С ней часто случалось такое, что она вспоминала своё прошлое, и это воспоминание гасило в ней всю радость и нередко вызывало даже слёзы. Я утешал её как мог, всем сердцем желая, чтобы она забыла то, что случилось когда-то. И я хотел заменить ей человека, которого она потеряла, но не знал, насколько это было возможно.
Приезжая все вместе в Нью-Йорк, мы нередко останавливались в доме Джеймса. Я, Карлос и Кендалл уже давно были знакомы с нью-йоркскими друзьями Маслоу, мы нередко отдыхали с ними. Так случилось и после первой части пресс-конференции: все вместе мы поехали к Джеймсу домой, и он, обзвонив своих друзей, пригласил их к себе.
– Скучал же я по Нью-Йорку, – вздохнул Маслоу, выгружая из автомобиля ящики с напитками. – Здесь мне даже дышится по-другому.
– Это всё из-за экологии, – вставил слово я, с прищуром разглядывая пасмурное небо. – Сколько людей обещало прийти? Просто хочу знать, хватит нам всего этого или снова придётся ехать в магазин.
– Ну, Спенсер и Шеннон сразу сказали, что не приедут; Гарри, Тревор, Дилан приедут к восьми, а к девяти обещал заглянуть Патрик. Из девушек согласились приехать Ольга, Кэтрин, Эмма и Сабрина. Будьте уверены, что они привезут с собой своих подружек. В общей сложности нас будет человек двенадцать. Как думаете, хватит нам всего этого?
– Я уже не уверен, – ответил Кендалл, помогая хозяину дома выгружать покупки из автомобиля. – Неплохо было бы сделать второй рейс до магазина. Мне так кажется.
В общем, вскоре еды и напитков в доме Джеймса было навалом, и к восьми начали собираться гости. Как и предсказывал ловелас в отставке, девушки приехали не одни: кто с молодым человеком, кто с подругой. В итоге нас было больше, чем двенадцать. Скажу больше, на двадцать первом человеке я сбился со счёта.
Я не думал выпивать сегодня, но мои планы пошли коту под хвост, когда я поспорил с Тревором – одним из друзей Джеймса – на то, что сумею один выпить целую бутылку виски. Не помню, как завязался этот спор и что подтолкнуло меня принять этот вызов, помню лишь жуткое головокружение и невыносимую тошноту. Я выиграл спор (а на что мы спорили?..) и чрезвычайно быстро опьянел.
Поэтому, когда кто-то предложил поиграть в «Бутылочку», я даже не думал о том, чтобы отказываться. Сели играть около десяти человек, каждый из них был мне хорошо знаком. Поиграть не отказались также Джеймс, Кендалл и Карлос.
Первым бутылочку вращал Маслоу: эта почётная возможность досталась ему потому, что он был хозяином дома. Горлышко пустой бутылки из-под бренди указало на Кендалла, и все присутствующие, взорвавшись хохотом, принялись упрашивать Джеймса поцеловать немца «хотя бы в щёчку». Но парни обошлись дружескими объятиями, и очередь крутить бутылочку перешла к Кендаллу.
Горлышко указало на симпатичную темноволосую девушку по имени Кэтрин, и Шмидт, подарив ей обворожительную улыбку, коротко поцеловал её в губы. От Кэтрин очередь перешла к Патрику, ещё одному другу Джеймса; от Патрика – к Эмме, от Эммы – к Гарри, а уже от Гарри – к русской девушке по имени Ольга. Все они обходились короткими поцелуями, которые не длились дольше двух секунд, однако…
Когда Ольгу поцеловал Гарри, девушка сжала кулаки, одним жестом упрашивая фортуну на хороший исход, и крутанула бутылочку. Та завертелась на паркете с характерным звоном, и все играющие замерли, ожидая, на кого в этот раз укажет горлышко. А оно вдруг указало на меня.
Подняв взгляд с остановившейся бутылочки, я посмотрел на Ольгу. В её зелёных глазах плясали живые огоньки, она улыбалась с искренним весельем. Все вокруг зашумели, желая увидеть новый поцелуй, и я, тоже улыбнувшись Ольге, встал на четвереньки. Русская сделала то же, и мы поползли навстречу друг другу.
– Не меньше секунды! – прозвучал чей-то строгий наказ со стороны, когда наши с Ольгой лица оказались очень близко. – И не в щёку! Нет-нет, не в щёку!
