Наотмашь выбивая из Питера ощущение старшинства.
Часто заморгав, растерянный, тот невольно прильнул к давно забытому теплу ладони брата, но, быстро прервав эту украденную у времени и своего младшего двойника ласку, сразу же отпрянул.
- Надеюсь, что и ты от него тоже, – севшим голосом добавил он к своим предыдущим словам и, поднявшись и более ничего не говоря, сбегая, растворился в воздухе.
====== 73 ======
Костюм сидел идеально.
На отглаженной рубашке не было ни единой складки, узел галстука был безукоризненным, перстень красовался на своём привычном месте, манжеты скрепляли запонки. Нейтан провёл пальцами по коротко стриженому виску, заново привыкая к причёске, которую носил всю жизнь за исключением последних месяцев. От человека, шарахающегося от зеркал и разговаривающего с кофтой брата, не было и следа.
Не к чему придраться. Не за что зацепиться.
Возвращение к политике можно было считать успешным.
Возвращение к нормальной жизни ещё предстояло.
Приняв предложение губернатора, Нейтан вернулся в родительский дом. Без объяснений и комментариев, ясно давая понять матери, что сделал это лишь для поддержания своего статуса. Мать, похоже, это более чем устраивало, по крайней мере, она позволила мелькнуть отблеску удовлетворения на своём лице, очевидно одобряя поступки старшего сына, но удержалась от никому из них двоих не нужных разъянений.
Капитолийские холмы приняли новобранца быстро и буднично, смена деталей махины управления страной осуществлялась в рабочем режиме и даже торжественность момента присяги выглядела запланированной и рутинной.
Это было удивительно, но больше Нейтан не чувствовал ни воодушевления властью, ни страха ответственности, как будто слова Питера-из-будущего о правильности выбора, который он делал, определяли правильность всего, за что бы он сейчас ни брался. Это не было слепой лёгкостью наития, которого у него никогда особо не было, но это было зелёным светом для всех его намерений, продиктованных разумом. Он должен был стать человеком, с которого брат всегда брал пример. И он станет им. Снова. Как и много-много лет назад, когда Питер нескольких дней от роду схватился за него и предопределил причину большинства поступков в последующей его жизни. Так и сейчас, как будто они вернулись к нулевой отметке.
Сенатору Петрелли предстояло впереди очень много важных дел.
Но для начал он собирался выяснить, почему мисс Штраус, согласившаяся на условие стать его личным помощником, пропустила присягу.
* *
Мисс Штраус пряталась ото всех дома и медленно сходила с ума.
Её чёткий разлинованный мир разваливался на бесформенные части, почти такие же мелкие, как ледяные осколки журналиста, рассыпавшегося от её прикосновения, и почти такие же бессмысленные, как похожесть на неё девушки с бесконечно просматриваемой видеозаписи.
Появление сенатора на её пороге также было событием, выбивающимся из привычной схемы, но адекватно оценить и прореагировать на него, как подобает, она была не в состоянии, поэтому, с немыслимым ранее наплевательством перешагивая сразу через множество своих прежних правил, Трейси впустила Нейтана и, игнорируя его заботливый тон, развернула к нему видеоплеер, который забрала у репортёра. На одном из самых любопытных моментов, и там, где было очень хорошо видно его лицо, полное наслаждения от утех, доставляемых ему копией его новой личной помощницы.
Ей бы понравилось смущение сенатора, происходи всё хотя бы двумя днями ранее. Её бы восхитило то, что, при всей неловкости ситуации, он не делает ни малейшей попытки оправдаться, принимая и не отрицая этот факт своей биографии. Она сочла бы очаровательным лёгкий румянец на его волевых скулах, и самоуверенность, доходящую до некоторой наглости в попирании негласных принятых в этом кругу норм, но позволяющей ему не счесть зазорным прийти к ней прямо домой.
Они виделись всего несколько раз и почти не знали друг друга, но он умудрился проехаться сразу по нескольким волнующим её точкам, и даже этих нескольких раз ей бы хватило для того, чтобы заинтриговаться им до чёртиков и до совершенно определённого желания заполучить его в свою постель.
