Виктор, расплатившись, вернулся с двумя коробками пиццы и уложил их на тумбочку, переложив боксеры любовника на диван.

— Полегчало? Есть точно пока не станешь?

— Нет, — Эштон покачал головой, глядя на коробку с пиццей. От запаха тут же начало мутить. Он взял свою одежду и натянул ее, окончательно вставая. — Домой поеду лучше.

Нужно было еще заехать к Крису за справкой.

— И это все? — полюбопытствовал Виктор, проследив за парнем взглядом.

— А что еще ты хочешь? — Эштон посмотрел на него. — Спасибо, что не выкинул на улицу вчера и не разбил мне голову.

Виктор с легким удивлением склонил голову, меняя изначальную тему на предложенное.

— Про голову — понятно, а про улицу… Ты за кого меня держишь, Эш?

— Я уже не знаю, за кого мне тебя держать, Виктор, — парень покачал головой. Он сам запутался, запутал Виктора, и никому легче не становилось.

— За тупого увальня, видимо, — подсказал он. — По челюсти ты отхватил, соглашусь и извиняться не стану. Мои нервы весьма расшатаны и держусь в некоторых ситуациях я чудом; помню, что многое тебе обещал в этом отношении. Но выбрасывать человека — своего парня, тем более — на улицу, в подобном состоянии… — Виктор дернул плечом, ему не очень нравилось, когда от него ожидали того, чего он сделать бы не мог. Причем, речь не о завышенных ожиданиях, а именно о заниженных. — Это скотство. Даже если бы мы не очень хорошо разошлись до этого, я все равно такого бы себе не позволил. Потом — да, потом больно бы провез мордой по лестничной клетке, чтобы неповадно было, — Хил хмыкнул. — Но я дал время, ты в раздумьях, потому я просто жду одного из исходов.

Мужчина качнул головой, подходя ближе — Эша нужно было проводить.

— Странно, что ты такого обо мне мнения.

Эштон вздохнул. Устраивать сейчас разборки он не хотел — не то состояние.

— Да нет у меня никакого мнения, Вик, — устало сказал парень. — Я запутался в себе, в тебе, во всем том, что между нами происходит и уже произошло. В твоих требованиях, в своих требованиях. И я ожидаю уже чего угодно.

Парень прошел в ванную, где висела его остальная одежда, и принялся быстро одеваться. Она уже успела высохнуть, так что никакого дискомфорта он не чувствовал.

Виктор вытащил из сумки пакеты со сборами и уселся на пуфик, облокотившись на стену и дожидаясь любовника из ванной.

— Я тоже в этом виноват, — выдохнул он. — Но я, вроде, уже сделал все, что мог. Надеюсь, хоть не лишнее.

Эштон посмотрел на него. Взгляд был какой-то странный, не выражающий никакого определенного чувства.

— Да, ты сделал все, что мог, — согласился он, едва усмехнувшись.

— Хочешь сказать, я, наоборот, все испортил? — поинтересовался мужчина с такой же усмешкой, как и у Эштона.

— Отчасти испортил ты, отчасти я, — пожал плечами Эштон. — Мне пора. Давай обсудим это в другой раз. Мне сейчас совершенно не до обсуждения наших отношений — моя голова и так взрывается.

— Да обсуждать, в общем, нечего уже, мне кажется. Решение за тобой. Держи, это чай, для бабушки, — Виктор передал пакет Эштону.

— Какое решение, Виктор? — Эштон тяжело на него посмотрел. — Бросить или тебя, или наркотики? Я не смогу сделать ни то, ни другое. Хочешь, сделай сам выбор — жить с наркоманом или никогда его не знать. Я посмотрю на то, как тебе будет легко принять решение.

— Я тебе уже сказал, какое решение приму я, — выдохнул Виктор. — Я смогу жить только с завязавшим наркоманом. Так или иначе завязавшим. Либо в конце концов сяду за убийство.

Уголок губ дернулся в полуулыбке.

— Я не уверен, что смогу завязать, — сказал Эштон, признаваясь уже и сам себе, и Виктору. — Более того, я не уверен, что хочу. Так что прости, — Эштон дернул плечами и обошел Виктора, беря куртку с вешалки. — Видимо, нам все-таки совсем не по пути.

— Ты решил отказаться от наших отношений? — уточнил Виктор, следя за парнем посеревшим еще до привоза пиццы взглядом.

