— В кафе они, места нам греют, — поведал он самодовольно и с извечной улыбкой, — пошли греться и хавать. Вопросы заодно задашь.

Мартин передернул плечами, пытаясь вспомнить, когда именно Виктор и Эш успели уйти в кафе, но долго зацикливаться на этом не стал, направляясь к кафе.

Там Эштон уже во всю курил, заказав себе кофе и пару сендвичей, успев проголодаться.

— Ну что, как тебе? — спросил Мартин, садясь на стул рядом с другом.

— Думаю, у тебя эмоций гораздо больше, — хмыкнул тот, протягивая сигареты. Мартин тут же выудил из пачки одну и закурил, одновременно кивнув, соглашаясь.

— Рассказывай давай, — Кир отмахнулся от дыма, и Виктор по привычке сразу затушил свою сигарету. — Страна должна знать впечатления своих предполагаемых падаванов. Давай, маэстро, жги, — высокопарно закончил Ник, заказывая затем себе салат и горячее.

— О, — Мартин спешно курил, едва ли не давясь дымом, но сигарету затушил только через секунд тридцать, за пару вдохов выкурив едва ли не до фильтра. — Это очень круто, — сказал он, перехватывая кружку у Эштона, который только поднес ее ко рту. Тот возмущенно глянул на друга, но сказать вслух что-то не успел — Мартин уже продолжил. — Я подобного никогда в жизни не видел. По телику пару раз, но это совсем не то. Чай, пожалуйста, — это уже относилось к официантке. Поймав очередной взгляд Эштона, он добавил, — И еще один кофе. В общем, я не ожидал, что будет насколько зрелищно.

— Могу устроить абонемент с уведомлениями обо всех подобных мероприятиях, — отозвался Николсон. — Там ребята — сборная солянка из разных… ну, клубов, можно сказать, объединений. Так что на малые выступления, и на большие. И заодно пропишу учителя хорошего, — растянулся Кир в улыбке.

— Давай, — легко согласился Мартин, явно вдохновленный тем, что видел десять минут назад. — Будет у меня хобби, помимо всевозможных стриптизов друзей, — он кинул взгляд на Эштона и тот состроил такое лицо, что только высунутого языка и не хватало.

— Стриптизы друзей это охуенное хобби, — гоготнул Николсон, — я бы на видео снимал и в коллекции держал.

— Будто тебе знакомств с порно-индустрией мало, что ты бы стриптиз записывал, — прокомментировал Виктор, отставляя тарелку.

— Много, — согласно кивнул Кир и подмигнул Эштону. Хил громко и красноречиво фыркнул, одарив Ника недвусмысленным взглядом, обещающим убийство. Мужчина помнил ту ругань и звонок приятелю — и лишний раз напоминать себе об этом не хотел совершенно. А уж Эштону — тем более.

— …настолько много, что стриптиз я и не записываю, — как ни в чем не бывало закончил предложение Николсон, проигнорировав взгляд друга.

Эштон отвел взгляд, тоже помня о том разговоре и вывернутой челюсти. Не слишком удачное воспоминание. Впрочем, сейчас, спустя время, он мог признать то, что переборщил с тремя неграми. С другой стороны, Виктору просто не нужно было докапываться.

— Я тоже не записываю, — пожал плечами Мартин. — Потому что тогда бы половина коллекции принадлежала Эштону. С остальными стриптизерами моего клуба я не в слишком тесных отношениях.

— Очень зря, на самом деле, — веско объявил Николсон. — Я и о записи, и о тесных отношениях. Потому что никогда не знаешь, когда пригодится. И вот наглядный пример!..

Виктор мерно пил чай, не вслушиваясь в очередную вполне реальную историю, из которой можно было бы склепать три байки. Жизнь Кира была парадоксально богата такими моментами, и в этот раз он вещал балладу “о шалаве по имени Бритни”, стриптизерше из какого-то клуба. Хил плохо помнил суть, но точно знал, что слышал это историю не один и даже не пять раз, причем каждый раз в конце ржал, как последний идиот.

Вместо того, чтобы слушать, Виктор пытался поймать взгляд любовника и молчаливо извиниться за припомненный случай. Эштон долго не возвращал взгляда, смотря куда-то в сторону и на остальную компанию, потому Хилу пришлось воспользоваться ногами. Мужчина коснулся голени парня своей и сделал гладящее движение, чтобы касание невозможно было посчитать случайным.

