Между тем против персов подняли восстание египтяне. Дарий стал еще усиленнее готовиться к походу, но никак не мог решить, против кого сначала выступить — против эллинов или же против египтян… Через год после восстания в Египте персидского царя внезапно настигла смерть. Дарий умер, так и не успев покарать упрямых афинян. А ему так этого хотелось!

После кончины Дария царем над персами стал его сын Ксеркс. Это был высокий красивый юноша. Он предпочитал наслаждаться жизнью в праздности и покое царского дворца, поражавшего роскошью и великолепием. Поначалу Ксеркс и не помышлял о военном походе в Европу. Ему было вполне достаточно того, что удалось подавить восстание в Египте. Но царя окружали честолюбивые придворные, жаждавшие подвигов и славы и подстрекавшие его к войне. Стали придворные взывать к самолюбию царя.

— Владыка! — обращался к Ксерксу его двоюродный брат Мардоний. — Где это видано — оставлять афинян, причинивших нам столько зла, безнаказанными? Чем тогда ты прославишься? И как подвластные народы будут считаться с нами и уважать нас? О, если бы ты знал, какая прекрасная страна эта Эллада! Только такому царю, как ты, она должна принадлежать…

Мудростью Ксеркс не отличался. Ему без труда можно было внушить что угодно. Царь охотно верил слухам и наговорам и, утратив самообладание, совершал опрометчивые поступки. Потом Ксеркс раскаивался в содеянном, но тем не менее через некоторое время, вспылив, мог опять творить безрассудства.

Так вот, мало того, что Ксеркс задумал выступить в поход против Афин. Считая, что он самый великий в мире царь, Ксеркс пожелал командовать и самой большой в мире армией. И стал царь умножать свое и без того огромное войско…

В один из дней Ксеркс собрал в царских палатах персидских вельмож на совет и обратился к ним с такими словами:

— С тех пор как я на троне, меня больше всего заботит мысль о том, как расширить пределы персидской державы. Я хочу быть достойным моих предков и считаю своим долгом покарать афинян за оскорбление, нанесенное моему отцу. Я уверен, что наш поход на Элладу увенчается успехом. Один эллин, толкователь оракулов, прибывший сюда вместе с Гиппием, утверждает, что сами боги предписывают персидскому царю, преодолев Геллеспонт, объединить Европу с Азией. Я возведу мост через Геллеспонт и опустошу всю Элладу. И если это свершится, то никто из людей, живущих к западу от Эллады, не осмелится восстать против нас. И тогда солнце, совершая свой путь с востока на запад, будет освещать своими лучами страны и народы, принадлежащие мне!

— О могущественнейший владыка! — воскликнул Мардоний. — Ты самый великий из всех прежде бывших и будущих! Слова твои справедливы и прекрасны. Великое благодеяние для нас, что ты не позволишь этим ничтожным эллинам издеваться над нами. Эллины так поглощены междоусобными распрями, что ты легко покоришь Элладу.

Другие же персидские вельможи сидели молча, склонив головы. Никто не осмеливался возразить Мардонию. Но все-таки нашелся один человек, не побоявшийся высказать свое мнение. Это был брат Дария и дядя Ксеркса Артабан.

— И ты туда же, Ксеркс? Я не советовал твоему покойному отцу идти походом на скифов, в столь отдаленные земли. Но он меня не послушал и потерпел позорное поражение. Ты, о царь, желаешь теперь сразиться с эллинами, которые умеют прекрасно воевать и на суше, и на море. Если ты мне не веришь, спроси Датиса и Артафрена. Они тебе расскажут, что им довелось пережить. Ведь если эллины одержат победу в морской битве и разрушат мост через Геллеспонт, что мы будем делать? Разве не то же самое угрожало твоему отцу на Истре? Ты лучше хорошенько поразмысли, прежде чем начинать задуманное. Ни к чему тебе мчаться в Элладу очертя голову. Ведь боги быстро охладят твой пыл. Ты же, Мардоний, перестань болтать об эллинах всякие глупости! Пора тебе прекратить эти недостойные речи. Ты можешь поплатиться за свою болтовню. Того и гляди, твой труп окажется где-нибудь в канаве в Афинах или в Спарте, и его разорвут злые псы и расклюют черные вороны. И это будет достойным тебе наказанием за то, что ты подстрекаешь царя на войну против Эллады!