Раньше.
До того, как она убила человека.
Всё, что ей было нужно от него сейчас, так это ответ на вопрос: кто такая, чёрт возьми, эта Ники Сандерс!
* *
Он ничего ей толком не рассказал. Да, было, да, в Вегасе, а остальные его знания ничем не могли помочь Трейси в её поисках.
Если он и счёл интерес своей помощницы излишним, то никак это не прокомментировал.
Трейси почти успела возненавидеть эту Ники до того, как приехала по выясненному ею адресу в Новый Орлеан, и очутилась перед гробом той, которая перевернула её жизнь вверх тормашками.
Фотография рядом могла бы быть её собственной, если бы на ней не было ещё и мальчика, которого она видела в первый раз. Обычное семейное фото, с обычной, хотя и очень красивой, молодой женщиной, о роде занятий которой не говорило абсолютно ничего.
Трейси стояла у гроба, раздираемая самыми противоречивыми и странными чувствами, пытаясь отделить себя от изображения на фото, испытывая и сочувствие к чужой рано оборвавшейся жизни, и обиду человека, уткнувшегося в тупик за пару шагов до страстно ожидаемого ответа и отказывающегося с этим смиряться, не знающего, что делать дальше. Всё, что она знала о себе раньше, казалось теперь фантомом. Как будто среди атласной обивки лежала не Ники Сандерс, а сама Трейси; женщина же, стоящая перед ней, была лишь достоверной куклой, у которой отрезали все поддерживающие её ниточки и не подсказали, куда идти дальше. Мир вроде бы продолжал крутиться и функционировать, но как будто потерял плотность, и то, что раньше казалось широкой, ровной и твёрдой дорогой, теперь выглядело размытым и неустойчивым.
Её спас мальчик. Тот самый, с фотографии. Сын Ники, по имени Майки, умеющий «разговаривать» с компьютерами, и некогда помогший мистеру Петрелли победить на выборах в Конгресс, что со смертью его родителей и Линдермана осталось тайной для всех живущих, кроме самого этого мальчика.
Бог знает, что он чувствовал, увидев живую копию своей матери у её гроба, но он сразу понял, что это не она. По-детски откровенно разговорив Трейси, он так же незамысловато, с доверчивостью раз и навсегда поверившего в кого-то ребёнка, спросил, есть ли у неё какая-нибудь способность, а на её непритворный испуг, заверил, что это ничего, что мама тоже не сразу с собой смирилась, но потом ей стало легче.
И он помог Трейси: сопоставил данные о ней и о матери, введя их в компьютер, и нашёл по ним совпадение, всего одно, в Калифорнии, но и это было гораздо больше, чем ничего.
Бог знает, что он чувствовал…
Он ничего не сказал ей о своих переживаниях, не пожаловался и не заплакал, несмотря на несомненно испытываемую боль. Просто помог и обнял напоследок.
Хотя обнял, наверное, больше для себя...
Но когда она обняла его в ответ, ей тоже стало немного легче.
* *
Совпадение, найденное сыном Ники, помогло Трейси найти ответы на оба одолевающих её вопроса, но стало скорее контрольным выстрелом, чем спасательным кругом.
Их было трое: она и её единоутробные сестры, Ники и Барбара. Они были разделены вскоре после рождения, сразу, как не стало их родителей. Милые несчастные хорошенькие крошки. Идеальные пациенты для таких, как доктор Циммерман.
Трейси «посчастливилось» в Калифорнии застать доктора живым, а доктору посчастливилось хоть с кем-то поделиться на старости лет былыми достижениями, спустя много времени после отстранения от дел и частичного стирания памяти. Но кое-что он всё-таки помнил.
Помнил, что это была компания, но не её название.
Помнил сестёр-близняшек и некоторых других пациентов, и то, что занимался манипуляциями с ДНК, выводя формулу, прививающую обычным людям необычные способности.
О, он запросто признавал, что у них не было права, что они были высокомерными, эгоистичными… в общем, были людьми – признавал по-старчески бесстрастно и бесстрашно, и от этого всё выглядело ещё более бесчеловечно и безумно.
