И вообще-то, Вик не имел никакого права требовать этого от любовника.

Теперь уже бывшего.

— Мне кажется, ты не прав, — цокнул языком Николсон, которого уже почти не было видно в сигаретном дыму. — Ты был ему необходим. Он не может остановиться сам, и ему нужен тот, кто остановит. На кого можно будет фыркнуть и сдаться “под давлением обстоятельств”, и при…

— НАХУЙ я был ему нужен! — зло отозвался Виктор, в очередной раз наполняя стакан. — Это из-за меня он пол года жался, пока не рвануло, понимаешь?! Это Я с ним сделал!

— Ты ведь…

— Заткнись, а? — душевно попросил Хил, вливая виски в себя. — Это глупо. Он НЕ ХОТЕЛ бросать, понимаешь?! Не хотел отказываться от наркотиков. Я смирился по началу, но что потом? Все по кругу? Снова вытаскивать его, снова загонять в рамки и запрещать, он снова ощетинится, накопит в себе и опять упорется после какой-нибудь ссоры? НАХУЯ это ему, скажи? Нахуй это не нужно! И мне не нужно. Я не хочу его насиловать, рано или поздно все рассыпется, — Хил изобразил пальцами взрыв, расплескав виски из стакана. — И я не хочу быть тому причиной. Я НЕ МОГУ его контролировать. Между нами стоят наркотики, и они Эшу нравятся больше меня, вот и все. Просто! — как ты любишь говорить. Просто. Просто он дает МНЕ выбор! Либо смириться с наркотой, либо не кантовать вообще. Я не могу смириться с этой хуйней! Значит, лучше свалить нахрен и не трогать, пока я не довел его до очередной передозировки! Я мог довести уже сейчас!

Хил, потеряв контроль над пальцами во время очередного эмоционального жеста, случайно выпустил стакан, отлетевший к столешнице. Со звоном разлетелось стекло. Виктор тяжко поднялся за еще одним бокалом.

— Пора перестать быть эгоистом и посмотреть внимательнее вокруг, — мужчина вернулся на место и налил еще. — Если ему тяжело, я не хочу заставлять и ломать. Я не вписываюсь в его жизнь.

— А нахуй он тогда рядом был? — приподняв бровь спросил Кир.

— Нервы щекотал по началу. А потом просто не мог от меня отвязаться.

— У него бы спросил сначала, Ванга-переросток.

— Я был у него. Его не было всю ночь. А утром я решил… ХУЙНЯ, БЛЯТЬ, ЭТО ВСЕ! Нахуй! Я не буду никого ломать!

Виктор эмоционально вскинул руки, а Николсон скептично хмыкнул и поднялся из-за стола. Он должен был позвонить Шону. Сам Кир, в кои-то веки, был не в силах бодаться с другом. Ник давал советы, чтобы Виктор мог выбрать, но сейчас Хил _выбрал_, но вот исполнение выбора было не самым лучшим. И заставить Виктора сменить мнение, сбить с выбранного пути теперь мог только Шон. Кир терпеть его не мог, но иного выхода не было.

— Короче, еще неделя-другая и он окончательно сопьется, — прокомментировал Николсон. — Ему нужно вцепиться в работу — это моя задача — и за кого-то держаться дома. Это уже твоя часть.

Шон приехал к брату почти сразу после звонка Николсона. Он еще не успел покинуть город, да и не думал, что уедет так скоро. А сейчас был повод задержаться.

За состояние Виктора он немного опасался. Тот редко терял голову, но если терял… Это с детства ничем хорошим не заканчивалось.

Кир пустил его в квартиру почти сразу, как он позвонил в дверь. Шон ситуацию оценил быстро — полупьяный Виктор, осколки на полу…

— Это с чего его так? — негромко поинтересовался Шон, повернувшись к Киру.

Николсон смерил мужчину почти ледяным взглядом. Они не могли друг друга терпеть с памятного случая подмены. Кир не мог простить Шону его невероятной слабости, из-за которой Виктор тогда поставил под удар самого себя. Это было давно, очень давно, но до сих пор Николсон не упускал ни одной возможности болезненно, до самой кости клюнуть Шона, как только тот оказывался в зоне досягаемости. По той же самой слабости Шон почти что боялся Кира, избегал его, пока на кон не встал тот, кто был важен для обоих.

— Все с того же, — холодно, почти официально отозвался Николсон, снова покосившись на близнеца. Эштон сейчас почти что встал на одну полку с Шоном, потому что из-за слабости к наркотикам сжег Виктора. Но Шона все-таки Кир не мог терпеть сильнее.

