Ожидание напрягало больше всего; некоторые гости, кажется, даже не замечали отсутствия хозяев вечеринки.

– Эвелин, хочешь шампанского? – спросил Кендалл, решив, очевидно, поухаживать за моей спутницей.

– Хочу, – приняла ухаживание Эвелин, и Шмидт услужливо наполнил её фужер игристым вином. – Спасибо.

– Если что, скажи мне, я угощу ещё. А то, кажется, вокруг тебя нет никого, кто мог бы поухаживать за дамой.

Я терпеливо выдержал его укор и, смотря прямо перед собой, ответил:

– Я не думал, что она будет шампанское. Поэтому и не спрашивал.

– А, ну да. Чего сам-то не пьёшь? Давай я и тебе немного плесну…

Кендалл принялся наполнять шампанским и мой фужер, но я взял бутылку из его рук.

– Нет, не нужно, – отказался я и поставил бутылку на стол.

– Да брось. Я наблюдал за тобой весь вечер, ты ещё ни стакана не выпил!

– И не собираюсь. Я сегодня за рулём. А если ты сейчас напоишь меня, то до своего нынешнего жилища будешь добираться самостоятельно.

Шмидт бессильно пожал плечами и снова обратился к Эвелин:

– Если хочешь, могу налить тебе коньяк. Только попроси.

Девушка улыбнулась.

– Нет, спасибо. Ничего крепче шампанского.

Кендалл посмотрел на нас с Эвелин растерянным взглядом и, встав из-за стола, взял с собой бутылку коньяка.

– Похоже, это заразно. Лучше я пойду, пока сам не отказался от выпивки.

Наконец кончилось томительное ожидание, и Алекса вернулась к столу. Не было похоже, что она плакала, но я точно знал: она плакала. Несмотря на недавнюю ссору, она улыбалась и была приветлива как никогда. Возникало ощущение, что злость Алексы всего лишь привиделась мне, ведь сейчас от неё не осталось и следа.

– Видишь, всё уже в порядке, – сказал я Эвелин со слабой улыбкой. – Алекса не выглядит расстроенной.

– Она умело прячет свои чувства. Карлосу она не сказала ещё ни слова.

– Скажет позже. Завтра они уже помирятся, обещаю.

Говоря начистоту, я сам слабо верил в свои слова. Сегодня Алекса была особенно зла на своего мужа, и его поступок, должен признать, был просто отвратительным. Что нужно сделать Карлосу, чтобы Алекса его простила?..

Ответ на этот вопрос нашёлся сам собой. Когда многие из гостей заметили появление Алексы и оживились, на сцену поднялся сначала Карлос, затем – Джеймс. Они взяли в руки микрофоны, ПенаВега шагнул вперёд. Я глядел на них, в недоумении выгнув одну бровь.

– Хочу попросить гостей, – заговорил в микрофон Карлос, и десятки взоров незамедлительно устремились на него, – уделить мне немного внимания. На данный момент это всё, чего я прошу.

Над столами повисла хрустальная тишина. Казалось, её можно было потрогать.

Я посмотрел на Алексу. Она сидела, повернувшись к сцене спиной и совершенно не обращая внимания на своего мужа.

– Думаю, всем известно, ради чего мы собрались сегодня, – продолжил Карлос, расхаживая по сцене из стороны в сторону. – Ровно два года назад я обручился с самой замечательной девушкой на планете.

Теперь взгляды гостей устремились на Алексу, кто-то с умилением застонал. Алекса лишь быстро улыбнулась рядом сидящим гостям и опустила глаза. На Карлоса она по-прежнему не смотрела.

– Да, мы знакомы не долго, но у меня такое ощущение, что мы знаем друг друга целую вечность, – невесело говорил Карлос, с надеждой и сожалением смотря на спину своей жены. – Эта вечность была для тебя, Алекса, мучительным испытанием, потому что я… Я не подарок. Такой человек, как ты, не заслуживает такого человека, как я. Знаю, что многие могут с этим не согласиться, но это так. В последнее время я всё чаще задумываюсь над тем, что ты делаешь ради меня, ради нашей семьи, и просто представить себе не могу, как ты с этим справляешься. Несмотря на все наши разногласия, я помню каждую твою слезинку и каждое твоё слово, каждый твой взгляд, обозначающий разочарование во мне, и каждый твой усталый вздох. Ты часто говоришь, что уже забыла все обиды, но я-то знаю, что ты всё помнишь. И это причиняет тебе боль. Я, твой муж, сам нередко причиняю тебе боль, как это звучит, а?

