– Да как ты не понимаешь? – раздражённо спросил Джеймс. – Вся эта игра слов – это отвод глаз! Она очень хотела признаться тебе, но не хотела сделать этого напрямую! Она знает, что у тебя есть Дианна, знает, что вы любите друг друга, и она не может позволить себе признаться, потому что это бес-смыс-лен-но! Отсюда эти неоднозначные строки!

Я молча смотрел на ловеласа в отставке и размышлял над его словами. Именно об этом я думал сегодня, когда ехал в такси; Джеймс просто в точности повторил мои утренние мысли. Но я боялся открыть для себя правду, но сам не знал почему. Рассказав обо всём парням, я надеялся, наверное, услышать от них что-то другое… Просто я наотрез отказывался принимать правду.

– Или, – вставил слово Кендалл, забирая у Карлоса листок, – этой неоднозначностью она хотела выяснить, есть ли у тебя к ней чувства. Она осторожничает. Не говорит обо всём напрямую потому, что… боится невзаимности. – Шмидт сложил листок и поднял на меня вопросительный взгляд. – Как думаешь?

Признаюсь, об этом я тоже думал утром, и именно эта мысль не давала мне покоя. Но теперь, в ответ на вопрос Шмидта, я лишь растерянно пожал плечами.

– Всё ты знаешь, – с лукавой ухмылкой ударил меня по плечу Джеймс, – но я тебя не осуждаю, мужик. Так бывает, что человек…

– О чём ты говоришь? – с возмущением в голосе перебил друга я. – У меня же есть девушка, и я…

– Кому ты говоришь о наличии девушки? – засмеялся Маслоу и покачал головой. – Нет, дружище, наличие девушки не защищает тебя от возможности влюбиться в другую. Мы не контролируем то, что происходит в нашем сердце, а потому обвинить тебя не в чем.

– Не в чем, – подтвердил я с раздражённым видом, – потому что я верен своей девушке.

– Ладно. – Джеймс показал мне ладони и пожал плечами. – Я не стану тебя ни в чём убеждать. Правду не доказывают.

Я больше ничего не ответил другу и поскорее увёл разговор в другую сторону. Не хотелось больше обсуждать то, что происходило между мной и Эвелин; пусть это останется только в моей голове.

Ещё в студии Карлос вернул мне те деньги, что занял для того, чтобы выкупить заложенное обручальное кольцо. Ввиду этого между нами завязался разговор о его нездоровом азарте, и я, узнав, что в понедельник вечером друг собирался посетить своё любимое казино, вызвался пойти туда вместе с ним. Карлос слегка удивился моему желанию, но не отказал: ему самому хотелось, чтобы кто-нибудь составил ему компанию. Узнав, что пошла такая пьянка, Мик спросил, можно ли ему присоединиться к нам. А теперь желанию менеджера удивился я: никогда не подумал бы, что Мик, примерный семьянин, мог даже думать о том, чтобы посетить казино. Но как бы там ни было, в понедельник вечером я, Карлос и Мик ехали в «Байсикал» – одно из самых популярных казино Лос-Анджелеса.

Дианна была не в восторге от того, что я уже третий вечер подряд провожу не дома. Когда я вернулся от Джеймса в воскресенье, она весьма равнодушным, но в то же время ледяным тоном спрашивала, где я был. Мой ответ «С друзьями» не удовлетворил её, и она, смирённо поджав губы, ушла в спальню. Я больше ни слова не сказал ей, потому что не считал, что должен оправдывать себя перед Дианной. Я никогда не делал этого, не собирался и впредь.

В «Байсикал» мы приехали в семь вечера. Здесь было шумно и людно, и мы втроем кое-как пропихнулись к столам для игры в покер. О, да, покер был тайной слабостью Карлоса, которую он поначалу скрывал от Алексы, потом от нас, а теперь – от своих фанатов. Я сразу заметил, каким неистовым огнём бешеного азарта загорелись испанские глаза, и с силой сжал его плечо, стараясь вернуть друга в реальность. Но ПенаВега, кажется, никого вокруг не замечал. Он оказался в своей среде и чувствовал себя здесь, как рыба в воде.

– Здорово, Карлито! – поздоровался с испанцем незнакомый мне парень, когда мы размещались за столом для покера. – Где ты пропадал четыре дня, а?

Рядом с незнакомцем вырос ещё один, и Карлос пожал обоим руки.

