Тон становился все более тренерским, Виктор так обычно и работал, только зачастую по кругу вокруг него скакал десяток наездников.

— Будешь держаться одними бедрами — вылетишь; используй голени, цепляйся пятками. Стремена не спускай.

— Интересно, через сколько я смогу свести нормально ноги? — он теперь уже просто уверен, что завтра мышцы будут в шоке после подобных упражнений.

Так или иначе, он все равно послушал. Сформировавшаяся привычка слушать тех, кто говорит таким тоном. Вновь пустил Арго на галоп, а сам стал целиться в мишень. И в этот раз ему удалось попасть. Не в центр, конечно, но все-таки попасть. Эштон не смог удержаться от широкой довольной улыбки. Всегда приятно осознавать, что ты на что-то все же способен.

— Будто в первый раз свести не сможешь, — фыркнул Виктор, не сбавляя тона. — Молодец, хорошо. Разворачивайся — и еще раз.

— Уверен, это будут совершенно разные ощущения, — ответил Эш, разворачивая лошадь. — Но, по крайней мере, задница у меня болеть не будет, — следующая стрела прошла мимо мишени, зато вторая оставила отпечаток на красном круге. Получилось случайно, но Эштона это не волновало.

— Я могу и задницу устроить, — голос звучал вровень с остальными командами, потому грубо, но интонации грубыми не были. — Еще раз и перерыв.

— Я сегодня буду не в состоянии, вождь. У меня все-таки боевое крещение. Кто знает, с какими ранами я вернусь домой, — отозвался Эштон.

Он вновь развернулся и повторил все то же самое. Теперь две из трех стрел попали в мишень.

Виктор хмыкнул, расправляя плечи.

— Спустись, разомнись, — предложил он Эштону, отправляясь собирать стрелы. Время еще было, хватит на новый подход и прогулочным шагом вернуться к конюшне.

— Давай-давай, не хватало, чтобы заклинило тебя с непривычки, — шутки шутками, а для парня это могло обернуться новым падением. — Переключай нагрузку.

Эштон пока чувствовал себя совсем неплохо. Он пока даже усталости не чувствовал. Пожав плечами, парень все же слез. В том, в чем он совершенно не разбирался, Эш предпочитал прислушиваться, пусть и умалчивал об этом. А в физических нагрузках он абсолютно не разбирался.

— Мне даже начало нравится, — сказал он, оказавшись на земле.

— Я рад, — Виктор искренне улыбнулся и протянул Эштону собранные стрелы. — Но десять лет подряд это немного однообразно, не находишь? Вот и развлекаемся между соревнований и различных ивентов.

Вик подошел к Арго и подсунул ему под нос кубики рафинада.

— Молодец, мальчик, — приговаривал он, похлопывая коня по шее, пока тот с радостным фырканьем грыз лакомство. Один кубик мужчина протянул любовнику. — Ты тоже молодец. Заслужил.

Эштон сахар взял и даже положил в рот, рассасывая.

— Не ошейник, так сахаром будешь как хозяин животное кормить в честь хорошей работы? — со смешком уточнил парень.

— Вообще я планировал, что ты возмутишься или хотя бы опешишь, а я успею предложить отдать сахар Арго, — сдерживая улыбку, отозвался Виктор и извлек еще один кубик. — Держи, отдай ему.

— Я люблю рафинад, — Эштон пожал плечами. — Еще в детстве я любил таскать его из сахарницы и рассасывать. Бабушка жутко ругалась. Говорила, что все зубы выпадут.

Эштон протянул ладонь с кусочком сахара лошади, и Арго благодарно ткнулся мягкими влажными губами в нее, осторожно беря сахар в рот. Виктор не сдержал смешка.

— ЧуднАя у тебя бабушка, — прокомментировал он, улыбаясь.

В конце концов, не один Эштон таким занимался, поедание рафинада кое-где частью культуры являлось, и угрожать выпадением зубов как минимум глупо. Впрочем, вероятно, Эш на тот момент был слишком мал, чтобы махать перед бабушкой учебником истории, и женщина этим пользовалась.

— Запить хочешь? — мужчина кивнул на недавно принесенную с источника бутылку.