Хочу, чтобы ты знала: я никогда не гордился своими плохими, необдуманными, несерьёзными поступками. Отнюдь не горжусь и последним. Знаю, что слова «прости» здесь будет недостаточно, оно не сумеет выразить моё сожаление, но… Прости меня, Алекса, прости такого безответственного, безнравственного и упрямого. Знай, что каждый день, начиная с момента нашей встречи, я думаю только о тебе. В тебе вся моя жизнь и весь её смысл. Знай, что я без памяти люблю тебя и ничто, услышь меня, ничто не в силах это изменить.

Ты сейчас страшно злишься на меня, но я хочу всё исправить. Ты сказала, что я испортил наш праздник… Да, это так. Однако сейчас я постараюсь вернуть улыбку на твоё прекрасное лицо. Если мои слова были не достаточно убедительны для тебя, то, надеюсь, песня скажет о большем.

Заиграла музыка, и гости одобрительно захлопали в ладоши. Карлос и Джеймс собирались спеть «My song for you» – эту песню Алекса особенно любила, и её муж прекрасно знал это. Услышав знакомую мелодию, Алекса улыбнулась.

Карлос начал петь, с абсолютной искренностью прижав руку к груди. Я смотрел на него со слабой улыбкой и удивлялся тому, насколько хорошо он знает свою жену. Он знает ключ, что отопрёт дверцу, ведущее в её сердце. Среди семи миллиардов он нашёл своего человека. Разве это не прекрасно?

Я заметил, что многие пары вышли на танцпол, чтобы станцевать медленный танец. Я с улыбкой посмотрел на свою спутницу, и она тоже улыбнулась мне.

– Не хочешь потанцевать со мной?

– Я не ждала, что ты пригласишь…

– Но я приглашаю.

Я взял её за руку, и мы присоединились к остальным. Это был наш первый танец с Эвелин. Не знаю, много ли он значил для нас обоих, но я почему-то чувствовал необычайное волнение, словно готовился сдавать важный экзамен.

– И я знаю: мы в урагане. Но я знаю: вместе мы сможем найти выход. Не отпускай, подойди ближе, можешь ли ты услышать моё сердце?

Я прижимал к себе свою спутницу, с трепетом обнимая её за талию. Эвелин положила голову на моё плечо, и я почувствовал незабываемый аромат её волос. С океана налетел ветер, слегка растрепав её причёску, и моё тело покрылось мурашками.

Следующую партию исполнял Джеймс:

– Я так сильно люблю тебя… Я потерялся. В тебе есть то, чего мне не хватает.

Я с сожалением посмотрел на друга. Он пел, прижав руку к сердцу и закрыв глаза. Возникало ощущение, что сердце его невыносимо болит. Вспомнив наш разговор трёхдневной давности, я крепче прижал к себе Эвелин и понял, насколько сильна моя жалость к Джеймсу.

– Никто другой не может заполнить это пространство, потому что никто другой не может занять твоё место. Я люблю тебя… Это моя песня для тебя.

Возникало ощущение, что эта песня и этот танец были бесконечными. Я не помнил себя и, казалось, уплывал куда-то… куда-то далеко. Я не чувствовал землю под ногами, не чувствовал, как обнимаю Эвелин, не чувствовал ветра и течения времени. Я просто слышал голоса парней, ощущая, как эта песня согревает меня изнутри, как она зажигает что-то внутри меня…

– За каждый не исполнившийся сон, за каждое невысказанное слово… Это моя песня для тебя.

Эвелин подняла голову и взглянула мне в глаза. Я смотрел в её и удивлялся, как за такое короткое время эти глаза стали для меня такими родными.

– Вот мои слова на бумаге, чувства я не могу отложить на потом… Это моя песня для тебя.

Утихли голоса, больше не было слышно красивой мелодии. Песня закончилась, и вместе с ней настал конец моим необычным ощущениям. Эвелин отстранилась от меня, и мы улыбнулись друг другу.

– Браво! – нарушил кто-то тишину, а затем окружающее нас пространство наполнилось не стихающими аплодисментами.

Карлос и Джеймс с улыбкой поклонились, и хозяин вечеринки, спрыгнув со сцены, подошёл к Алексе. Её глаза блестели, подбородок дрожал. Муж и жена долгое время смотрели друг на друга, после чего бросились друг к другу навстречу, и их губы слились в отчаянном поцелуе. Мы зааплодировали ещё громче, и я, наклонившись к уху Эвелин, тихо сказал: