Виктор хотел сказать, что Эштону в свое время стоило бы брать пример с Мартина и именно таким способом разобраться с Барри, нежели кромсать самого себя. В шутку, естественно. Но потом решил, что не стоит, потому как рисковал словить несколько шуток и в свою сторону. Как минимум о своей попытке придушить Эштона, и как максимум — о переходе Эштона теперь на такого рода решение.

— Какая… темпераментная барышня, — хмыкнул он вместо этого. — И непродуманная.

— Дура она, — высказал свое мнение Эштон, вновь закуривая. — Она пыталась его вживую зажарить, а потом приходила ко мне и ныла, как безумно любит его и жить без него не может. Нахер тогда было пытаться убить? Тем более, таким не гуманным способом.

— То есть если бы она просто задушила подушкой во сне — это было бы гуманнее? — уточнил Мартин. — И доказало ее любовь ко мне?

— Понятия не имею, но если ты пытаешься сначала убить человека, а потом говоришь, что его любишь и хочешь быть с ним, то пора к психиатру и преподавателю логики, — уверенно сказал Эштон. Во время разговора он старался не смотреть на Виктора, чтобы тот не думал, что речь идет и о нем тоже. Если это и было так, то совсем неосознанно — Эш считал, что у них совершенно другие отношения.

— Ага, — отрешенно выдал Виктор, приплетая еще несколько нитей к уже имеющемуся шнурку. — То есть, мне даже подушка не поможет.

Мужчина воспринял информацию и на свой счет тоже, но не так, как это происходило обычно. Тут в пору можно было сказать, “ну да, знакомо”, а не нападать на Эштона с вопросами о подъебах. Виктор снова издал смешок, проецируя сказанное любовником на их отношения. Смешок вышел нервным, но исключительно беззлобным.

— Мартин, ты вату обещал, — напомнил он.

— Ваты у меня нет, — сказал Мартин. — Только ватные диски. Подойдет?

— Бинты из аптечки? — развел руками Виктор. — Если нет, то давай диски.

— Бинты есть, — кивнул Мартин и удалился в ванную на минуту. — Держи, — он протянул Виктору небольшой моток бинта.

Хил кивнул и прошел глубже в зону кухни, обыскивая ящички в поисках металлической утвари. В конце концов, он остановился на ноже. Набор столовых приборов его порадовал — шнурок можно было легко привязать к ручке, чтобы застраховать от падения. Что он и сделал. Бинт начал наматывать на лезвие.

— Часто твои тебя убить пытаются? — полюбопытствовал он между дела у Мартина.

— Не так часто, как хотелось бы. В моей автобиографии будет фигурировать всего пара моментов, — Мартин внимательно следил за действиями гостя — все-таки за сохранность своей квартиры он несколько переживал.

— Вообще, только один, — подал голос с дивана Эштон. Он уже совсем развалился, потушил сигарету и смотрел на них, но несколько мутным взглядом — весь вид его показывал, что он успел разомлеть и если не встряхнется в ближайшие минут пятнадцать — точно уснет. С учетом прошлой бессонной ночи и того, что утром его разбудили, недосып все же был. — Который только что был озвучен, — добавил он.

— Эштону повезло больше, — хохотнул Вик, качая головой. Он влез за стаканом и налил немного текилы. Щелкнул зажигалкой, проверяя горение. Ее так, естественно, не пьют, но иная текила горела весьма бодренько, и текила Мартина была близка к этой категории. Хил удовлетворенно кивнул, накрыл стакан ладонью, чтобы затушить, и долил его полностью.

— В микроволновку, — сказал он, отдавая стакан Мартину. — Совсем ненадолго. Чуть подогреть нужно, чтоб горела лучше. Чуть-чуть. Секунд двадцать, не больше.

А сам в другой стакан налил еще текилы, наклонил тару, чтобы жидкость растеклась по стенке шире, и окунул обмотанный бинтом нож, пропитывая ткань.

— Эш, ты бы зад оторвал и шторы позакрывал поплотнее, чтобы не так светло. Лучше видно будет.

— У вас тут словно кружок юного пиромана, — сказал Эштон, поднимаясь все-таки со своего места. Шторы он закрыл, на диван обратно садиться не стал — вырубиться на самом интересном совершенно не хотелось.

Мартин же в это время сделал все, как просил Виктор и поставил стакан с подогретой текилой на барную стойку. От подобных приготовлений ему было немного не по себе — хрен его знает, что он разрешил сделать Виктору.

