На самом деле, у парня уже прошла основная доля возбуждения. Мысли занимало уже совершенно другое.
Виктор фыркнул и отстранился от Эштона, сопроводив это емким “блять”. Поднявшись и даже не удосужившись подтянуть штаны с бельем, Хил со стоящим членом наперевес подошел к панели, заказывая несколько порций рома. Пойло было дрянным, несмотря на свою элитность, но прямо для ситуации. “Пиздец” — было второй емкой характеристикой.
Кто-то из них двоих был конченным. И им Хил считал не себя.
Эштон фыркнул, тоже поднимаясь. На ром он не покушался. Белье валяющее возле дивана проигнорировал специально, натягивая на голое тело джинсы, а потом и рубашку.
— Что ж, — повернулся он к Виктору. — Кажется, я свое отработал. Можешь не ждать меня — поеду к себе, — предупредил он, выходя в общий зал.
Виктор выхлестал заказанный ром почти залпом, с непонятным выражением лица сидя на диване и гипнотизируя оставленное на полу белье. Басы долбили по ушам и теперь только нервировали, расслабление сменилось ебанным напряжением, которое было ничем не снять, кроме как ударной дозой алкоголя. В конечном итоге, Эштон оказался прав — напиться и забыться.
Когда бокалы опустели, Виктор подцепил с дивана куртку, со злостью запихал в карман боксеры, подтянул штаны с бельем и вышел в общий зал на поиски любовника.
Эштон тоже забылся, отвлекаясь от ссоры и погружаясь в клубный мир, как было раньше. Он быстро нашел того, у кого можно было прикупить кокаин, закинулся им и теперь танцевал прямо в центре танцпола. Мыслей в голове уже не было — доза была не одна. И Эш мог признать, что делал сейчас это назло любовнику.
Виктор заметил Эштона сразу. Даже успел подойти и, скрипя зубами, убедиться, что тот принял и теперь находился в неадеквате. Хил зло сверлил любовника взглядом, сидя в баре и высасывая очередную порцию алкоголя. Он злился. Впервые злился не на себя, а на Эштона — позволил себе обвинить его в том, что Эш такое необязательное и своенравное неблагодарное мудло с непробиваемой хуйней вместо принципов.
И не сказать, чтобы эта злость ему нравилась больше той, что была.
Эштон про любовника, кажется, сейчас и вовсе забыл, пребывая в такой любимой реальности, когда все кажется возможным. На его шее повисла какая-то девчонка, увлекая в свой танец, и парень не стал противиться, поддаваясь ее движениям и сразу же навязывая свои, прихватив за талию.
Как бы он ни пытался убеждать и себя, и Виктора — клубная жизнь ему слишком нравилась, атмосфера вседозволенности и реализации всех возможностей затягивала в пучину света, музыки и танцев.
В какой-то момент девушка, с которой он танцевал, наклонила его за шею к себе, и Эштон, кажется, совсем одурев от алкоголя и наркотиков вперемешку с танцами, разгоняющими кровь по сосудам быстрее, поддался и на это движение, встречаясь с ее губами, вовлекая в свой поцелуй, не прекращая танца.
Виктор с высоты полугода их отношений временами даже уверял себя, что они продвинулись, сильно продвинулись, изменились. Но такие моменты весьма прозаично и жестоко втаптывали в понимание, что не изменилось _нихуя_. То есть: совсем, совершенно ничего.
Все те же наркотики, те же клубы, те же мнительность и упрямство, патологическое нежелание слушать хоть кого-либо.
И Виктор все тот же: не терпящий всей этой мишуры.
Тогда очень сильно хотелось сбежать. Не потому что хотелось сдаться. Потому что появлялось ощущение, что Хил пришивает собаке пятую ногу, которая ей совершенно не нужна.
Самым веселым был тот факт, что Эштону нравилось само наличие Виктора, он сам признавался. Но вот пришивать себе ногу не хотел; хотел мужчину в отдельном изолированном аквариуме, куда можно войти, поиграться и выйти — без причин и последствий.
Виктор на это был не согласен.
— Блять, — рыкнул Хил, мрачно пожирая орешки.
Музыка продолжала греметь, а шаловливые ручки белокурой девушки спустились на его ягодицы, играючи сжимая их. Эштон сам периодически задирал на ней юбку, оголяя бедра, но он это делал не из желания трахнуть где-то в туалете клуба такую же обдолбанную партнершу, как и он, а просто по привычке произвести как можно больше эпатажа, привлечь внимания.