Мне всё ещё было плохо от выпитого виски, и я абсолютно не осознавал, что делал в то мгновенье. Нет, я бы никогда не стал целовать чужую девушку! Пусть всё это – всего лишь безобидное развлечение для вечеринки, и пусть этот поцелуй ничего не значил для меня, душой я всё же понимал, что, целуя другую, я предаю доверие Дианны. Она и без того страшно ревнует меня, хотя до этого у неё и не было достаточно веского аргумента для обвинения меня в неверности… О чёрт. Я сам всегда осуждал предательство даже в виде невинного поцелуя, но в тот вечер я был сам не свой от выпитого виски.
Шум вокруг не стихал, и я, глядя Ольге в глаза, первым подался вперёд. Наши губы встретились. Этот поцелуй, отличающийся непонятной эмоциональностью и страстью, продлился около трёх секунд, после чего я отстранился опять же первым.
Но Ольга, бросив на меня какой-то приятно удивлённый взгляд, схватила меня за воротник рубашки, притянула к себе, и я снова ощутил на губах вкус её вишнёвого блеска.
Не знаю, сколько длился наш второй поцелуй, но я слышал, как все вокруг удивлённо гудели.
– Я говорил не меньше секунды, – хохотал рядом чей-то голос, ¬– а не больше восьми!
– Эй-ей-ей, дружище! – различил я среди шума голос Джеймса, и он схватил меня за плечо. – Опомнись! У тебя в Эл-Эй девушка, если ты забыл!
Маслоу оттолкнул меня от Ольги, и русская пьяно захохотала. Сначала у меня вырвался неуверенный смешок, но, увидев рассерженный взгляд Джеймса, я засмеялся громче.
– Ты в говно, мужик, – с мрачным видом сказал хозяин дома и, сделав глоток пива, встал с пола. – Пошли, я уложу тебя спать.
– Рехнулся? – Я оттолкнул Маслоу, когда тот попытался поднять меня на ноги, и взял бутылочку. – Какой спать? Моя очередь крутить бутылочку, понял? Моя!
Пустая бутылка из-под бренди вновь завертелась на паркете, и горлышко, каким бы безумством это не показалось, остановилось напротив Ольги. Взглянув на меня, русская звонко рассмеялась, закинув голову назад.
– Целуй в щёку, и завязывайте, – скомандовал Джеймс. Он был явно недоволен тем, что происходило.
Я не собирался ослушиваться его наказа, а потому покорно поцеловал Ольгу в щёку и позволил Джеймсу уложить себя в постель. Надо было поспать. Дикая тошнота не отпускала, я чувствовал, что голова раскалывается на части, и выл от этой нестерпимой боли. Да, давно я не напивался до такого… Радовало единственно то, что моя болезнь не проявила себя сегодня вечером. Пьяным я творил просто неслыханные вещи!
Хотелось скорее уснуть, чтобы вывести себя из этого отвратительного состояния, хотя я прекрасно понимал, что после сна всё станет только хуже. Не придумали ещё более жестоко наказания за неконтролируемое поглощение алкоголя, чем утреннее похмелье.
В девять утра меня разбудили тишина и головная боль, пронзающая виски с каждым новым ударом пульса. Во рту была сухая пустыня, опухшие веки, казалось, были налиты свинцом. Мучительно застонав, я поднял голову с подушки. Я спал беспробудно около семи часов, и это радовало: наконец-то меня перестала преследовать бессонница, и я сумел уснуть без успокоительного. Алкоголь, конечно, не являлся лучшей альтернативой, но всё же…
Несмотря на достаточно раннее пробуждение, я оказался запоздалой пташкой: Джеймс, Кендалл и Карлос уже встали, я нашёл их троих на кухне. В доме был бардак, повсюду валялись окурки и бутылки. Кажется, Маслоу даже не думал о том, чтобы прибраться, его вполне устраивал этот бардак.
– Ну, доброе утро, герой-любовник, – с ухмылкой поприветствовал меня Джеймс, когда я, держась за голову, опустился на стул.
– Что?.. – с хрипом вырвалось из моего горла, и я прокашлялся. – Что ты несёшь?
– Не помнишь, что ли, своего сладострастного поцелуя с Ольгой? О, я думал, вы друг друга съедите!
Подняв замученный взгляд на Кендалла, сидящего с краю, я прошептал:
– Воды. Пожалуйста, воды.
На лице немца просияла злорадная улыбка, будто он понял, что от него зависит моя жизнь, и он достал из холодильника бутылку минералки.
– Спасибо. – С наслаждением закрыв глаза, я сделал несколько больших глотков и, вздохнув, уронил голову на руки. Пульс с яростью колотился в висках.
