У любовников зависимость терпеть он бы не стал даже при подобном условии. Но сейчас важно было не это.

Он ведь предупреждал его, что не терпит; предупреждал о своей резкой реакции, если парень заявится в упоротом виде. Что ж его принесло-то сюда? По опыту — просто так в таком состоянии никуда не едут. Мозг преследует цель.

Теперь нужно было ее прояснить.

— Все, — выдохнул он, крепче прижимая Эштона и продолжая, но медленно, растирать плечи. Успокаивал Виктор, скорее, себя самого. — Все.

Эштон судорожно вздохнул, прикрыв глаза. Да, все. Точно все. Он выдохся, устал, у него болела голова и жутко хотелось отрубиться.

Парень подтянул на диван и ноги, ежась под пледом. Было совершено неуютно и в то же время абсолютно плевать на это все.

Он не хотел сейчас разговаривать, что-то объяснять и понимал, что Вик будет от него это требовать.

— Езжай на работу, — сказал Эштон, перенося голову с плеча любовника на спинку дивана. Глаза он закрыл, от яркого утреннего света голова болела еще больше.

— Мне еще рано, — отозвался Виктор, вторгаясь руками под плед и сдергивая мокрое полотенце. Оно полетело на пол, а мужчина плотнее укутал парня в шерсть, снова притягивая его на свое плечо. Причем делая это едва не с ревностным рыком. Но все же аккуратно и молча, просто настойчиво.

— Ты сам-то на работу сегодня собираешься? Я заведу тебе будильник.

— Он мне не поможет, — Эш не стал сопротивляться и остался в нужном Виктору положении. — Я поеду домой.

Парень вообще слабо понимал, что вообще тут делает. Он не помнил причины зачем приехал, хотя мог догадаться. Зато Эштон слишком хорошо понимал, как глупо и жалко выглядит в глазах Виктора.

— Ты никуда не поедешь, — Виктор покачал головой. В подобном состоянии за руль его мужчина бы не пустил. Да и просто на улицу не выпустил бы — заснет ведь на ближайшей горизонтальной поверхности и вляпается.

— У меня отоспишься, потом разберемся. Давай-ка, — Вик, придерживая Эша, поднялся и уложил парня на диван, подтянув под голову ему небольшую подушку. — Я приеду вечером — дождись меня. Все. Спи.

Эштон мог говорить о том, что спать ему нельзя, что нужно обязательно появиться на работе. Много еще чего. Но веки были настолько тяжелыми, что сопротивляться сну было бесполезно.

Парень вытянул ноги под одеялом, сунул руки под подушку и стал проваливаться в сон. Отмазку для работы он придумает позже.

Виктор облегченно вздохнул, протирая лицо ладонью. Сил в последнее время нужно было как-то особенно много. Впрочем, ладно. Это не надолго, так или иначе.

Мужчина поправил плед и набросил сверху еще тонкое одеяло, а потом отправился в ванную разбираться с одеждой. Боковые карманы на джинсах были достаточно сухие — там Вик обнаружил наличность и ключи от машины. В остальном от воды страдать было нечему, и Хил развесил вещи сушиться.

Ключи забросил в куртку, оставшуюся у входной двери. Там же прощупался мобильный Эштона, о котором мужчина успел побеспокоиться, как о потерянном — все же инструмент для работы с кучей контактов, Виктор один раз со своим так обжегся. Прикинув расклад, он вытащил мобильный и перевел на режим “в самолете”. Дозвониться все равно не дозвонятся, а так поле для маневра с отмазками было шире. Перед начальством парню в любом случае отчитываться.

Больше по карманам Вик не лазил. Собрался, закрыл квартиру и уехал, планируя вернуться часам к семи вечера. А если получится, то к половине шестого.

Эштон спал долго, часов до трех дня. Когда он проснулся, голова все также болела, напоминая о вчерашнем виски и его количестве. Эш со стоном перевернулся на другой бок, вспоминая утренние события.

За каким хером он поперся к Виктору, парень не мог сказать. Но тогда ему это казалось очень важным. Наверное, хотелось разобраться, пока разум не сдерживало привычное упрямство.

Еще через час Эштон встал, сходил на кухню выпить воды и попробовать найти таблетки хоть какие-нибудь. Но их Виктор явно не хранил.

