Хриплое, сбитое дыхание грело ухо, Виктор копался пальцами в волосах, едва не задевая резинку маски; несколько рваных и глубоких толчков, прежде, чем очередной стон любовника перевесил все “за”.

— Я держу, — непонятно к чему произнес Хил, сбивчиво, в самое ухо, повторяя дважды, чтобы слова точно пробились до сознания — Виктор не был уверен, что это нужно, просто сам не слышал себя и убеждался, что сказал то, что хотел.

— Доверься, — продолжая удерживать Эштона под поясницу, чтобы не дать сдвинуться и проникать так глубоко, как может, свободную ладонь Виктор уложил на горло парню. Сжал лишь чуть-чуть, показывая, о чем речь, чтобы не тратиться на слова.

— Ты помнишь, каково это, — напомнил он. Кажется, снова дважды, в ритм толчков, прижимаясь животом плотнее, чтобы усилить касания Эштона. — Будет лучше. Хочешь?

Эштон открыл глаза под повязкой, напрягаясь всем телом и переставая на мгновение любые движения. Но уже через секунду он вновь расслабился и выдохнул, кивая.

— Хочу, — негромко сказал он, будто кивка для Виктора было недостаточно.

Будто самому Эштону, чтобы почувствовать настоящий экстаз одной повязки, тоже было недостаточно. Он переместил руки на плечи любовника, сжимая их пальцами сильнее, чем до этого. Пусть он и решился, но легкая паника на пару мгновений завладела его мозгом, а когда отступила, когда он окончательно уверился в своем решении, тогда он отпустил Виктора, откидываясь на кровати сильнее — одним видом показывал, что сейчас, в данный момент, готов отдаться полностью в доверие Виктора.

— Хорошо, — отозвался мужчина, чтобы Эштон был в курсе. Хил сильнее сжал горло любовника и устроился удобнее, беря в ладонь его плоть. Душил и массировал он пока слабо, чувствуя подступающий свой оргазм и опасаясь сдавить слишком сильно.

Виктор ускорился, вбиваясь в любовника грубее, чтобы быстрее дойти и подвести к пику Эштона. Еще несколько резких движений — и Вик кончил, но не сбавил темпа, теперь всецело переключаясь на любовника; сжал горло сильнее, активнее двинул пальцами по члену, ловя нужный момент.

Дыхание стало совсем хриплым, а пальцами Эштон вцепился в простынь — на всякий случай, чтобы не сорваться и не стянуть с себя повязку или не вцепиться руками в запястье Виктора. Но потом, чувствуя приближающийся оргазм, забыл и об этом, хватаясь пальцами за простынь уже для того, чтобы сильнее ее сжать в кулак от переполняющих его ощущений. Его выгнуло на кровати еще раз и из горла раздался очередной хрип, заменяющий с придушенным горлом стон.

Виктор выпустил горло, ловя более явный теперь стон, резче двинул ладонью по члену, пальцами массируя головку, и в последний раз толкнулся, проходясь по простате и замирая на крайней точке. Часть спермы стекала по пальцам, но Хил перехватил Эша обеими руками, не обратив на это особого внимания. Дав несколько секунд на кислород, Виктор, уже отекший на простынь рядом, притянул любовника к себе, целуя. Целовал не глубоко, чтобы не мешать еще не восстановленному дыханию; главным для него в тот момент было сплестись с парнем всеми конечностями, что Вик и сделал, обняв Эштона и привычно зарывшись тому в волосы чистой рукой. Все прошло еще лучше, чем Хил ожидал, потому возможности выпутаться из объятий в ближайшие несколько минут у парня не намечалось вообще. Виктор крепко прижал любовника к себе, восстанавливая дыхание, упершись взглядом в пространство, больше слушая выдохи Эштона.

Говорить не хотелось и не было смысла. Они совершили нечто, выходящее за рамки обоих, и Хил пока наслаждался последствиями и вернувшимися ощущениями принадлежности, контроля, ответственности, собственничества и иррациональных всплесков нежности.

Что бы там ни говорил Эштон, Хилу он все же подходил. Любовнику Виктор не сказал бы прямо, хотя тот мог бы сопоставить и догадаться, но с Лео — в самых длительных отношениях Виктора — такого не было. Ни с кем такого не было: либо не доходило, либо не имело настолько сильного эффекта, — слишком уж легко доверялись избранники, с ярким любопытством пробуя новое или хорошо известное старое.