Жест был какой-то сопливый, но пинаться под столом Виктор не стал, а тянуться через весь стол было чревато лишним вниманием со стороны рассказчика баек и его слушателя. При этом откладывать извинения смысла тоже не было, потому что потом будет не до того — снова затрется. Потому Хил повторил движение ногой и уставился на Эштона заранее выбранным взглядом с весьма красноречивым раскаянием, не умаляющим, однако, перегиба со стороны любовника. Виктор не извинялся за ситуацию в целом, по-прежнему считая, что любовник мог бы не быть такой задницей; Хил извинялся за именно такую реакцию на злосчастный выпад о неграх. Стоило поступить иначе.

Эштон повернул голову к любовнику, реагируя на касание. Выгнув брови в легком удивлении, он сначала не понял причины такого взгляда. А когда понял, то только неопределенно дернул плечами и едва заметно улыбнулся — мол, да забей.

Пусть вспоминать было и не особо приятно, но обсуждать это заново было лишним.

— Не думал написать книгу? — повернулся к Николсону парень, отвлекаясь сам и отвлекая Виктора на разговор. — Твои мемуары разойдутся на ура среди пролетариата, который живет на работе от звонка до звонка. А по вечерам пьет пиво с плохо прожаренным стейком. Вот и все их приключения.

— Мои мемуары — достояние близкого круга! — отозвался Кир, воздев палец. Виктор хмыкнул, зная, насколько в действительности круг слышавших байки приятеля был широк. Николсон не врал и не наигрывал, он лишь отвечал шуткой на шутку.

— А еще в твоих мемуарах много незаконного, — вставил Хил. Кир покосился на приятеля, журил его одним взглядом.

— Это не я возил контрабанду, — приподнял Николсон бровь. Хил закатил глаза, снова прикладываясь к чашке с чаем, решив не продолжать спор, кто из них больше был виноват. Факт налицо, отпираться было бессмысленно, и Кир это знал.

— Ты еще и контрабанду провозил? — взметнулись вверх брови Эштона и он перевел взгляд на любовника. — И что же это было? Оружие, особые экземпляры Камасутры или различные сорта чая? — наркотики он специально не стал вставлять, чтобы не давить на больное.

— О, ты далек от истины, — проурчал Николсон. — Он возил кактусы, не поверишь.

— Вообще-то, мы оба возили, — отозвался Виктор. — Более того, ты был инициатором.

— Ты согласился, — пожал плечами Кир. — Какие ко мне вопросы?

— Никаких. Кроме того, что ты будто бы не при делах, — хмыкнул Виктор.

— Контрабанда кактусами? — влез до сих пор молчавший Мартин. — Это вообще как? И откуда вы их возили? Из Мексики? Или Техаса?

— А нормального заработка у тебя никогда не было? — со смешком уточнил у любовника Эш, утыкаясь носом в чашку кофе, чтобы заглушить в себе порыв рассмеяться.

Николсон поднял ладонь, затыкая раскрывшего было рот Виктора и мирно отмахнулся от Мартина.

— Э-эш? — позвал он, укладываясь локтями на стол и заглядывая в чашку парня, будто надеясь увидеть там его отражение. — Твой нормальный заработок сколько составлял? В месяц.

— Официальный или с откатами? Сегодняшний или прошлый? — Эштон ожидал нечто подобного, но не от Николсона, но не спешил отстраняться. Просто поднял лицо и его нос почти касался переносицы Кира, так как тот еще смотрел в его чашку.

— Составля-Л, — акцентировал Ник, поднимая глаза и встречаясь улыбающимся взглядом с Эштоном. — То есть тот… в фирме до кутузки. Давай и официальный, и с откатами.

— Официальный — пять тысяч в месяц. Плюс премия, тоже официальная — от трех до десяти тысяч, в зависимости от выполнения показателей. Плюс откат от каждого крупного клиента — тут уже от десяти тысяч и выше. Надо ли говорить, что я имел дело только с крупными клиентами?

— Прикольно, — растянулся в улыбке Николсон и выудил из кармана ключи с парой брелков, вместе с которыми болталась небольшая колбочка с пробкой снизу. На той стороне пробки, что была обращена внутрь, находился земляной слой, а в нем сидел маленький кактус — два зеленых шарика один на другом с ярко-красными иголками.