Умывшись, парень вернулся на диван, падая лицом в подушку. Было не то чтобы стыдно, просто Виктор был не тем человеком, перед которым хотелось появляться в таком состоянии.

Виктор появился к шести часам вечера. Он забрал у Андреса подписанные сборы чаев, пообещав счесться в другой раз баш на баш, а по дороге домой зашел в аптеку, прикидывая состояние любовника. Дома таблеток у него почти никаких и не было, разве что таблетки неотложного вида, вроде тех, что против расстройств желудка. Только, кажется, их Виктор покупал в прошлом году.

А аптека все равно была в одном квартале и работала круглые сутки, так что необходимости хранить что-то дома не было.

В квартиру он вошел с сумкой и аптечным пакетом, а по дороге заказал домой пиццу. Судя по времени доставки, привезти должны были минут через пятнадцать.

Еще Виктор с удовлетворением отметил висящую на крючке куртку. В голове висел вариант, что Эштон опасно сольется в окно, но куртку он бы вряд ли оставил.

— Эштон? — позвал он, ставя пакеты.

Эштон предпочел притвориться спящим. Это, конечно, малодушно, но зато можно пока ничего не объяснять.

Он закрыл глаза плотнее и попытался ровно дышать.

Не получив ответа, Виктор прислонился к стене, чтобы прямо от двери заглянуть в комнату. В то, что Эштон до сих пор не вставал, не верилось, но вот продолжить потом спать — вполне. Мужчина не мог точно знать последствия пьяной ночи — по его расчетам, с бодуна у парня было не подходящее для сна самочувствие, но доподлинно знать этого Хил не мог. Потому сумка упала на пол, а аптечный пакет Виктор отнес на кухню, где бросил таблетку понятного назначения в стакан воды.

— Эш, — снова позвал Вик, ставя на тумбочку воду и укладывая рядом уже высохшее белье парня. Ладонь прошлась по загривку, прихватывая волосы.

— Выпей, — мужчина, сев рядом, подсунул любовнику под нос стакан.

Эштон понял, что “просыпаться” придется. Он открыл глаза и щурясь смотрел на любовника. Потом глянул на стакан и все-таки сел. Теперь он совсем не понимал мотивов Виктора. Тот терпеть не мог наркотики, но сейчас заботливо возится с ним. И это после того как он явился к нему обдолбанный в усмерть и устроил концерт.

Взяв из рук Виктора стакан, он залпом выпил его и вновь упал на подушку. Его немного морозило, била дрожь и подташнивало — отходняк от кокаина всегда был такой.

Как Эш после такого вообще на работу хотел попасть, Виктор откровенно не понимал. И не понимал, почему капли эйфории стоят все ж закономерных последствий.

И не хотел понимать.

Мужчина поправил плед, снова накинул одеяло и поинтересовался:

— Когда ел в последний раз?

Эштон хмуро глянул на него, размышляя о том, что вчера он переборщил и с кокакином, и с виски. И со всем остальным. Такого состояния у него давно не было. Обычно все в меру.

— Не помню. Вчера вечером, кажется, — Эш не помнил, чтобы он ел в клубе — кокаин притуплял голод, потому и не удивительно. Впрочем, сейчас есть совершенно не хотелось. — Не стоит пичкать меня едой сейчас, если не хочешь, чтобы она оказалась потом в унитазе, — предупредил любовника парень.

— Насильно тебя кормить никто не будет, — пожал плечами мужчина. Помолчав, Виктор поинтересовался:

— Ты впервые так накачался? Или в прошлые разы просто до меня не доезжал?

Эштон отвел взгляд.

— Не впервые. Пару лет назад только в таком состоянии и возвращался, потом немного поумнел, — сказал он. — Больше не повторится, не переживай.

— Я был бы не против и даже воспользовался ситуацией, если бы ты не был упорот этой дрянью.

В дверь позвонили. Виктор выдохнул, посмотрев на Эштона, и, покачав головой, поднялся, направляясь к двери.

— Еда приехала, — пояснил он, выходя в коридор.

Эштон все-таки снова сел. Из-за того, что вчера он злился и был на эмоциях, он не смог себя контролировать, а теперь нужно за это платить. По крайней мере, стоит позвонить на работу все-таки. Если его уже не уволили. Парень вновь провел руками по лицу, пытаясь прийти в себя быстрее. Да и таблетка все-таки должна была помочь.