Притершись щекой к щеке лежащего на его плече Эштона, Виктор шумно выдохнул любовнику в ухо.

Эштон пришел в себя после оргазма далеко не сразу. И вроде бы уже и дыхание выровнялось, но сознание было совсем далеко. Воистину, этот секс можно было назвать одним из самых ярких для него, совершенно не забывающихся. И уж при том, сколько у него было партнеров — на одну ночь или на пару недель, — подобной бури чувств он еще в себе не наблюдал.

Лениво стянув с себя маску, он чуть поднял взгляд, глядя на него с легкой поволокой от еще не оставивших его эмоций после осознания факта секса на новом уровне их отношений. А то, что это был новый уровень, Эштон не сомневался.

И знал, что уже минут через десять его начнет это пугать, но пока можно было насладиться самой ситуацией и явно довольным Виктором, который его даже не выпихивал в душ, как делал обычно после секса, а уже потом его тянуло обниматься.

Молчание прервал все же Эштон, в голосе слышалась легкая ленивость, спокойствие и довольство — их скрывать он не стал, потому что было совершенно бессмысленно.

— Мне понравилось так, — заявил парень, удобнее устраиваясь на плече у Виктора. В ближайшие несколько минут он вообще не собирался шевелиться.

Виктор слабо кивнул, продолжая копаться у Эша в волосах.

— Да, — все же озвучил он и добавил:

— И мне. Даже очень. Иди сюда, — Хил подтянул любовника и приподнял голову за подбородок, накрывая губы.

Эштон ответил на поцелуй, но не стал его углублять, оставляя его легким и даже каким-то уютным.

— И ты не отправляешь меня в душ, — заметил парень. Говорливость в нем проснулась слишком быстро, но он понимал от чего это — чувство неловкости все-таки было. Как у девственника после первого секса, только для Эштона было еще более неловко.

— О, хорошо, что напомнил, — Вик издал смешок и шутливо качнул плечом, будто пихая парня на подъем. Но из рук все равно не выпустил, давая понять, что это лишь шутка.

— После такого полагается передышка дольше, чем обычно, — пояснил он. Передышка нужна была и самому Виктору. — Предлагаю не душ, а ванную. На двоих.

— О, — Эштон усмехнулся, потягиваясь, словно сытый кот. — Я не думал, что ты проникнешься настолько, — он перевернулся на грудь и поставил уже в привычном жесте подбородок любовнику на плечо, заинтересованно на него смотря. — Но я был неплох, судя по всему. Вот когда нужно было записывать видео. Я бы потом на старости лет знал бы, чем могу похвастаться несуществующим внукам.

— Слишком ленив, чтобы стоять, — пояснил Виктор, сбивая с предложения излишний налет романтизма. В конце концов, желание лежать и нежелание перенабирать играли немаловажную роль в принятии решения. — Дважды ленив, чтобы ждать освобождения ванны.

Тем не менее, некую романтику Хил все же подразумевал.

— Ты был очень хорош, — поправил Виктор, скашивая глаз на Эштона. — Сомневаюсь, что это смотрелось бы в домашней записи. Но выглядел охуенно, — доверительно поделился Хил, — не говоря еще об эмоциональной составляющей. Как ощущения? Была паника или, может, хотелось снять маску?

— Хотелось, — не стал отпираться Эштон. — В самом начале и когда ты вертел меня на кровати, как тебе хотелось. Тогда нервничал. А потом хотелось просто на тебя посмотреть. Судя по ощущениям, ты бы меня съел и не подавился бы, — он усмехнулся, переворачиваясь на спину и освобождая Виктора от своего веса. — Если так хочешь в ванну, то иди набирай. А потом попробуй еще уговорить меня, чтобы я пошел. Если я за это время не вырублюсь, — тут он несколько утрировал. Конечно, по телу расползалась нега, как обычно после секса, но сознание было вполне трезвым и не отходящим в страну Морфея.

Виктора можно было назвать сконфуженным. Он не видел смысла отпираться, действительно сожрал бы — не в прямом смысле, но с огромным наслаждением. Это было правильно, но до странного лично, потому вслух звучало — особенно, с такими обыденными интонациями — немного коробяще.