Она отползла к дальнему углу большой кровати, не спуская с меня затравленного взгляда. Я видел этот дикий страх, вселившийся в неё, и с ужасом понимал, что Эвелин меня не помнит. Худшие мои ожидания оправдались…

— Тихо, — прошептал я и показал девушке ладони, доказывая, что я не причиню ей никакого вреда, — тихо, Эвелин… Не бойся меня, всё хорошо…

Девушка прижалась спиной к изголовью кровати и, пытаясь защитить себя, выставила вперёд обе руки.

— Не приближайся, Логан!

Я изумлённо уставился на неё и покорно замер. Нет, Эвелин помнила меня, а значит, дело здесь было в чём-то другом…

— Ладно, — осторожно сказал я и сел. — Я не приближусь к тебе, если ты сама об этом не попросишь.

Испуганно дыша, Эвелин смотрела на меня и не убирала руки, выставленные вперёд в качестве защиты.

— Не бойся, — продолжал утешать её я, всё ещё оставаясь на месте. — Не бойся, Эвелин. Я с тобой. Всё в порядке.

Я аккуратно протянул руку в сторону девушки, и Эвелин отшатнулась от неё, как от огня.

— Да что с тобой такое?! — не выдержал я. Потом подумал, что лучше будет успокоиться: не хочу, чтобы Эвелин видела меня таким.

Какое-то время девушка смотрела на меня всё тем же диким взглядом, после чего устало выдохнула и легла на кровать лицом вниз. Её плечи задрожали.

— Эвелин… — мягко проговорил я и положил руку на её плечо.

— Логан, — сказала она со слезами на глазах и, сев на колени, обняла меня. — Господи, Логан… я видела такой плохой, такой ужасный сон…

Я тоже обнял её и прижал к себе, пытаясь успокоить. Эвелин не плакала, но её всю трясло от только что пережитого страха.

— Что тебе приснилось? — спросил я, гладя её по волосам.

Она молчала.

— Эвелин, — позвал её я, всё ещё не выпуская из объятий, — что ты видела во сне?

Она отстранилась и посмотрела на меня взглядом, пронизанным болью.

— Не хочу говорить об этом, — шёпотом сказала она, не отрывая от меня глаз, будто до сих пор не могла поверить, что это я.

— Точно?

Эвелин ничего не ответила. Она облокотилась на изголовье кровати и провела руками по волосам, будучи всё ещё не в состоянии отойти от своего жуткого сновидения. Я сел рядом с ней.

— Не знаю, что ты видела, — тихо начал я, — но ты страшно меня напугала.

— Прости, — коротко сказала Эвелин. — Я не хотела.

— Может, принести тебе воды? Чая?

— Спасибо, не надо. Долго я спала?

— Где-то полчаса. Хочешь ещё отдохнуть?

— Нет, — резко вырвалось у неё, — нет, не хочу. Поедем лучше в город, Логан.

Ночь была тёплая, можно даже сказать жаркая: термометр показывал больше двадцати градусов. После продолжительной прогулки по ночному Далласу я повёз Эвелин за город. Там мы разместились на ещё зелёной траве, я включил музыку в отцовской машине, и мы подняли головы, рассматривая бесчисленные звёзды. На востоке небо уже начинало светлеть, поэтому эти маленькие сверкающие гвоздики, словно прибитые к синему небу, сияли только на западе.

— Скажи, Логан, ты всё ещё думаешь о ней? — тихо спросила Эвелин.

Я медленно повернул голову и удивлённо взглянул на свою спутницу.

— О ком? — не понял я.

— Ты знаешь. О Чарис.

Я растерялся и не сразу нашёлся, что можно ответить. Честно признать, я не ожидал, что Эвелин когда-нибудь спросит меня об этом.

— Последние несколько дней – нет, — ответил я вежливо, но без всякого желания. — Вернее, пытаюсь не думать.

Эвелин грустно улыбнулась, не отрывая заинтересованного взгляда от неба.

— Тебя это расстроило? — обеспокоенно спросил я.

— Нет.

— В этом ведь нет ничего такого, да? Ты не злишься, что узнала о Чарис не от меня?

Она отрицательно покачала головой, но её ответы меня не успокоили. Я вдруг почувствовал себя виноватым, хотя за несколько часов до этого, сидя в кабинете отца, я был твёрдо уверен в том, что поступаю правильно. Эта вина взялась не пойми откуда, и я не мог найти ей достойного объяснения, как и не знал, куда от неё деться.