— Благодари богов, Артабан, что ты брат моего отца! Иначе не миновать бы тебе кары за твои вздорные речи. Ты — малодушный трус! Я не возьму тебя в поход на Элладу, а оставлю здесь с женщинами. Ты слышишь: поход состоится! Если я не выступлю против эллинов, они нападут на меня!..

Совет закончился далеко за полночь. Как только Ксеркс остался один, его стали одолевать сомнения. Необъяснимый страх закрадывался в душу, и смятение его все возрастало. Царь теперь сожалел, что оскорбил Артабана, и опасался последствий. И хотя на совете Ксеркс выглядел грозным и неприступным, на самом же деле его устрашили зловещие слова Артабана. А что, если и правда его ожидает беда? Нет, уж лучше не думать об этом…

Измученный тревожными мыслями, царь лег спать. С трудом удалось Ксерксу уснуть. И приснился ему такой сон: статный, красивый мужчина предстал перед ним и промолвил: "Не меняй своего мнения! То, что решил днем, не должно меняться вечером. Смело иди по избранному пути! Ты ведь велел персам собирать войско. Теперь война неминуема".

Сказав это, человек вдруг взлетел в небо и исчез.

Ксеркс не на шутку испугался. Но на другой день он ни словом не обмолвился об этом странном сне. Вновь созвав персидских вельмож на совет, царь сказал:

— Простите меня, вельможи! Я молод и не в меру дерзок. Некоторые из вас прожужжали мне уши, подстрекая меня начать войну. Я сожалею, что так грубо и неуважительно разговаривал вчера с таким почтенным и мудрым мужем, как Артабан. В гневе своем я вел себя недостойно. Будьте покойны: я не пойду в поход на эллинов!

Возрадовались персидские вельможи, услышав такие речи. Ведь новой изнурительной войны они не желали. И только Мардоний, Гиппий и Демарат огорчились, услышав о новом решении царя.

Ночью Ксерксу снова явилось видение.

"Как ты посмел пренебречь моими советами? — сказал призрак. — Берегись, Ксеркс! В мгновение ока ты можешь потерять славу и могущество!"

В ужасе вскочил царь с ложа. Раньше он опасался, что слова Артабана окажутся справедливыми. Теперь же Ксеркса страшило то, что сбудутся предсказания призрака. А ему так нравится жить без забот и тревог, упиваясь безраздельной властью! И уж совсем не хотелось бы терять трон…

Нерешительный и неопытный Ксеркс не знал, что ему предпринять.

После долгих сомнений царь разбудил одного из слуг и послал его за Артабаном.

— Я обидел тебя, добрый мой Артабан, — сказал царь со слезами на глазах своему дяде, когда тот явился. — Прости меня! Я был не в своем уме… Теперь же я хочу поступить так, как ты считаешь нужным. Но как это сделать, когда дурные сны мучают меня? Это, верно, кто-нибудь из богов посылает мне зловещие видения. Но тогда и тебе этот бог должен повелевать то же самое. Давай немедля все рассудим. Ты оденешь мои царские одежды и сядешь на трон. А отдыхать ты будешь на моем ложе. Посмотрим, какой сон тебе приснится…

— Напрасно ты мучишь себя, дитя мое! — отвечал Ксерксу Артабан. — Не от богов исходят дурные предзнаменования. Сны, которые по ночам витают над людьми, не что иное, как отзвук наших повседневных забот и тревог. Сны порождает наше воображение. Ну, а если это и правда божественное предзнаменование, то зачем же мне облачаться в твои одежды? Чтобы рассердить богов? Впрочем, раз ты настаиваешь, пусть будет по-твоему! Я лягу на твое ложе, и посмотрим, что произойдет. Ну, а пока позволь мне оставаться при своем мнении: нам война не нужна.

И вот Артабан сладко спит на царском ложе. Ксеркс дремлет в соседнем покое. Внезапно душераздирающий крик нарушает ночную тишину. Перепуганный до смерти Артабан вскакивает с ложа и бежит к Ксерксу…

Артабану во сне явился огромного роста мужчина и все пытался выжечь ему глаза раскаленным железом. Вот что сказал он Артабану: "Это ты всеми силами препятствуешь походу Ксеркса на Элладу? Это ты твердишь, будто тебя больше всех заботит безопасность и благополучие царя? Разве тебе неизвестно, что никто и никогда не должен противиться судьбе? Война между персами и эллинами — это веление Рока. Ксерксу уже известно, что его ждет в случае неповиновения…"