– Я ведь говорил, что они скоро помирятся.
Ближе к полуночи объявили медленный танец. Я отчего-то не решался вновь пригласить Эвелин, она тоже не проявляла инициативу. Мы сидели за столом, как и многие из гостей, пили чай и разговаривали о разных вещах.
Вдруг на стул слева от меня кто-то с шумом плюхнулся. Я повернул голову и увидел Кендалла. С того момента, как мы виделись в последний раз, он опьянел ещё больше. Но, к моему удивлению, Шмидт хорошо держался на ногах, лишь глуповатая улыбка и отсутствующий взгляд выдавали его состояние.
– Чего вы тут сидите? – спросил он, разглядывая тарелки, стоящие рядом с нами. – Почему не танцуете?
– Мы уже танцевали, – ответила Эвелин со слабой улыбкой.
Кендалл взял из моих рук чашку с чаем и опустил в неё нос.
– Что это, чай? – осведомился он. – О, неплохо. Я люблю пить чай после виски. И после коньяка… И после бренди тоже…
– Ты что-то хотел, Кендалл? – напомнил я ему о своём присутствии.
Он сделал глоток чая из моей чашки и отдал мне её обратно.
– Раз вы оба сидите, – начал немец, вытерев губы тыльной стороной ладони, – то, может, мне можно будет украсть Эвелин на один танец?
Кендалл выжидающе посмотрел на мою спутницу и спросил:
– Ты не против, Эвелин? Не против подарить мне один танец?
– Я не знаю…
– О, прошу. Если ты откажешь, я себя возненавижу.
Эвелин поставила чашку с чаем на стол и, поднявшись на ноги, с лёгкой улыбкой на губах сказала:
– Не нужно себя ненавидеть, Кендалл. Я не против подарить тебе один танец.
Шмидт торжествующе улыбнулся и взял мою спутницу за руку. Подняв голову, я поймал на себе его испытующий взгляд.
– Что? – не понял я.
– Ты не против?
Эвелин тоже взглянула на меня, ожидая ответа. Я растерялся, не предполагая, что Шмидт спросит меня о таком.
– С чего бы мне быть против? – пожал плечами я, рассеянно отведя взгляд. – Танцуйте.
Они ушли, и я тоже встал из-за стола. Мне хотелось уйти подальше от столов, танцпола. Я подошёл к ограждению и, облокотившись на него, посмотрел на океан. Он действительно был спокоен сегодня…
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем вернулась Эвелин, – пятнадцать минут, двадцать, полчаса… Увидев её, я улыбнулся.
– Ты не устала? Можем поехать домой, если хочешь.
– О, нет, Логан, мне нравится здесь, – призналась она. – К тому же я хочу послушать, как поёшь ты и твои друзья. Вы ведь будете петь ещё?
– Думаю, да.
Ночь была тёплая, однако Эвелин обняла себя руками, когда на нас налетел ветер. Я снял с себя пиджак и набросил его на плечи своей спутницы. Она с благодарностью посмотрела на меня и плотнее укуталась в пиджак.
– Что, танец с Кендаллом не согрел тебя? – спросил я, снова устремив свой взор на океан.
Мгновение Эвелин молчала, после чего тихо переспросила:
– Танец с Кендаллом?
– Да. Ты ведь только что танцевала с ним.
Я поймал на себе её слегка испуганный взгляд.
– Правда? – еле слышно спросила она. – Я не помню…
– А как он пригласил тебя? Тоже не помнишь?
– Нет.
Прищурившись, я посмотрел на ночное небо и слегка улыбнулся.
– Что ж, – вздохнул я, – а как мы с тобой танцевали? Наш танец ты помнишь, Эвелин?
– Наш танец я помню прекрасно, Логан.
Я вспомнил то странное чувство, будто где-то внутри горит огонь, согревающий и невероятно вдохновляющий, вспомнил – и будто заново пережил его. «Я тоже помню», – захотелось мне ответить, но я промолчал. Тогда, глядя на далёкие звёзды и сжимая плечи Эвелин, я окончательно осознал, что воспоминания – вещь хрупкая и драгоценная.
Когда начало рассветать, мы с Эвелин засобирались домой. Она не говорила, что устала, но я видел это по её глазам. Я и сам уже валился с ног от страшной усталости и просто понятия не имел, как я смогу нормально вести машину в таком состоянии.