– У меня ведь есть дела, помимо посещения этого места, – ответил первому ПенаВега и, заметив меня и Мика, опомнился: – О, я сегодня не один, должен вас представить. Это мои лучшие друзья, Логан и Мик, мы с ними работаем вместе. А это мои друзья Грант и Честер, мы… мы играем вместе. Часто.

Грант и Честер с улыбками переглянулись, и Грант спросил:

– А твои друзья, Карлито, будут играть вместе с нами?

– Да, будем, – с неким вызовом в голосе ответил я, сразу раскусив личности этих двоих. Карлос, очевидно, соврал, назвав этих парней своими друзьями: они не были его друзьями, они были теми людьми, с которыми он играл на деньги и в подавляющем большинстве случаев проигрывал.

– Ну и отлично! – Грант и Честер, не снимая с лиц прежних улыбок, заняли места рядом с Карлосом. – Техасский холдем сегодня, а?

– Да, – без желания отвечал испанец, не глядя на своих «друзей». – Сегодня я изменил любимому омахе.

К нашему столу подошла официантка из бара и улыбнулась ПенаВеге.

– Привет, Карлос, – поздоровалась с ним она, и испанец, увидев, очевидно, знакомую девушку, поздоровался с ней в ответ. – Рада снова тебя видеть. Тебе, как обычно, один «Мятный джулеп»?

– Нет, сегодня три, пожалуйста. Со мной мои друзья.

Посмотрев на меня и Мика, официантка улыбнулась и удалилась обратно к бару.

– Видимо, Карлос здесь свой, – поделился я с Миком своими наблюдениями.

Вскоре за столом занял свою позицию дилер – служащий казино, который раздавал карты во время игры в покер, – и Честер, обратившись к нам с Миком, спросил:

– Хорошо играете?

– Я давно не садился за стол для покера, – сказал я, с невинным видом пожав плечами. – Испытаю судьбу. Посмотрим, что выйдет.

– Я здесь только ради интереса, – ответил Мик. – Не могу назвать себя хорошим игроком, потому что не интересуюсь азартными играми.

Грант и Честер обменялись многозначительными взглядами, и Карлос, отвернувшись от них, бросил вопрошающий взгляд на меня. Я соврал, когда сказал, что давно не играл в покер: мы с парнями делали это почти каждую неделю. И, признаюсь, я был неплохим игроком. Часто за игрой в кругу семьи случалось так, что я обставлял даже своего отца. Карлос знал это и недоумевал теперь, почему я сказал его «друзьям» неправду. Я видел Гранта и Честера насквозь, а потому знал, как правильно нужно вести себя рядом с ними.

– Выбирайте минимальную ставку, – сказал дилер.

– Четыре доллара, – произнёс Честер, сидящий по левую руку от дилера, и выдвинул на середину стола четыре белые фишки.

Грант, сидящий слева от Честера, выдвинул две белых фишки, и дилер, произнеся слово «префлоп», раздал каждому из нас по две карманных карты. У меня было два туза.

Первым свой ход делал Карлос.

– Кол, – произнёс испанец и добавил к банку четыре белых фишки. За ним повторил я, Мик, Честер и Грант.

– Ставки уравнены, – сказал дилер и открыл три общие карты. – Флоп. Делайте ваши ставки.

На столе лежали червовые туз, десятка и дама. Торги начинал Честер.

– Рейз, – сказал он, выдвигая на середину стола одну красную фишку и три белых. – Повышаю минимальную ставку в два раза.

Грант, Карлос и я тоже сделали рейз, а Мик сбросил свои карты. В игре нас осталось четверо.

Когда дилер открыл четвёртую общую карту, Честер вновь повысил минимальную ставку, только теперь в три раза, и она составила двенадцать долларов. Грант, Карлос и я тоже придвинули к банку по две красных и две белых фишки.

– Ставки уравнены, – произнёс дилер. – Ривер. – И он открыл пятую, последнюю общую карту.

– Иду во банк, – начал торги Честер и выдвинул на середину стола все свои фишки. Грант, сердито сморщив нос, сбросил карты. Карлос и я тоже сделали фолд, сбросив свои карты.

– Побеждает игрок номер один, – объявил дилер, и Честер, улыбнувшись, открыл свои карманные карты. У него была комбинация «Две пары»: две семёрки и две пятёрки. Не самая сильная комбинация. Честер блефовал, идя во банк, я сразу понял это, хотя и виду не подал.