— Неуютно мне от них, — отозвался Хил, с явным облегчением сбрасывая руки со спинки на сидение, а затем захватывая Эша, опрокидывая на бок и подминая под себя.
— Так лучше.
— Для кого как, — Фыркнул парень, попытавшийся моментально сменить положение на более его устраивающее, ерзая под Виктором.
Виктор не особо препятствовал движениям любовника, но кардинально сменить положение не давал, как не давал сомкнуть ноги. Удерживаясь над Эштоном одной рукой, Хил второй проник между ягодиц, разминая сфинктер.
— Тебя больше устраивает петтинг? — поинтересовался мужчина, вводя пальцы.
— Не в этом дело, — Эштон нашел более удобное положение и расслабился, решив пока отдать первую роль Виктору. — Я люблю, когда мой партнер хочет меня до невозможности, до крайности. Я люблю это чувствовать.
Он выгнулся, подставляя бедра и чуть вильнул ими, поддаваясь движениям пальцев любовника.
— Для этого совсем не обязательно не давать себя трогать, — ответил Хил, припадая к шее любовника. Пальцы толкнулись глубже, Виктор прощупал ими стенки, находя бугорок железы. — Совсем не обязательно.
— Иногда обязательно, — Эштон выгнулся, стоило пальцам надавить на простату. Музыка била по вискам и хотелось двигаться ей в такт. И он незамедлительно этим воспользовался, толкаясь бедрами на пальцы.
— Не в нашем случае, — Виктор не долго касался железы — разводил пальцы, растягивая, а потом заменил их на член. Чуть помедлив, Хил толкнулся в любовника, удерживая его от встречных движений — небольшая месть.
Эштон пару раз попытался двинуть бедрами, но понял, что пока этого сделать будет невозможно. Потому то просто развел ноги шире.
— В нашем тоже. Иногда стоит немного освежить ощущения, — выдохнул он, хватаясь за любовника.
Вик в ответ промолчал. Ему это казалось неуместным. Когда объект желания болтался перед носом так, как Эштон, лишая возможности касания, Хилу в первую очередь хотелось кому-нибудь раздраженно въебать. Все сексуальное желание сводилось на нет упрямыми попытками не врезать самому объекту желаний. Этот случай не был исключением, хотя желание Виктор достаточно быстро восстановил.
А хотел Эштона, до болей в паху, мужчина в совсем иных условиях и ситуациях.
Виктор двинулся, меняя угол, и выпустил любовника, позволяя ему самостоятельно подстроиться под движения — в их положении в одиночку Виктору было сложно.
Эштон вполне вольно себя вел. Он двигался в такт музыки и подстраивая невероятным способом под свой ритм любовника, выгибаясь в его руках с хриплыми выдохами. Он знал, что Виктору так нравится, и Эшу нравилось нравиться Виктору _таким_.
И Хил принимал это куда охотнее, чем затянутый петтинг. Мужчина велся на прогибы, гладил их и сжимал, покусывал ключицы и ловил губами дыхание. Такого Эштона было много приятнее иметь, приятнее обладать, и Виктор имел и обладал, не отвлекаясь на спущенные штаны, мешающие удобно стоять.
— Так лучше, — повторил Хил на самое ухо Эштону, чтобы затем накрыть его член своей ладонью.
Эштон резче двигался, насаживаясь на член до упора и одновременно скользя членом в ладони Виктора. Музыка сменилась и парень моментально подхватил ее ритм, захватывая с собой и любовника.
— У нас явно разные предпочтения в сексе, — выдохнул он, прижимаясь к любовнику теснее.
— Спустя полгода ты это понял, — фыркнул Виктор. С очередным толчком он замер, не давая двинуться Эштону, а потом, приподняв за руку, отодвинул тело дальше по дивану, частично перевешивая любовника через мягкий подлокотник и нависая сверху.
— Но точки соприкосновения у нас есть, согласись, — добавил он, целуя выступившие на прогнувшемся теле ребра.
— Но их мало, — фыркнул Эштон. Его голова свесилась вниз и он теперь разглядывал стену. В таком положении навязывать свой ритм было не слишком удобно, потому он сдался воле любовника. — С другой стороны, для каждого из нас есть возможность полюбить что-то новое.
Эш обхватил ногами Виктора за пояс и руками за плечи, чтобы совсем не свеситься вниз.
Хил не стал ни спорить, ни соглашаться, просто продолжал фрикции, удерживая парня, лаская его и ловя особого рода кайф от наблюдений за прогибающимся под ним телом. Можно было назвать это фетишем, но как бы там ни было, Виктор с поднимающимся собственничеством распалял Эштона, выбивая все разговоры и мысли из голов обоих.
Эштон стонал, но стоны глушила музыка. Стонал не только от удовольствия, а еще из-за того, что знал, что его никто не услышит и можно себе позволить почти что угодно.
Руками он скользил по его спине, сжимая кожу между пальцев, оставляя следы на ней.
В один момент у него получилось подтянуться и прижаться к шее Виктора губами, впиваясь в порыве эмоций в нее зубами.
Мужчина рыкнул от неожиданной боли, сильнее стискивая в пальцах бок любовника. Хотелось вгрызться в парня в ответ, но вместо этого Хил чувственнее стиснул в пальцах член Эштона.
Эштон сдавлено выдохнул, разжимая зубы.
— Давай резче, — выдал он между выдохами. И он сам начал двигать бедрами так, чтобы Виктор проникал глубже.
— Поучи меня еще, — огрызнулся Виктор, едва сдержав смешок — естественно, говорил он это несерьезно. Дернув любовника и немного отстранившись, Хил оказался сидящим на диване на коленях, удерживая Эштона сверху. Теперь парень был волен двигаться хоть резче, хоть медленнее, а Виктор до злорадства медленно продолжил водить ладонью по члену любовника.
Эш наградил любовника весьма выразительным взглядом, сокращая внутренние мышцы так, чтобы Виктор явственно ощутил его неудовольствие.
— Может, тебе все-таки нравятся некоторые вещи, которые делаю я, раз ты так активно их заимствуешь? — он резко двинулся и тут же снова замер, вновь сжимая член внутри себя.
— У тебя пять секунд, чтобы воспользоваться, — резко фыркнул Виктор, — иначе вернешься на исходную и без всяких “резче”.
— Уверен, что у тебя получится? — Эштон медленно начал ерзать, не прекращая сокращать мышцы. — Или соскучился по сопротивлению? — глаза Эштона сузились. Было видно, что это для него перестало быть шуткой.
— Хочешь наебнуться с дивана? — серьезно предложил Виктор, отвечая на взгляд.
— Хочешь не кончить этим вечером? — Эштон приподнял брови. Он тоже перестал шутить, хотя отчасти знал, что это все еще игра.
— Этот же вопрос я могу задать тебе, — отозвался Виктор. Сев глубже и чуть отпружинив от дивана, чтобы приподнять сидящее сверху тело, он с силой толкнул любовника в грудь, опрокидывая обратно на диван. Только подстраховал, чтобы Эштон не ударился о подлокотник спиной.
Эштон уперся в грудь Виктора, все еще не радуясь такому исходу событий. Честно говоря, сопротивляться любовнику, с которым он еще пять минут назад вполне в их духе ворковал, казалось где-то в глубине души глупым, но остановить себя Эштон уже не мог. Он специально отодвинул бедра максимально от Виктора, чтобы его член почти выскользнул из тела Эштона, продолжая отпираться руками.
— Тогда я просто ставлю тебя перед фактом, — фыркнул он.
— То есть ты предлагаешь мне подрочить, чем займешься и сам, но на другом конце дивана? — фыркнул Хил, не давая отстраниться сильнее, но и не налегая на любовника.
— Можешь и подрочить, — вновь фыркнул Эштон, все также упираясь руками в грудь. Он вновь шел на принцип, не более того.
— Эш? — вновь позвал Виктор, явно предлагая задуматься и оценить, насколько хуево все звучит со стороны. Как-то не слишком верилось, что парень действительно сейчас серьезен.
— Что? — взбрыкнул тот, снова дергаясь. Глупо все это было, на самом деле. Но идти назад было совсем не для него.
— И ты всерьез считаешь, что весьма логично и нормально сейчас продинамить с сексом нас обоих только потому, что мы не договорились, кто сверху? — начиная нервничать, но еще спокойно спросил Виктор. Хотелось развязки, а еще все это пахло абсурдом. И в совокупе все это раздражало.
— Я считаю, — Эштон сощурился. — Что это повод для того, чтобы кто-то из нас перестал строить из себя альфа-самца и иногда поддавался желаниям своего адекватного партнера.
