все это время? Ты бегаешь за мной, я заставляю тебя делать то, что ты ненавидишь больше всего — те же клубы, — ты делаешь, что я хочу, сам того не замечая, — ладонь Эштона опустилась на голову Виктора и он небрежно взъерошил ему волосы. — Разве это не доминирование? Оно тоже бывает разным.

— Я и не об этом, родной, — не менее криво улыбнулся Виктор, качая головой и одновременно подставляясь руке. — Я это делаю из своей слабости, а не из твоей силы. Сыграем в иную игру?

— Мне не нужно быть сильным, что бы ты продолжал подставляться мне, также, как ты сейчас подставляешься моей руке, — Эштон вновь провел рукой по его волосам. — Достаточно того, чтобы ты был слабее меня.

Он отнял руку и вновь посмотрел вниз, доставая из пачки очередную сигарету.

— Что за игра?

— Тебе достаточно, — кивнул Виктор и ухмыльнулся. Он не говорил, что этого нет, не говорил, что этого мало; он сказал, что имел в виду иной вид доминирования. Конечно, Эштон знал слабые места Виктора и пользовался ими. Сложно было это так назвать — с точки зрения мужчины слабостью было бы течение ручья через препятствие, а то, что вода огибает брошенный в русло камень, было логичным. Когда человек попросту отказывается проходить реабилитацию, перед этим самостоятельно споткнувшись о передозировку, сложно назвать его манипулятором. А вот назвать Виктора идиотом, если бы тот вопреки желанию парня запихнул его на добровольную реабилитацию, очень даже можно было.

Однако даже если просто сказать, что Эштон знал слабые места Виктора… Виктор тоже их знал. Он попал в клетку и принципов, и желаний, и отношений, и знаний. Но он не боялся этого и, по большей части, к этому и стремился. Так же, как безропотно согласился заменить Шона. И брал на себя ответственность за чужую жизнь.

Эштону нынешнего положения вещей было достаточно. Виктору достаточно не было.

— Что-то сродни дрессировке, — говорит он. Это важно для них обоих. Хилу это нужно для возвращения самоконтроля, а парню будет об кого точить зубы в более открытом виде и без риска. В том, что сломаться или растечься Виктор может только при смерти любовника или некоторых видах разрыва отношений, сам он был уверен. Пока что расшатанную систему он успевал стабилизировать до разрушения. И чем больше деталей добавлялось от Эштона, тем крепче она должна была стать.

— Хочешь послушать?

— Ты хочешь, чтобы я над тобой доминировал? Серьезно, Виктор? — Эштон не сдержал удивления в голосе. — Что это за странный способ наладить отношения?

Он на самом деле не понимал, чего пытается добиться любовник. Виктор никогда не казался человеком, который хочет, чтобы его подмяли под себя… С другой стороны… Эштон посмотрел на Виктора, потом закусил нижнюю губу и тоже присел, чтобы быть вровень своим лицом с его.

— Знаешь, мне начинает казаться, что таким образом ты хочешь научить меня доверяться тебе и самого себя доверяться мне. Ты уверен, что ты выбираешь правильный способ?

— Не гони коней, — хмыкнул Виктор. — Я, конечно, говорил, что для доминирования ты должен довериться мне, чтобы я доверял тебе… Но мне кажется, я ошибся.

Виктор действительно так считал. Но решил умолчать, что ошибкой считал порядок. Ему нужно довериться Эштону, чтобы тот доверился в ответ. “Я не такая эгоистичная сука”, как-то так он говорил. Возможно, это сработает, как люди рефлекторно сводят колени, чтобы поймать упавший предмет, и как рефлекторно ловят внезапно брошенные им вещи. Просто нужно довериться разом и полностью. А взять и довериться… В той сфере, в которой планировал сделать это Виктор, он в парне был уверен.

— Речь о наших ссорах, Эш, — Хил поменял положение, чуть смещаясь и меняя “надавленные” места. — О моей реакции, вернее. Ты знаешь, что я перегибаю. Я знаю теперь, что закончиться это может плохо. Я не хочу этого допустить. Но я сам не всегда в состоянии остановиться вовремя. Тут мне и понадобится твоя помощь.