– То есть дело не в Дианне?

– Совсем не в ней.

Глаза Маслоу загадочно блеснули, затем его лицо выразило сдержанную радость, и он, открыв рот и сделав глубокий вдох, затаил дыхание.

– Боже мой, это то, о чём я думаю? – спросил он так тихо, будто боялся спугнуть свою мысль. Моё же лицо по-прежнему не выражало эмоций. – Скажи, Логан, это то, о чём я думаю, да?

– Я не умею читать мысли, – вяло отозвался я и сделал глоток бренди.

– Да чёрт возьми, ты говоришь об Эвелин или нет?

Когда я услышал её имя, внутри меня всё перевернулось, и я заново ощутил всю горечь, возникшую в моей душе после разговора с Эвелин, всю ту обиду и несправедливость, которую я ощутил значительно позже. К этим чувствам прибавились даже раздражение и злость.

– Да, я говорю о ней! – вдруг повысил голос я, и Джеймс, прижав указательный палец к губам, тем самым упрашивая меня о тишине, указал взглядом на потолок. Но я даже не собирался унимать чувства, птицами вырвавшиеся из груди, и начинал только больше горячиться. – Господи, Джеймс, я никогда бы и не подумал, что ты можешь быть таким… проницательным! Ты чуть ли не каждый день твердил мне, что рано или поздно между мной и Эвелин вспыхнет любовь, что это чувство может проснуться в любом из нас, но я не верил… Я ни на минуту не верил тебе и дико сердился, когда ты пытался свести меня с ней. А теперь я чувствую себя совершенным идиотом, потому что я слишком много времени сознательно прятал от других и от самого себя свои чувства! – Я заметил, что мой голос начал дрожать, и, стиснув зубы, попытался унять эту дрожь. – Что за бессмыслица! Я понял, что влюблён в Эвелин, причём влюблён давно, а она… Она играла со мной. Всё это время. Всё это время, Джеймс, она издевалась надо мной! Издевалась и тогда, когда я признавался ей во всём, она бессердечно проигнорировала это признание! Не удивлюсь, если она потом посмеялась над моей беспомощностью, я выглядел просто жалко в её глазах!

Джеймс смотрел на меня, с изумлением приоткрыв рот. Я допил бренди и, поставив пустой бокал на стол, нервно выдохнул. Сердце отчаянно колотилось в груди. Всё, что копилось в моей душе долгие дни, недели, месяцы, в одном мгновение вылилось на Маслоу.

– Вау, – наконец выговорил друг, не глядя мне в глаза. – Логан… Ты и Кендалл не перестаёте меня удивлять. Даже не знаю, когда я удивился больше: когда увидел Эвелин в сопровождении Шмидта на моей вечеринке или когда услышал от тебя… это…

Я засмеялся непонятно чему, и Маслоу, тяжело вздохнув, вновь наполнил мой бокал бренди.

– Кажется, нет смысла злорадно доказывать: «А я ведь тебе говорил!» – сказал друг полувопросительной интонацией. – Не буду. Я нередко оказываюсь прав, я ведь не дилетант в этих делах… Ладно, ладно, не смотри так на меня. Но чёрт, я поверить не могу, что она ничего не ответила тебе! Я долгое время пытался анализировать все её поступки, стихотворения… Помнишь даже последнее? Я был непоколебимо уверен в том, что она… л-любит тебя… Нет, бесполезно предполагать, что однажды мы сможем до конца понять этих чудных существ. Это невозможно. – Помолчав, он вздохнул и спросил: – Значит, ты её всё-таки любишь?

– Всё-таки, – с горечью в голосе выдал я. – Нет, знаешь, теперь я чувствую что-то другое. Да-а… Мне кажется, я её ненавижу. Ненавижу за то, что она так бессердечно отнеслась ко мне, ненавижу за то, что сумел полюбить её, ненавижу за то, что она вообще появилась в моей жизни! Я ненавижу её!

– Аккуратнее с выражениями, Логан, не будь так резок. Через несколько часов тебе полегчает, и ты рассердишься на себя за такие слова. Нельзя ненавидеть того, кого любишь.

– Можно, – мрачно сказал я. – Сегодня я люблю её, а завтра ненавижу, это вполне нормально. Не говори мне, что ты никогда не ненавидел Изабеллу.

Джеймс задумчиво опустил глаза, но всё же не ответил на мой вопрос. Какое-то время мы молчали, и я понимал, что эта тишина начинала выводить меня из себя.