— Ты один? — спросила девушка, когда настала пауза между песнями.
Эштон нахмурился, вспоминая про наличие Виктора в начале вечера, но решил, что тот уже наверняка ушел, потому и кивнул.
— Отлично, — девушка потащила его в сторону столиков. — Пойдем к нам. Ты понравишься нашим. Меня, кстати, Зои зовут, — представилась она, когда они вышли из самой гущи танцующих.
Столик был занят толпой разномастных ребят из размалеванных девиц и излишне выпендривающихся парней, все были конкретно обдолбаны и явно младше самого Эша. Но сейчас его это мало смущало.
Хил наблюдал за происходящим, стиснув зубы. Он был пьян, мысли путались в голове, но не теряли своей сути и пульсировали яркими неоновыми огнями. Виктор фыркал, осознавая происходящее, но лезть упрямо не спешил, наблюдая, как далеко зайдет любовник.
За столом в незнакомой компании парень чувствовал себя более, чем прекрасно. Он пил виски, периодически отвечал на заигрывания Зои, которой явно понравился, и пару раз все же обменялся с ней поцелуями. В голове плыл туман, сознание путалось, и Эштон ощущал себя вроде бы совершенно ясно, но не в этой реальности.
Зои его снова потянула на танцпол, и Эштон с радостью присоединился к ее очередному танцу. С другой стороны к нему прижалась другая девушка и танец обрел новые краски.
А к моменту возвращения голубков за стол, красок стало еще больше.
Потому что в компании зеленых и упоротых совсем-немного-не-подростков уже сидел Виктор, мгновенно получивший одобрение всех присутствующих за простую фразу “угощаю”. Пожалуй, они были даже слишком пьяны и упороты, чтобы хоть сколько-нибудь отсеивать знакомства. На Хиле уже болталась одна из девиц, решившая, видимо, что повязка — часть брутального костюма. Виктор был мрачен, но вряд ли это было кому-то заметно. Особенно — повисшей на нем девице.
Мужчина старательно изображал, что отлично понимает по губам, что она ему говорит, потом заказал коктейль, чтобы она отвлеклась от флирта, но тем только подлил масла в огонь.
И потому, Когда Эштона вернули за стол, девица первой принялась знакомить подруг с новым членом компании.
Эштон окаменел лицом, наблюдая за тем, что похотливая девица вытворяла с Виктором. И пусть он был уверен, что любовник давно ушел, но ревность и чувство собственничества очень вовремя проснулись.
Эш прихватил Зои крепче за бок, и та теснее прижалась к нему.
— Эшто-он, — томно промурлыкала она ему на ухо, поворачивая его голову к себе для поцелуя.
Парень откликнулся, но лишь на мгновение прихватил ее губы.
— Не слишком ли ты стар для таких компаний? — посмотрел он на Виктора, только сейчас понимая, что говорит не слишком связно.
— Не слишком ли ты упорот, чтобы что-то мне предъявлять? — отозвался Виктор так же и смерив любовника убийственным взглядом. Девица удивленно захлопала глазками, а Хил смерил взглядом обжимания Эштона — Вик, по крайней мере, не отвечал болтающейся на нем девушке.
— Вы знакомы, ма-альчики?.. Вииик-кун угостил меня коктейлем! — радостно поведала она, усиленно пытаясь соответствовать японским правилам обращений. Складывалось впечатление, что это был первый коктейль в ее жизни, которым ее угостили лично.
— И не слишком ли _занят_ для подобного? — шевельнул подбородком Виктор.
Эштон фыркнул, садясь с другой стороны дивана и сажая себе девушку на колени.
— Немного. Встречались пару раз, — сказал он, беря со стола очередной стакан и вливая его в себя. — Не удивляйся, если он задушит тебя во время секса, — обратился он к девушке, сидящей рядом с Виктором. — Мне говорили, что у него странные наклонности.
— Сначала научись поддевать белье, — резко отозвался Хил, выуживая и перебрасывая Эштону его боксеры. Те, не долетев, распластались на одном из стоящих перед Эшем стаканов, — и просвети даму, что с дамами ты не спишь. Раз уж речь о наклонностях.
