— Эш, — позвал он, — подъехали. Куда дальше?

— Езжай прямо, — Эштон открыл глаза и глянул на дорогу. — На светофоре направо, и потом на первом повороте налево.

Он потянулся на сидении, зевнул и потер лицо.

— Видимо, я все-таки медведь.

Виктор не удержался от смешка.

— У тебя велосипед есть? А то у меня в гараже есть трехколесный.

— Зачем он тебе? — удивился Эштон. — Развлекаешься, пока никто не видит? — он хмыкнул, представив любовника на велосипеде. Трехколесном. Он бы даже заплатил за это.

— Давно мечтал о цирковом медведе, который мог бы на нем ездить, — в тон Эштону ответил Виктор, сворачивая. — Который дом?

— В ошейнике? — Эштон улыбнулся, но больше своим мыслям. — Подъезжай к тому, что с красной крышей.

— В ошейнике, — отстранено выдохнул Виктор в пространство, будто отвечал, в ошейнике ли похоронили любимого пса, и припарковался у указанного дома. — Как зовут твою бабушку?

— Мэг, но не думаю, что тебе стоит ее так называть. Она любит свое полное имя, так что Маргарет, — Эш глубоко вздохнул, глядя на дом. Принятое на горячую голову решение было не слишком удачным.

— Я ведь не ее внук, — неуверенно начал Виктор. — Может, лучше миссис…? — он оставил паузу, ожидая услышать фамилию.

Эштон поморщился и посмотрел на него с укором.

— Ты хочешь, чтобы она чувствовала себя старой? — парень был абсолютно серьезен и даже несколько обижен.

— Я просто хотел быть вежливым, — пояснил Виктор, открывая дверь. Его родители панибратства не любили и не считали подобного рода обращения указанием на возраст. Вик тоже не считал.

— Не смотри так. Я все понял.

Эштон рассмеялся.

— Неужели ты поверил? — он хлопнул Вика по плечу. — Зови ее хоть Мэг, хоть Маргарет, хоть миссис Бонне. Ей все равно.

Он вышел из машины и прямиком направился к двери дома.

— У каждого свои тараканы, — фыркнув, хмуро поведал Виктор, которому не совсем понравилась шутка. Юмор у него был, но Виктор не любил, когда его попросту разводили в той теме, в которой он был не силен.

А в ситуации со знакомством с бабушкой он еще и очень хотел как лучше.

Мужчина захватил из машины свою сумку и двинулся следом за Эштоном.

Эштон же уверенно нажал на кнопку звонка. За дверьми спустя минуту послышались шаги, а потом дверь распахнулась и на пороге появилась моложавая женщина.

— Эш! — воскликнула она, сразу же привлекая парня к себе. Она была ему по плечо, но обнимала куда более рьяно, чем тот же Виктор. — Ты все-таки приехал!

— Я же говорил, — Эштон вынырнул из объятий любимой бабушки. — Это мой приятель Виктор. Сделай вид при нем, что у нас нормальная семья.

Виктор переключил хмурость на искреннюю улыбку. На первый взгляд женщина Хилу понравилась. По крайней мере — сильными объятиями, в которые та заключила Эштона.

— Здравствуйте, миссис Бонне, — включился в приветствие мужчина, протягивая ей руку, чтобы следом поймать пальцы Маргарет и коснуться губами костяшек кисти. К женщинам у Виктора было особое отношение. — Рад знакомству.

— О, взаимно, — Маргарет улыбнулась в ответ. Эштон редко знакомил с кем-то из своих друзей — это уже было поводом для радости.

Эштон, смотря на Виктора, закатил глаза. Посмотри, какой джентльмен. А как руки связывать и душить, так все куда-то девается.

— Проходите. Я, как знала, что будут гости, испекла пирог с капустой. Виктор, вы едите капусту?

Виктор принюхался к запаху выпечки, витавшему в воздухе. Или “витавшему”, на пороге было не очень понятно.

— Я съем что-угодно, обладай оно подобным запахом, — улыбнулся он и в свою очередь поинтересовался: — А вы пьете ромашковый чай?

Эштон закатил глаза.

— Вам не хватает пенсне и веера, — сказал он, заходя в дом окончательно.

— А твой язык все такой же длинный, -сказала женщина. — Веди Виктора в ванну мыть руки, а я пока все подготовлю.

— Пойдемте, мистер Хил, — хмыкнул Эштон, уходят вглубь коридора.

— Знала бы она, насколько при всей своей длине твой язык умел, — шепотом добавил Виктор, растянувшись в пошлой улыбке, когда они зашли в ванную, а Хил повернул кран.

— Просвети ее. Шокируй своей неадекватностью, потому что она ни в коем случае не поверит тебе, — сказал Эштон.

— Разве похоже, что я тебя этим шантажирую? — пожал плечами Виктор, намыливая кисти. — Я тебе комплимент сделал, а ты ершишься.

— Комплимент ты сделал, когда сказал, что у меня красивая шея, а сейчас это был просто факт, — нагло улыбнулся Эштон.

— Сучонок, — с колким смешком отозвался Виктор, перетянув улыбку на одну сторону лица. Парню весьма повезло, что мужчина пообещал “не светиться”, а потому не попытался даже рук распустить. С другой стороны… с другой стороны Эштону не повезло. По той же самой причине.

Виктор выключил воду и снял с крючка полотенце, судя по состоянию явно предназначенное для гостей.

Эштон совсем по-детски показал ему язык и сам прошел к раковине, вновь включая воду.

— И тебе именно это и нравится, — сказал он. — И только попробуй сказать, что нет, — он с усмешкой посмотрел на Виктора в отражении зеркала. А потом резко повернулся и прыснул в него водой с мокрых рук.

— Нравится, — Виктор и мысли не имел отпираться. Если бы Эштон при этом признавал свою принадлежность — хотя бы формальную, хотя бы немного давая Виктору уверенности в них обоих и этом “их” — цены бы любовнику не было. Но тем и являлись углы, которые стоило подточить. Эш был слишком обособлен, а у Хила не было болезненной зависимости от вечной охоты; брыкания парня — по большей части бесполезные — при таком положении вещей лишь нервировали.

Сейчас, правда, Вик был исключительно благодушен: с шипением закрылся полотенцем, обороняясь от капель воды. — Но не будь мы в отношениях, я б за это же самое уебал.

Отступив на пару шагов, мужчина быстрым движением скрутил полотенце и выверенным движением резанул им воздух. Уголок, завернувшись за ногу, звучно щелкнул Эштона по ягодице.

Эштон с ругательством сквозь зубы потер ягодицу и негромко проговорил явственно недовольным, но в то же время не настолько недовольным, чтобы можно было посчитать его серьезность, тоном:

— У меня и так от твоих пальцев все ягодицы в синяках. Полотенце нарушит гармонию, — сказал он ему, сдерживая себя от того, чтобы не открыть кран снова и не плеснуть в Виктора от души. — Пойдем, ковбой. Нас ждет завтрак.

Собственно, месть была свершена, а потому Виктор не спорил. Повесил полотенце и последовал за Эштоном, по дороге останавливаясь у сумки и извлекая из нее коробку с чаем и герметичный термо-контейнер.

Эштон перестал театрально закатывать глаза, стоило им выйти из ванны. Он снова превратился во вполне себе обычного человека, который лишь самую малость язвил. Маргарет уже вовсю хлопотала на кухне. На столе стоял не только пирог, но и оладья с джемом, тосты и печенье с карамелью.

— Остался только чай, — сказала она, когда оба гостя зашли в кухню.

— Оп-па, — хмыкнул Виктор, рассматривая стол.

— Что ж, миссис Бонне, — Хил протянул упаковку женщине, — это ромашковый чай, который “остался только”. Я к нему вообще захватил оладьи, еще теплые, — Виктор приготовил немного больше, чем собирался съесть за завтраком; Эштону потом придется возместить ингредиент. Впрочем, эти продукты парень вряд ли бы вообще когда использовал.

— Но раз в этом мы с вами оказались солидарны, — Хил кивнул на тарелку, — то к чаю моим главным вкладом будет липовый мед.

Виктор планировал его к ромашковому чаю на вечер, но их с Эштоном окончание дня даже к чаю не очень-то располагало, о меде речи и не шло. Виктор решил взять его с собой сюда, немного использовав утром. Впрочем, заметно, естественно, не было. Банка была не заводской.

— Мне друзья привезли из южных регионов, из Гейл-Мертон-хилл, — протянул он баночку Маргарет. — Брали с рук у пасечников. Вы наверняка знаете, там лучший мед по этой части страны. Особенно, у частников.