– Как обстоят ваши с Дианной дела? – спросил он, и меня почему-то разочаровал этот вопрос. Нет, Дианна – это не та тема, которую мне хотелось обсуждать. – Она… знает?

– Ни о чём она не знает, – мрачно проговорил я, – ты представляешь, что будет с ней, когда она поймёт, что всё это время она была права насчёт… насчёт меня?

– Так, стоп. Ты считаешь, что виноват перед ней?

– А как же ещё! На протяжении всех наших отношений она подозревала меня в неверности, а потом, познакомившись с Эвелин, она вдруг начала думать, что я люблю Эвелин, а не Дианну, свою девушку. Что же будет с ней, когда она поймёт, что на самом-то деле я любил и люблю Эвелин? Только Эвелин?!

– Выкинь из своей головы эти идиотские мысли, – с раздражением в голосе произнёс Джеймс. – Ты совсем не виноват в том, что влюбился в Эвелин, ты же знаешь моё мнение по этому поводу. Ты не виноват: сердцу не прикажешь. И Дианна должна понять это. Она поймёт.

– Нет, – сказал я, слабо качнув головой, – не поймёт. Ни за что на свете. Она не умеет понимать меня.

– Да ты что? Но разве не Дианна простила тебе твой поцелуй с Ольгой?

– Ни черта она не простила! Я клянусь! Она сказала мне, что мои извинения приняты, но на самом деле в её душе есть тёмный-тёмный угол, в котором она сохранила воспоминание о моём предательстве! Она злопамятна, она всё прекрасно помнит и готова в любой момент напомнить мне о моём поступке!

– Ш-ш-ш, – зашипел Маслоу и, покачав головой, налил мне ещё бренди. – Тише, Логан. Выпей ещё.

Я практически залпом осушил бокал и, глубоко вздохнув, зажмурился.

– Я, конечно, не в восторге от того, что ты встречаешься не с любимой девушкой, – заговорил он, – но мои симпатии к Эвелин глубже, чем мои симпатии к Дианне. Я ещё с самого моего знакомства с Эвелин ждал, что вы будете вместе, но… Ладно. Если ты такого невысокого мнения о Дианне, то почему ты всё ещё позволяешь ей жить в своём доме?

Какое-то время я пялился перед собой затуманенным взглядом, после чего перевёл взор на собеседника и снова вздохнул.

– Я не могу оставить её, – тихо признался я, думая о Дианне. – Я не люблю её и понимаю, насколько это низко – позволять ей меня любить, но… Я не могу оставить её, Джеймс, не могу! Она столько для меня сделала, она так мне верит, так на меня рассчитывает!..

– Да, да, да, – тут же забормотал друг, стараясь немного отвлечь меня от мучающих мыслей, и налил ещё бренди. – Я понимаю. Я всё понимаю, мужик. Выпей ещё и успокойся.

Я сделал глоток бренди, но понял, что он нисколько не облегчает моих страданий, не помогает, не утешает, и сердито поставил полный бокал на стол. Маслоу с удивлением следил за моими действиями.

– Так. Не думай о ней, если тебе не просто делать это, – сказал он, отодвигая в сторону бренди. – Не надо. Пусть всё пока что остаётся так, как оно есть. Не готов расстаться с Дианной? Ну и не расставайся, Логан! Это твой личный выбор.

Я с благодарностью взглянул на него, но промолчал и с тоской посмотрел на полупустую бутылку бренди. На вопросы, которые я беспрестанно задавал себе, я так и не нашёл ответа; сердцу не стало легче от того, что я рассказал всё Джеймсу, и даже его поддерживающий взгляд не оказывал влияния на моё состояние. А я так надеялся, что мне полегчает, так рассчитывал, что из сердца выйдет весь негатив после излития души Джеймсу… На что, если не на это, нужно было надеяться дальше, что ещё сможет мне помочь?

– Стой, но что с Кендаллом? – нахмурился друг, подняв на меня глаза. – Он же… Не хочешь ли ты сказать, что он тоже любит Эвелин?..

– Да, видишь, какая она чертовка? – с усмешкой спросил я. – Дьявол в ангельском обличии. Как может человек так холодно, так безразлично относиться к любви со стороны сразу двоих людей? Как он после этого может оставаться человеком?

Какое-то время Джеймс молча смотрел на меня, после чего напряжённо вздохнул.

– Поверить не могу, что ты говоришь о ней, – сказал он. – Эвелин… Она ведь не такая. Я просто не могу поверить, что ты смеешь называть её чертовкой! Эвелин? Такую чуткую, внимательную? Да чёрта с два!