— Притормози, — Виктор чуть поморщился от объема вопросов, не ожидал все и сразу, и предупреждающе поднял руку. — По специальности только “халявил”. Выбрал как наиболее приемлемое для меня. А так основная работа — клуб конный. Еще со времен колледжа, когда я Эмили на конюшнях помогал. И давай по одному, — предложил он.

— Хорошо, — Эштон сел на диван с ногами, провел рукой по волосам и задал следующий вопрос. — Как давно понял, что хочешь спать не только с девушками?

— Давно, — ухмыльнулся Виктор. — Мне было 17 или 18 вроде, когда я участвовал в оргии. Парней было больше девушек, — пожал он плечами. — И уже тогда это не было для меня чем-то за рамками. Более точно не помню уже.

— Хм, — Эштон задумчиво поджал губы, потом откинулся на спинку дивана и кивнул. — Пока допрос окончен, — сказал он.

— Окей, — кивнул Вик. — Твоя очередь. По тому же списку.

— Цвет люблю черный, — пожал плечами Эштон. — На кого учился, тем и работаю. Точнее, уже не работаю. Остальное ты вроде знаешь, — отвечать самому на вопросы было несколько сложнее, чем их задавать. Тем более, он и вправду не знал, что можно еще ответить на них ,кроме краткого изложения сути.

— Последний вопрос перефразирую, — решил Виктор. — Когда ты начал засматриваться на парней и когда и с кем был первый секс?

— Самый первый лет в четырнадцать с девчонкой из старшего класса. Ее звали то ли Молли, то ли Лорри. Не помню уже. А с парнем в пятнадцать. Не очень приятно было, но дико хотелось попробовать, — Эштон говорил об этом без утайки — таить было нечего. У него первый сексуальный опыт был практически, как у всех.

— А минет? — полюбопытствовал Хил, и уточнил:

— Твой, а не тебе.

— Примерно в том же возрасте. Или чуть позже. Кстати, первый сделанный мной минет был как раз Барри. Собственно, большинству из тех вещей, что я сейчас умею делать я научился именно с ним. Я про минет.

— Это ожидаемо, — кивнул Виктор, на какое-то время приобретя задумчивый вид. — Он учил? Или твоя инициатива была?

— Я бы не сказал, что учил. Я хотел сам сделать как лучше, а он говорил, как будет лучше. Ну, мне казалось, что это было именно так, а как уж на самом деле понятия не имею.

— Ты был для него очень удобным. Даже слишком. По-моему, тебе повезло, что он не был в тебе заинтересован.

Виктор цокнул и покачал головой.

— Ладно, не лезу.

— Почему повезло? — совершенно не понял Эштон. То, что было тогда он даже с натяжкой не мог назвать везением.

— Потому что так ты просто был парнем на побегушках, с кем спали — ты сам говорил — от отсутствия иных вариантов. А при капле интереса (и том же отношении), из тебя сделали бы первоклассную блядь на всю компанию. Например, если б ты особо приглянулся Барри или кому-то из его близких дружков мордашкой. Он улыбнулся бы со словами “мне нравится, как ты это делаешь; сделай вот ему, я хочу посмотреть со стороны”, и ты бы сделал, я прав? Шел бы по рукам, потому что Барри попросил и одобрял это, обращая на тебя так много внимания. Тебе было 15, да? Можешь прикинуть, кем бы ты стал, — ответил Хил.

— Было бы, правда, два плюса. Трахался бы ты еще искуснее (хоть и не факт); и вряд ли имел такие последствия, ибо не о том бы думал. Из минусов — тебя бы кинули, а ты наверняка пошел бы на панель. И уже скопытился бы от наркоты. Оказаться под фоновым влиянием было лучше, чем попасть под прямое. Кидают такие в любом случае; и я бы выбрал нынешний твой вид, нежели статус “элитной шлюхи”, замененной однажды кем-то с более глубоким ртом. И вытраханный до пустоты в черепе мозг.

Виктор закончил немного нестройную речь сделанных предположений и выводов и поднял взгляд на любовника.

— Я ведь прав? Ты пошел бы на это, если бы Барри таким тебя принял? — хмыкнув и отведя взгляд, он добавил. — Хотя интереснее было бы узнать, какой из вариантов выбрал бы ты, если бы мог. Тогда, думаю, не задумываясь выбрал бы внимание, с любыми последствиями. А сейчас?