— У меня отличная бабушка, — не согласился Эш. Кого-кого, а бабушку он на самом деле трогательно любил и непременно к ней приезжал хотя бы раз в месяц. Наверное, это был единственный человек, мнение которого для Эштона значило почти все. Он половину детства прожил с ней, а другую половину ездил каждые каникулы. — Может, я тебя с ней как-нибудь познакомлю. Только как приятеля, уж извини. Ей ни к чему знать обо мне _такие_ подробности. Не стоит ее лишний раз волновать.

Парень взял в руки бутылку с водой и осторожно отпил. Вода уже немного согрелась и теперь зубы не ломило от холода.

— Не вопрос, — легко согласился Виктор с условием приятельствования. Он вообще не любил выносить личные отношения на публику без особой на то надобности или при явном отторжении сего факта организмом.

К знакомству с новыми людьми, а тем более родственниками любовников, Вик относился весьма настороженно — слишком сложно иногда давалось решение о допуске к хоть сколько-нибудь личной информации. Так что статусу приятеля в этом плане был даже рад.

— Ты мог и не пояснять. Забирайся в седло.

— Кто тебя знает. Мой бывший очень любил выносить наши отношения на всеобщее обозрение. На том и разбежались, — Эштон отставил бутылку и посмотрел на Арго. — Ну, что, лошадка, — в голосе звучала добрая насмешка. — Повезешь меня дальше? И как-то ты немного времени дал мне на смену деятельности, — Эш кинул взгляд на любовника, подтягиваясь и вновь опускаясь в седло.

Виктор открыл бутылку и тоже глотнул воды.

— Перерыва достаточно, — мужчина хотел тем и ограничиться, но пояснил на будущее. — Главное в твоем случае — хоть немного разминать ноги между такими нагрузками. Иначе к самому бою занемеешь, суставы от перенапряга “заклинить” может. Будешь как жаба в брачный период.

Вик фыркнул.

— Три-четыре захода тебе. Все стрелы чтобы.

Эштон в ответ только фыркнул. Он уже чувствовал себя гораздо увереннее, чем до этого. Поэтому и вел себя наглее. Уведя лошадь снова, он повернулся на краю поляны и галопом пустил лошадь к мишени, параллельно стреляя. Результат его удовлетворил — четыре стрелы попали в цель, пятая пролетела совсем рядом.

— Меньше самоуверенности, — командно рявкнул Виктор, уловив пару потенциально опасных движений. — Больше техники. Движения четче. Еще круг.

— Нет никакой самоуверенности, — отмахнулся Эштон. Он чувствовал себя просто уверенно. Наконец начало получаться, а Виктор словно пытался сбить его с намеченных движений.

С новым кругом в мишень попали все пять стрел, выпущенных Эшем, но ни одна из них не попала в центр.

— Молодец, — похвалил Виктор. — Еще подход. Больше пяти стрел не пытайся — лучше меньше, но точнее. Арго пришпорь, чтоб не филонил. Пошел. Движения еще точнее, ты смазываешь.

— Ты ведь понимаешь, что когда я выйду на ваше поле боя, то я буду больше пяти стрел выпускать? — сказал ему Эш. Стрелы вновь полетели в сторону мишени. Одна попала в центр, остальные снова по бокам.

— На поле боя будет более длинный разбег — раз; совершенно иная ситуация — два, — Вик крутанул пальцем в воздухе: — Еще круг. Последние четыре стрелы. Приноровись к колчану, иначе “в поисках” последних стрел шарить будешь до конца века.

— Я все же надеюсь на то, что ты будешь прикрывать мой тыл, — бросил на него выразительный взгляд Эштон. “Тыл” он имел в виду во всех смыслах. В конце концов, кто знает, что будет твориться на этом поле боя. Может, и оргии тут предусмотрены.

Виктор ответил не менее выразительным взглядом.

— Надеешься? — переспросил он с недоуменным интересом, за которым явно крылось что-то еще, что-то опасное и обиженное. — Ты серьезно?

О каких надеждах могла идти речь, если Эш должен был бы быть уверенным в Викторе и его защите во всем? Звучало оскорбительно.

— Прости-прости, — Эш выставил перед собой ладони. — Я помню, что ты гиперответственный. Но тут же война. Кто знает, куда кто может переметнуться в процессе. Это один из вариантов. Я совершенно не знаю, что у тебя в голове происходит и что ты выдашь в тот или иной момент. Не надо на меня так смотреть.

— Это все знаю я, — тем же тоном отозвался Виктор. — А в моей голове нет ни-че-го, что могло бы быть для тебя опасным.