— Отлично, — кивнул Виктор с полуулыбкой. — Сильно развлекать не буду, ибо попросту нечем. Без керосина это мелкие фокусы.

Хмыкнув, он поджег бинт на ноже зажигалкой — тот сначала пошел легким синеватым пламенем, а потом разгорелся лучше. Взяв во вторую руку гретую текилу, Вик вышел на свободное пространство.

Текилу он набрал в рот, поднес горящий нож — и плюнулся синеватым призрачным пламенем, временами срывающимся на более яркие и желтые всполохи. Текила, подогретая и разбитая плевком на мелкокапельную взвесь, охотно сгорала в воздухе. В общем, Хил для начала сделал два выдоха: короткий — на пробу — и длинный, в пару секунд, выдувая полностью набранный напиток.

Мартин и Эштон смотрели на происходящее с восторгом. Оба утратили весь скепсис на лицах и совершенно по-детски сейчас глазели на Виктора.

Мартин восторженно выдохнул:

— Как в цирке.

Эш от комментариев удержался, но по улыбке было ясно, что он тоже доволен.

Совершенно удивительно было то, как двое полупьяных парней так радуются огню, который выдыхал Виктор.

Виктор не сдержал пьяного смешка, рассматривая зрителей.

— Кир так же среагировал, когда керосин на диван попал, — прокомментировал он, сглатывая остатки алкоголя. — Теперь то, что прокатывает только с алкогольными пойлами, — пояснил Вик, проверяя горение бинта. — Кир зовет “Звездной ночью”.

Виктор набрал еще текилы, чуть запрокинул голову, вставая в безопасную и наиболее удобную стойку. Следом Хил распылил жидкость в воздухе, а ниже чуть водил горящим ножом, поджигая капли. Те вспыхивали синими искрами и передавали огонь выше. На самый верх пламя не поднималось, пласт синих искорок занимал пару десятков сантиметров пространства над огнем. С керосином так забавляться было слишком опасно и слишком часто не выходило. На такой плевок ушло секунд пять. По их истечению, Виктор вернулся к стойке, где мокрой тряпкой замотал нож, чтобы его потушить.

Когда представление было окончено, Мартин через секунду начал аплодировать, Эш хмыкнул и тоже пару раз хлопнул.

— Я словно в цирке побывал, — сказал он. — Лет с десяти не был. Жаль, что ты был одет в отличии от тех, кто выпускает пламя в цирке.

Виктор сбросил обгоревший бинт в мусор и сполоснул нож.

— Кир болтается в разных средах, в том числе среди фаерщиков. Не знаю, как у него выходит, есть сорт таких людей, — Хил покачал головой, явно далекий от такого количества знакомств. Да и зачем, если есть Николсон? — Мы дома не заморачиваемся зрелищностью, место ограничено, и суть — не спалить. Филигранно и рисково. Но по случаю могу свозить на сходку. Там пламя не гаснет всю ночь и гораздо красивее. Между прочим, выступления под музыку, в танце, — хмыкнул Виктор, возвращаясь к дивану, и подмигнул Эштону. Сам мужчина не был заядлым тусовщиком и на вечеринках таких был скорее наблюдателем — из интереса и за компанию. Николсон регулярно бывал на всех своих встречах, умудряясь поддерживать знакомства на должном уровне и при этом постоянно ошиваться в Песочнице. Хил знакомствами друга пользовался, а тот был только рад.

— Ты и так меня чаще раздетым видишь, чем в одежде, — добавил Вик с ухмылкой. — Но там полно голых торсов, и, в принципе, я тоже могу поучаствовать, в забеге любителей. Если тебе будет интересно.

Действительно. Чечетку со стриптизом танцевал, почему бы не поплеваться под чечетку огнем? Да еще и по своей собственной, в общем, инициативе. Виктор был пьян и горазд соглашаться на посильное ему гораздо охотнее, чем на трезвую голову.

— Я вижу тебя _совсем_ раздетым, — заметил Эштон. — Это иногда намного меньше возбуждает, чем когда ты _почти_совсем_ раздет, — он пошловато улыбнулся, но потом переключился на другую тему разговора. — Если ты хочешь, то я соглашусь на это. Но… — он глянул на все еще переживающего восторг друга. — Если только мы возьмем с собой Мартина. Его полуобнаженные тела не слишком интересуют в контексте этого шоу.