Вопреки сказанному, пошлых жестов Хил не делал - только приблизился, недолго касаясь губами шеи.

- Но можешь не сдержать свое и не повторять стриптиза потом, - предложил мужчина. С излишней серьезностью для исключительно шутки. - Налей мне еще, - попросил Хил, протягивая свой стакан. Когда любовник сидел на коленях, разбираться с вином одной рукой было слишком неудобно.

Эштон открутил крышку у второго флакона с пеной и налил содержимое в стакан Виктора.

- Не повторять потом? - не понял парень, доливая и себе. - Я и не буду повторять, если приват не мое, - было видно, что его это все же задело, хоть он пытался скрыть.

- Тихо, - шикнул Виктор, пресекая обиды. - Приват танцуют для зрителя, а ты нет-нет и отключаешься, уходя в себя. Не самое приятное ощущение, смотреть подобный танец и ждать, когда ты вынырнешь и обратишь уже свое внимание на меня.

В голос Хила все же закрались ноты то ли обиды, то ли ревности. Чувствуя их, ревнуя к воздуху и ощущая укол от него же, которому Эш танцевал все то время, что провел в себе, Виктор в первую очередь чувствовал себя идиотом. На танцполе Эш был таким же, но с той разницей, что там это было нормой. Чувствовать себя номером два, проигрывая музыке, во время привата… Тут пахло идиотизмом.

- На сцене много зрителей, я не умею концентрироваться. Я в принципе не умею концентрироваться, - сказал парень, пожимая плечами. - Если я все-таки решу повторить, то исправлю этот факт.

Вик с любопытством взъерошил парню волосы, потом столкнулся своим стаканом с его и окинул глазом синяк на плече.

- Когда много зрителей, тебе не нужно концентрироваться, - покачал головой Виктор. - Это твой стиль. Причем очень своеобразный. Выйдешь за его рамки - потеряешь сценическую индивидуальность. Приват - дело другое. Потому их я бронирую на себя. Все.

- Все приваты? Я думал, что тебе не слишком понравилось быть лишним. Или я тебя неправильно понял? - Эштон снова отпил из своего стакана, потом закинул руки за шею Виктора. - Это не специально выходит. Просто в музыке я могу быть таким, какой я есть.

- Лишним быть не понравилось, - кивнул мужчина. - Но еще больше не понравится, если на каком-либо из них я вообще не буду присутствовать.

Виктор подался вперед, целуя Эштона - не глубоко, лишь чуть прихватив губы.

- Я понял, - хмыкнул он. - Заметил. И не я один. Только в музыке?

- Наверное, да, - дернул плечами Эштон. - По крайней мере, мозг у меня отключается только в музыке. В остальном я мыслю, пусть с горем пополам, но мыслю.

- Ты уверен, что вернешься к наркотикам? - спросил Виктор, отставив стакан с вином и уложив ладонь Эшу на бок. - Не фыркай. Я не для диалога. Вопрос-ответ и все.

- Да, вернусь, - кивнул Эштон. - Через месяц, два, год, но вернусь. Нет завязавших наркоманов.

Он чуть поджал губы и отвел взгляд, несмотря на то, что ответ был честный.

- Я - завязавший, - хмыкнул Виктор. - Знаю, я другое дело.

Покачав головой и выдохнув, Хил ткнулся лбом парню в грудь. Потянуть время, спрятать взгляд.

- Возможно, я… - Вик цокнул языком и поднял глаз на Эштона. Говорить было сложно, но мужчина пытался при этом быть понятным и связным. - Возможно, я попробую. Если ты не будешь форсировать, а потом - злоупотреблять. Чтобы мне было легче. Чтобы… я был спокоен. И знал… знал все. На это ты способен?

- Ты и так все знаешь, - Эштон спокойно встретился с ним взглядом. Он не лгал - действительно считал, что мужчина все знал. То, что Эштон предпочитал умалчивать - он умалчивал не из-за того, что хотел именно от Виктора скрыть. Он скрывал от всех.

- Просто не думай об этом. Пока я не планирую принимать, - вот это было меньше похоже на правду. Поняв, что Виктор не будет против руки развязывались.

- Не думать? Это ведь не значит, что я буду не против, Эш. Это значит, что я попытаюсь не прибить тебя и не сделать иных опрометчивых поступков. А значит, не думать я не могу - мне нужно себя контролировать. Тем более, если “я и так все знаю”, хотя ты, кажется, считал честным, если я буду знать.