Взгляд снова поднялся на Эша.

Эштон как-то разом посерел.

— Кажется, меня начинали к этому готовить. К судьбе элитной бляди в смысле. Даже пиар-акцию устроили, а меня после этого не перекрыло окончательно.

Парень пытался говорить спокойно, но слишком отчетливо видел то будущее, которое нарисовал ему Виктор. А ведь это было очень близко — если бы Эш не решился на глупое самоубийство, все могло быть совершенно по-другому. По крайней мере, с половиной школы он бы точно переспал. И, быть может, это еще и показали бы.

— Сейчас бы я вообще не выбирал Барри. Или выбрал ради того, чтобы добиться его внимания, а потом кинуть. Я бы просто не смог в него влюбиться — не мой типаж.

— Думаю, ты видел таких “баловней” рядом с Барри. Но так хотел на их место, что не слишком думал, чего это будет стоить, — кивнул Виктор, принимая к сведению ответ парня. — Так что, как видишь, с какой стороны посмотреть. С этой — тебе повезло и ты сравнительно легко отделался.

— Может быть, — дернул плечами Эштон. — Не хочу об этом вспоминать.

Конечно, он понимал, что рано или поздно ему придется в этом рыться, но сейчас он не хотел. Не был готов. Тем более, вспоминать о том, что послужило поводом для отчаянной попытки привлечь внимание.

— Может, тебя с пиар-акции так? — предположил Виктор. — Если тебя потом накрыло и сорвало, возможно, слишком сильно накрыло или не до конца сорвало. Ты посчитал произошедшее позором, или унижением, или испугался, или еще что-то. Одна мысль, что это повторится или о Барри, как причине произошедшего, — и тебя дергает.

— Это просто было унизительно. Это был секс на камеру как раз, запись вся школа увидела. А секс был не самый лучший, — как можно равнодушнее отозвался Эштон. — Потому я хочу увидеть себя на записи в более выгодном свете. Прошлый раз был ужасен.

Виктор понимающе кивнул.

— Будешь выглядеть отлично, — сказал он. — Не знаю на счет тех лет, а сейчас ты очень красив. Особенно, в движениях. Какой тогда была истинная мотивация твоего самоубийства? — спросил Хил. — Если Барри устроил такую подставу, вряд ли ты после этого его внимание привлекал.

— Может, я хотел просто перевести внимание с записи на что-то другое. Я уже и не помню, это просто было порывом. Первым,что пришло в голову, — Эш снова дернул плечами, но уже как-то нервно.

— Да-да, — поправил себя Виктор, — попытки самоубийства. Я помню. Получилось? В смысле, что потом было в школе? История забылась, или ты перевелся?

— Это было в выпускном классе. Как раз перед экзаменами. Экзамены я уже летом сдавал, отдельно. Больше в школе не появлялся.

— Вовремя, ничего не скажешь, — оценил Хил. — Многие знают обо всем этом?

— О том, что я пытался покончить с собой? Не знаю. Я не общался ни с кем из школьных знакомых с тех пор, сразу уехал в университет. Я и поступил в тот универ, в который меня отправлял отец только потому, что он находился на другом краю страны, — сказал Эштон. — На летние каникулы приезжал редко — быстро нашел себе знакомых там, так что, может, о моем поступке мало кто знает. Это было глупо, сейчас я это понимаю.

— Ну, в основе своей он имел каплю рациональности, если ты действительно хотел сменить тему обсуждения, — хмыкнул Виктор. — А я в том возрасте за подобное спокойно бы воткнул Барри в задницу “розу” из бутылки. Очень ревностно относился к своему пространству, репутации и, — мужчина издал смешок, — своей чести. И мстителен был, как питбуль.

— Я не любитель физического насилия, — отозвался Эштон. — Даже сейчас. Мне кажется, что моральное унижение намного сильнее, чем физическое. Физическая боль проходит, а моральная, как видишь, до сих пор аукается.

— Это для объекта. А публика, тем более школьная, хочет хлеба и зрелищ. И торчащее из ануса бутылочное горлышко было бы весьма наглядным примером того, что следует за подобными приколами. Физическое проходит, да, но в школе ему жизни бы не было. Я бы не дал.

Виктор пожал плечами.

— Потом, правда, закончилась и школа, и такие мнительные замашки.