— Пока я только решил поехать домой, — сказал Эштон, не смотря на Виктора. Он нашел чем себя занять — пересматривал содержимое карманов куртки. Молчание после фразы немного затянулось, и он поднял взгляд на любовника.

Виктор нарушил молчание первым, поднявшись с пуфа.

— Раз всё пока в силе, — он прихватил Эштона за полы куртки, подтягивая к себе и носом зарываясь в волосы.

— Я поеду, — сказал Эштон, отступая назад. У него не было сейчас настроения сопротивляться, не было желания оставаться. Он хотел уехать к себе, забить плохое настроение парочкой бокалов виски и лечь дальше спать. А завтра уже выйти на работу и начать разбираться с проблемами.

— Езжай, — кивнул он.

— Мне на все понадобится недели две минимум. Максимум — три, — сообщил Виктор. — Захочешь пересечься — пиши. Я навязываться не буду совсем.

— Понадобится на что? — Эштон обернулся у самой двери.

— На договоры с людьми, поиск и оборудование места, — пояснил Вик. — На тот случай, если выберешь меня. Я говорил.

— Ты больной? — серьезно спросил Эштон. — Как ты себе это представляешь? И вообще, меня не стоит запирать, я и так спокойно смогу выдержать.

Он сам себя обманывал, но парень плохо представлял, как можно запереть кого-то на неопределенное время.

— Я себе это хорошо представляю. А вот ты — не уверен, что сможешь завязать, — Виктор кивнул. — Езжай домой. Не забудь только мобильный включить, я там режим поменял. Справку ты, вроде, на три дня планировал? Значит, хорошо все. Иди.

Эштон раздраженно фыркнул. У него создавалось впечатление, что его никто ни о чем не спрашивал.

До дома он доехал без приключений, несмотря на то, что постоянно говорил по телефону. Назначил несколько встреч на следующий день с клиентами и отправил своему боссу сообщение, что завтра будет на работе. В ответ было молчание, и это становилось хорошим знаком. Лучше пусть молчат, чем орут.

По пути Эш заехал к Крису и забрал свою липовую справку, и только после этого успокоился окончательно.

Дома он принял душ и налил себе виски, правда, услышав один запах, его снова стало подташнивать — он вообще никогда не опохмелялся, так что с виски пришлось повременить. И он просто свалился на диван в гостиной, бессмысленно упираясь взглядом в экран телевизора, переключая каналы каждую минуту.

Эштона спрашивали. Виктор спросил его о решении и дал ему приличное на его принятие время. И обозначил все возможные варианты и перспективы. Тому оставалось решить все для себя или колебаться до последнего, пока колебаться не станет бессмысленно.

Впрочем, и тогда Эшу придется над собой работать. Первые два месяца очень тяжко, но и потом не легче. Физически — проще, но морально…

Если пойдет не радужно, если Эштон захочет, но так и не сможет отказаться… Вик либо прибьет его, либо запрет к чертям собачьим. Если, конечно, постоянного контроля будет мало.

В отличие от парня, Хил против виски не имел ничего. И даже против виски с заказанной пиццей. Звонить самостоятельно Эштону Вик не собирался, приезжать без надобности — тоже. Может, дня через три-четыре, когда сгладится, но не раньше.

Притащиться к парню по наитию было невозможно: к моменту, когда мозг у Виктора терял все контрольные функции, двигаться он уже не мог.

Впереди было много дел.

Следующие дни закрутили Эштона в кутерьме событий. Все шло совершенно не так, как он хотел. На работе случился обвал. Он провалил одну из крупных сделок, потому что конкурирующее агентство предложило за те же услуги намного меньшую цену, чтобы переманить заказчика, а Эш из-за своей “болезни” не уследил за этим.

— Эштон, — Чарльз, генеральный директор компании, сам приехал в город и вызвал к себе неудачливого больного. — Ты должен понимать, что ты сделал огромную ошибку.

— Я понимаю, сэр, — Эштону и самому было не по себе. Это была его первая оплошность таких масштабов, и она совсем не хорошо отразится на его карьере — это он понимал лучше всего.

— Мы потеряли несколько сотен тысяч долларов. И я не могу просто пройти мимо этого. Вина целиком и полностью твоя — это были твои заказчики, ты должен знать, что с ними творится и перетягивать их любой ценой. Слишком крупный клиент.