Виктор хмыкнул.

- Продержись хоть эти три месяца, - совсем безнадежно выдохнул Хил, мягко толкая Эша и сдвигаясь, давая понять, что хочет встать, - чтобы деньги не были потрачены зря, а ты не заполучил новых проблем.

Эштон поднялся, давая встать и Виктору. Прихватив со стола пачку сигарет и стакан с вином, он забрался на диван с ногами и закурил.

- Я же сказал, что пока не планирую принимать, - напомнил он. - И я не буду принимать при тебе, а это сразу исключает возможность приема во время этих трех месяцев.

- Хорошо, - кивнул Виктор, встав. - Если что - не забудь рассказать мне. Я обещаю обойтись без холодного душа и прочего. Ты позволишь? - излишне, кажется, официально спросил он, кивая на спальню - не хотелось, чтобы уход был истолкован каким-то демонстративным жестом. На Виктора многое сейчас давило, это было видно, и информацию необходимо было как-то переварить.

- Или может, помочь с уборкой тут сначала?

- Иди, - качнул головой Эштон, начиная собирать одежду с пола. Одеваться пока он не планировал - не ожидал продолжения (хотя не на такое продолжение после стриптиза он надеялся), - просто одеждой в комфортных условиях он мог себя и не обременять.

Свет включился и Эштон принялся тушить свечи.

- Приходи потом, - кивнул Виктор и скрылся за дверью. Он чувствовал себя уставшим и вымотанным, в том числе и морально, потому, собравшись остаться в джинсах, все же стянул их, заменяя домашними штанами, и забрался поверх покрывала на кровать. Желания не было даже на привычную медитацию - Хил устало растянулся, пристроив поудобнее руку на груди, и уставился в несуществующую точку на потолке.

Эштон вернулся нескоро. Он уже успел все убрать, просто встал возле окна покурить, распахнув его и замер. Внизу, во внутреннем дворе, он-таки увидел Барри. Тот был не один, прогуливался с кем-то, но Эштон узнал его даже с такого расстояния и в темноте. По отдаленным звукам голоса. Внутри все.. нет, не перевернулось… Замерло. А потом оборвалось в пропасть.

Это было совершенно нехорошей реакцией. Метнуться сразу вниз не хотелось, бежать от окна тоже. Он просто стоял и смотрел вниз, не пытаясь вслушиваться в то, что громко вещал бывший недолюбовник.

Только когда звук голоса затих Эштон понял, что почти не дышит. Поймав воздух ртом, он наконец кинул вконец истлевший бычок в пепельницу и зашел в спальню.

Ложась рядом с Виктором, ощущения были странные - Эш был в полнейшем в смятении. Но одно из всех одолевших чувств он понял точно - с Барри нос к носу он встречаться не хотел.

Виктор среагировал на Эштона только тогда, когда тот качнул своим весом матрас. Дернув головой, Хил откинул левую руку, предлагая лечь к себе на плечо, - в ином положении как-то взаимодействовать с любовником было бы слишком неудобно. И заметил пульсирующую, видимо, в такт сердцебиению грудную клетку. Сначала он решил, что это глаз барахлит, все не привыкнув к своему одиночеству, потому пальцами Вик метко и почти рефлекторно нашел сонную артерию - жест явно был ему привычен. Задерживаться не стал, чтобы не нервировать Эштона, но большего было и не нужно. Брови приподнялись в удивлении - ему все же не показалось, пульс был таким частым, будто парень бегал.

- Ты чего? - недоуменно спросил он, пытаясь поймать взгляд любовника или просто заглянуть в лицо. - Эш?

Эштон не сразу расслышал вопрос Виктора, а когда расслышал сквозь пелену собственных чувств, вернувшихся страхов, желаний и очень четкого ощущения возвращения в прошлого, он просто слабо качнул головой и пробормотал:

- Ничего.

“Ничего” явно было недостаточно. Голос был хриплым, сбивчивым, задушенным. Эштон слышал его словно со стороны и понимал, что Виктора это просто еще больше введет в недоумение, но сделать ничего с собой не мог. А нужно было.

Глубокий вдох. Выдох. Барри перед глазами - старый Барри, восемнадцатилетний, с рукой на его голове. Снова судорожно пойманный воздух ртом.