— Наркотики. Любовник их бросал-бросал, а потом упоролся, заявил, что бросать не станет ни за что, и либо все так и Хил прямо сразу представляет его отцу как своего любовника, либо вообще никак. Вик принял решение, что “никак” для них будет лучше, чем мучиться обоим, если вкратце. Теперь мучается в одиночку. Винит себя в этом срыве-выпаде, во всем годе совместных отношений и дальше по списку. Ты — тщедушная душонка, я говорил уже, — Кир повернулся к Шону, перескакивая на другую тему. — И говорил — почему именно, ты отлично все знаешь и помнишь. И сейчас для душонки твоей самое время, потому что теперь только ты сможешь более-менее быстро вытащить Виктора из этого болота.

Шон вздохнул.

В этом был весь Виктор — винить себя во всем, к чему даже отношения не имеет.

— Ладно, езжай домой, — проговорил он, глядя на Николсона и спеша уйти от его пронизывающего взгляда. — Я сам с ним разберусь. Эй, Виктор, — он хлопнул брата по плечу. — Прекращай разводить шекспировскую трагедию.

Виктор лишь молча смерил брата одноглазым взглядом, затем снова уткнувшись в стакан.

— Прекращай, — поморщился Шон. — Если тебе так нужно себя винить — вини. Да только ты бессмысленно тратишь на это время. Твой любовник подсел на наркотики, наркотики затягивают. И в том, что его затянуло виноват далеко не ты, Вик. Он сам виноват, говорю тебе, как бывший наркоман.

— Он сидел и до меня, — мрачно отозвался Виктор. — Но я слишком сильно давил на него, заставляя от этого отказаться. Он прогибался, и я был уверен, что все хорошо. А потом спружинил. Я должен от него отказаться, понимаешь? — с нажимом произнес Хил, доливая себе виски. — Потому что я делаю хуже. Должен отказаться.

— И правильно, — кивнул Шон, убирая со стола виски и стаканы. Он составил посуду в раковину, а бутылку убрал в шкаф. — Ты должен от него отказаться не потому что делаешь хуже ему, а потому что делаешь хуже себе. Не видишь, до какого состояния себя доводишь?

— Ты-то, блять, что видишь? — огрызнулся Виктор, вскидываясь. От резкого движения помутнело в глазах, и Хил зашипел, возвращаясь в исходное положение и пережидая. — Ты вообще нихуя не знаешь. От тебя десять лет ни одного слова не было.

— Я тебя знаю, Виктор, — спокойно отозвался Шон, находя коробку с чаем и принимаясь за заварку. — Знаю твой талант к самоуничтожению. Не стоит так себя мучить. Он бы никогда не выбрал тебя, выбирая между тобой и наркотиками.

— Но он уже выбирал, — парировал Хил. — Он пытался.

— Херово он пытался, если в итоге все равно выбрал наркоту, — фыркнул Шон, ставя перед братом кружку с чаем. — Пей и приходи в себя.

— Я слишком сильно давил, — сокрушенно отозвался Хил, не притронувшись к чашке. Он был слишком пьян, чтобы пить чай. — Очень многого пытался его лишить разом. Я не хочу терять его. Я столько сделал… Столько всего испортил.

— Он потерял сам себя, Виктор, — Шон вложил сам чашку в руки брата. — Ты не виноват ни в чем. Не все обладают таким сильным характером, как ты. Не все могут лечь за кого-то в наркоклинику, бросить наркотики ради кого-то…

— И ты не мог, — упрямо поднял Вик взгляд на близнеца. — Именно поэтому я сделал то, что сделал.

— Я и не говорю, что я лучше него. Именно поэтому я так и говорю. Я _знаю_ о чем говорю, понимаешь?

— Ты _не_ знаешь, о чем говоришь, — отозвался Виктор, явно снова понемногу погружаясь в себя. — Не хочу об этом говорить.

Шон не выдержал и тряхнул его за плечи.

— Так, посмотри на меня. Смотри на меня, сказал, — его голос звучал очень уверенно. — Твой парень — наркоман. И ничто ему не заменит наркотики. Ни ты, ни твое чувство вины. Ты не виноват в том, что он больше любит упарываться, чем трахаться с тобой. Это его выбор. Понимаешь, _его_. И он сделал его осознанно.

— Сомневаюсь, что выбор можно назвать осознанным, когда его делают под кайфом, — язвительно огрызнулся Хил. — Это мой выбор, Шон. И я несу ответственность за все его последствия.