— Ты её больше не любишь? — снова спросила Эвелин, даже не смотря в мою сторону.

— Нет. И, что самое ужасное, я слишком поздно понял это.

— Когда же ты понял это?

— Около полутора месяца назад, когда вновь узнал о её лжи. Однажды я уже был обманут ею, и повторное предательство сделало мне только больнее.

— Зачем она обманула?

— Я тоже хотел бы знать это, Эвелин.

— Но она попросила прощения?

— Прощение ошибок не избавит её от этого груза, — грустно сказал я. — Ни меня, ни её. Всё плохое, что было между нами, не исчезнет в один миг, если я прощу её.

— Нет, конечно, но прощение — это очень важно, Логан. Важно понять человека, понять, что он чувствует. Быть виноватым и осознавать свою вину куда труднее, чем быть обманутым.

— Да что ты об этом знаешь? — грубо спросил я, но тут же осёкся и взял себя в руки. – Нет. Говори, что хочешь, Эвелин, но я никогда не сумею простить её. Даже если я когда-нибудь в своей жизни скажу ей «Ты прощена», ничего это значить не будет.

Спутница с тоской опустила глаза.

— Ей тоже больно от этого, — тихо сказала Эвелин.

— Да ни черта! Она получила урок, но ничего полезного из него не усвоила! Я показал ей, как страшно то, что она сделала, но она не поняла! Она ничего не поняла!

Она сидела, испуганно нахмурившись и наклонив голову. Я понял, что только что накричал на Эвелин, и сказал:

— Прости. Давай пообещаем друг другу больше никогда не возвращаться к этому разговору. Он не способен заставить меня оставаться спокойным.

— Это я виновата, так что ты прости меня. Я не знала, что эта тема всё ещё является для тебя слабым местом.

— Нет… Просто я до сих пор не справился со своей душевной раной.

Эвелин подвинулась ближе и накрыла мою ладонь своей рукой. Слегка улыбнувшись, я взглянул на неё.

— Я не доктор, — тихо сказала она, — но я сделаю так, что твоя рана затянется очень быстро и безболезненно.

— Лучше сделай так, чтобы новые раны больше никогда не появились.

По её лицу скользнула улыбка, и она прошептала:

— Боже упаси.

Услышав это от Эвелин, я решил задать ей один вопрос, а заодно увести разговор в другую сторону:

— Ты веришь в бога?

Она легла на спину и вытянула ножки. Я последовал её примеру.

— Я верю в то, — начала Эвелин, задумчиво глядя на небо, — что в мире есть что-то, недоступное для нашего понимания. Люди на этой планете не одни, есть что-то, помимо людей, распоряжающееся всем происходящим. Оно отвечает за судьбы, заставляет одних людей встречаться, а других — расходиться, создаёт трудности и помогает людям их преодолеть, учит плохих важным урокам, а хороших награждает за их терпение, стойкость и силу. Да, Логан… Что-то есть.

— Но в бога ты не веришь?

— Скажи мне, если бог есть и он одинаково любит всех своих созданий, то почему всё в мире настолько несправедливо? Почему одни люди рождаются здоровыми, а другие — больными?

— В этом нет вины нашего создателя, Эвелин. Всё дело в природе, в генетике.

— Но ведь кто-то всё-таки решает, каким человеку родиться? — более настойчиво спрашивала девушка. — Почему один человек красив и богат, а другой — уродлив и несчастлив?

— В богатстве нельзя найти счастья. Бог восполняет людские физические недостатки душевными достатками. Ты не замечала, что одинокие и несчастные люди — чаще всего самые добрые и отзывчивые?

— Ладно, бог — наш отец. А отец любит всех своих сыновей в равной степени, не так ли? Так почему одни должны страдать, работать, преодолевать сложности, а другие — беситься от жиру, бездельничать, но при этом получать всё, о чём только можно мечтать?

— Во многом судьба человека зависит от самого человека. Бог любит всех и помогает тоже всем. Просто порой человек не замечает этой незримой помощи и избирает неправильный путь.

— А если человек верит в бога, но не чувствует его помощи?

— Значит, он не верит в бога. Верить можно только в то, в чём уверен. А если человек посмел усомниться в божьем всемогуществе, то о какой вере может идти речь?