Кендалл отказался от моего предложения поехать с нами и изъявил желание остаться на вечеринке ещё немного. Карлос и Алекса проводили нас до моей «Кармы», и хозяйка вечеринки обняла Эвелин и поцеловала её в щёку на прощание. За эту ночь они успели хорошо подружиться, и Алекса теперь приглашала Эвелин к себе в гости. Та с улыбкой отвечала, что заглянет, когда будет время.
Не помню, как мы доехали до моего дома. Я чувствовал себя совершенно разбитым, и мне казалось, что в отдельные моменты я даже начинал засыпать от ужасного утомления. Из этого забытья меня выдёргивал голос Эвелин: она, видя, что я закрываю глаза, звала меня по имени. Я тут же возвращался в реальность, снова начинал контролировать себя, свои мысли и сосредоточенно смотрел на дорогу: не хватало ещё вылететь в кювет…
Но этот сложный путь закончился, и я наконец остановил «Карму» возле своего дома.
– Иди в дом, Эвелин, ложись спать, – устало бросил я своей спутнице и отстегнул ремень безопасности. – Мне нужно поставить машину в гараж, так что…
– Подожди, Логан, кто это стоит у ворот?
Я прищурился, чтобы лучше видеть, и разглядел у ворот мужской силуэт. В руках он держал пышный букет каких-то цветов.
– Я не знаю… – растерянно произнёс я, открывая дверцу автомобиля. – Сейчас вернусь.
Я зашагал к воротам, и Эвелин, тоже выбравшись из машины, засеменила за мной. Услышав шаги, незнакомец обернулся, и улыбка озарила его лицо.
– Вы хозяева дома, так? – спросил он, и я устало кивнул. – Тысяча извинений за то, что я заявился сюда так рано, но я курьер. Меня попросили доставить цветы… – он украдкой заглянул в бумажку, которую сжимал в руке, точно она была его шпаргалкой, – цветы для Эвелин Блэк. Это Вы, простите? – обратился курьер к моей спутнице.
– Да.
– О, тогда это вам, – улыбнулся незнакомец и протянул Эвелин букет свежих розовых роз. Их здесь было не меньше двадцати одной штуки. – Заказчик никакой записки к букету не приложил и никаких слов передать не просил, так что на вопросы о тайном посланнике я едва ли смогу ответить.
– Спасибо, – еле слышно вымолвила Эвелин и, наклонившись, с наслаждением понюхала бутоны роз.
– Ещё раз извините, что так рано, – обратился ко мне курьер всё с той же улыбкой. – Мои начальники на часы не смотрят. У нас круглосуточное обслуживание.
Мы с Эвелин вернулись в машину, и я въехал в гараж. Когда «Карма» была припаркована, а дверь гаража закрыта, мы вошли в дом. Разуваясь, я поймал на себе испытующий взгляд Эвелин. Я посмотрел на неё. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и прижимала к груди большой букет, с лёгкой улыбкой закусив губу.
– Что? – не понял я.
– Тебе не обязательно было нанимать курьера, чтобы подарить мне цветы, Логан.
Я глядел на свою спутницу, с недоумением нахмурившись.
– Розы не от меня, Эвелин.
Ослабив «бабочку», я вошёл в гостиную, и девушка пошла за мной.
– Не от тебя? – удивлённо переспросила она. – Но… Курьер ведь сказал, что от заказчика не было никаких записок, и поэтому… Ты мог подумать, что я сама догадаюсь, от кого эти розы…
Поднявшись на две ступеньки, я посмотрел на Эвелин и слабо улыбнулся.
– Но ты не догадалась. Повторяю, они не от меня.
– Они не могут быть ни от кого другого, Логан, – звучал за спиной её растерянный голос. – Никто больше не знает, насколько сильно я люблю розовые розы.
– Что ж, видимо, кто-то об этом знает.
– Ты, например.
– Да чёрт возьми, не я прислал тебе эти розы! – не выдержал я и вырвал из рук Эвелин букет. – На этих розах нет шипов, а я всегда дарю тебе розы с шипами! К тому же, если я захочу подарить тебе цветы, я сделаю это напрямую и от чистого сердца! Я не стану просить об этом идиотского курьера! Поняла? Эти розы, бл…, не от меня!
Я грубо швырнул букет обратно, и Эвелин с ловкостью поймала его.
– Поставь их в воду, – тихо сказал я и толкнул дверь гостевой спальни. – Иначе этот приятный сюрприз скоро превратится в никому не нужный, сухой, отвратительный веник.
