— Ты так меня и не вспомнил, да? — Эштон оперся бедрами о барную стойку, беря у Джексона очередную порцию алкоголя.

Барри еще раз внимательно на него посмотрел, на позу, на заигрывающую усмешку, получавшуюся у Эштона совершенно автоматически, а потом расплылся в понимающей улыбке:

— Ты тот чокнутый парень, резавший себе вены, верно? Эштон, кажется?

— Не кажется. Впрочем, я удивлен, что ты меня вспомнил. Десять лет прошло, — глоток виски перешел в выпитую порцию залпом. Эштон явно преследовал цель напиться до чертиков.

— Я тоже удивлен, — хмыкнул Барри. Он как раз пил медленно. А потом, оглянувшись, склонив голову набок, оценивающе глянул на собеседника:

— Ты изменился. Внешне. Повадки все те же блядские, — из уст бывшего секс-символа школы это можно было назвать даже комплиментом. — Балуешься еще?

— А ты? — Эш сразу понял о чем идет речь.

— У меня есть немного порошка. Могу поделиться. Не за бесплатно, как ты понимаешь.

— Я помню твою монету, Барри, — в очередной раз улыбнулся Эштон. — Пойдем в ванную. Я не хочу нюхать кокаин у всех на виду.

— Раньше тебя это не смущало.

— Я изменился, ты сам сказал. Но в одном ошибся, я изменился не только внешне.

Барри поймал его улыбку и смысл в ней заключавшийся, хмыкнул и кивнул, отходя к ванной.

Мартин стоял у двери, сосредоточенно куря, следя за ними и постоянно смотря на дисплей телефона. Все его усилия шли коту под хвост. Кто знал, что Барри станет скучно и он решит заглянуть на праздник к сводному братцу, которого, кстати, терпеть не мог.

Виктор несся через город так, как не ездил с момента передозировки Эштона. Сказать, что от полученного сообщения он охуел — не сказать вообще ничего. Сердце, пропускавшее в таких случаях удар, теперь пропустило два; по позвоночнику прошелся холод, каким веет из-за края пропасти. В голове мужчины разворачивались вероятности: начиная от истерики Эштона, через его месть путем соблазнения и откусывания хера и заканчивая полнейшим согласием на все.

К и так хуевому ощущению прибавилось осознание, что там вряд ли обойдется без наркотиков.

Руль Виктор сжимал до побелевших костяшек, действуя, однако, достаточно расчетливо, чтобы не терять времени в процессе. Он помнил все, связанное с чертовым Барри, злость на этого ублюдка клубилась под диафрагмой, и Хил на полном серьезе продумывал, куда сбагрить труп, потому что не менее серьезно собирался расквасить парню рожу и вполне предполагал, что переборщит.

Лишь бы Эштон ни во что не успел вляпаться.

— Где Эштон?

Голос звучал глухо и рычаще, Хил выглядел до невероятного спокойно, но во взгляде, который он обратил на встретившего его Мартина, ярость буквально светилась и выплескивалась. Николсон сравнивал это с состоянием самки, защищающей детеныша. И это было бы весело, если бы не было действительно опасно для виновных. Виктор вспыхивал как спичка. А потом терял контроль.

Мартин кивнул в сторону закрытой двери ванной комнаты.

— Они там уже минут двадцать. И у Барри наверняка есть с собой кокаин. И еще, — Мартин очень серьезно глянул на Виктора. Он уже был полностью трезвым, ситуация не способствовала опьянению. — Я не знаю, что в голове у Эша, но вел он себя в точности, как раньше.

У Виктора заиграли желваки, зубы он стиснул сильнее, подавляя утробное рычание. Он покосился на Мартина.

— Извини, парень, — проронил он, осознавая, что сейчас сильно подпортит веселье, — потом сочтемся.

А затем, сжав кулаки и прикинув расположение петель, подошел к двери в ванную и снес ее выверенным пинком тяжелого ботинка на уровне замка, фыркая и оглядывая помещение, чтобы оценить происходящее. Дверь, распахнувшись, врезалась боковиной в стену. За то, что выступающая ручка не ударилась и не расколола плитку, Хил не ручался.

В ванной поднялся грохот, Эштон, сидевший на бортике ванной, подскочил, а Барри, нависающий до этого над парнем, резко повернулся. Оба были немного растрепанны и испуганны, опять же от внезапного грохота.

На стеклянной полке были рассыпаны остатки порошка, но Эш не выглядел обдолбанным. Просто крайне нетрезвым и явно немного не в себе.

Узнав в нарушителе их атмосферы ностальгии любовника, Эштон чуть отошел назад. Кого-кого, а Виктора он сейчас меньше всего ожидал увидеть.

— Что… — начал было он, но Барри его перебил:

— Какого черта?! Стучаться не учили?

Виктор не удостоил парня ответом и даже толком не дал договорить. Ему хватило двух шагов, чтобы дотянуться и вцепиться Барри в ворот, а потом дернуть на себя, встречая коленом в пах. Согнувшегося в три погибели и опешившего до беспомощности парня мужчина подсек под колени, подтаскивая за шиворот к унитазу и следом опуская в него головой. Этот трюк Хил проделывал в школе как минимум раз в месяц. С тех пор прошло много времени, но у Виктора заодно прибавилось силы. И гнева.

Оттащив Барри от унитаза, Хил поволок его к выходу, мимо ничего не понимающих гостей. Там Виктор вздернул парня и прижал к двери всем телом. Одной рукой припечатал голову к твердой поверхности, второй — со всей силы сдавил мошонку, чтобы Барри не смел и дернуться.

— Он мой!.. — прошипел Виктор в самое ухо Лонгстейра, таская его голову по двери за мокрые волосы. — Запомни, а лучше запиши! Если я увижу тебя рядом с ним… даже если он САМ к тебе придет, и ты его пустишь — я отгрызу тебе хрен собственными зубами и затолкаю яйца в глотку через жопу, в память о том, что ты с ним сделал, — было слышно, что Хил способен это устроить и только чудом удерживается от того, чтобы не исполнить угрозу прямо сейчас.

Виктор сильнее сжал пальцы на ушибленном члене и потянул вверх.

— И порошок при себе держи, если не хочешь лишиться всех мест, какими его можно вдыхать! Ты меня понял?! — рыкнул мужчина. — Держись. От него. Подальше.

Вокруг двери собрались все гости. Расталкивая их, Эштон пробрался к Виктору, сбрасывая с себя опьянение. Ситуация была слишком стрессовой. Вцепившись в плечо любовника, он с силой дернул его на себя. Эш не защищал Барри, хотя, наверное, инстинктивно делал и это. Просто он видел лицо Виктора, и ему совсем не хотелось навещать его в тюрьме.

— Прекрати, Виктор…

Он хотел было сказать еще что-то, но тут Барри очнулся, выходя из оцепенения.

— Твой, говоришь? — фыркнул он. — Тогда держи его на поводке, чтобы знал, кому принадлежит.

Его лицо исказила воистину кривая гримаса. Нельзя было сказать, что Барри было не больно, но определенно молча получать пинки было не в его стиле.

— С поводком я разберусь сам, — рыкнул Виктор, сбросив с плеча руку Эштона таким же сильным движением. С ним Хил потом отдельно разберется. — А сейчас речь о тебе. Повторяю вопрос: ты все запомнил?! Или мне тебя еще раз башкой в сортир опустить?

Виктор сместил руку на паху и продавил пальцем одну из болевых точек, которых по роду увлечений знал в избытке, вырывая из парня болезненный стон, а затем оттянул голову Барри и ощутимо впечатал обратно в поверхность двери.

— Все понял? — Хил снова перешел на шепот. На этот раз — какой-то приторно-ласковый.

Барри морщился от боли, но позиций сдавать не хотел. Попытавшись выбраться из хватки еще пару секунд, он все же зло выдавил, скалясь:

— Понял.

Эштон вновь хотел положить руку Виктору на плечо, но поостерегся. Вместо этого он просто подошел ближе, говоря нарочито спокойно:

— Хватит. Он вообще не при чем сейчас. Я сам подошел.

Зрители не спешили лезть, наблюдая за их потасовкой едва ли не с поп-корном.

— Вот и договорились, — Хил подержал парня еще секунды три, а потом выпустил, делая несколько шагов назад, чтобы быть на расстоянии, достаточном для реакции, если Барри настолько идиот, что решит кинуться.

— Больше подходить не имеет смысла, — Виктор прихватил любовника за подбородок, чтобы всмотреться в зрачки. Кажется, кокаин Эштон не нюхал, это радовало. — Я договорился, и Барри будет держаться на расстоянии даже в этом случае.