– Вы платите мне не за секс, губернатор, это я делаю бесплатно. Вы платите за мои советы. И я вам советую: назначить Нейтана Петрелли младшим сенатором штата Нью-Йорк. Но опять-таки, – жесткость взгляда и голоса вдруг растопились в сугубо женственной мягкости, опутавшей губернатора с беспощадным кокетством, – как я вам уже говорила, решать вам.
…параноиков и недоласканных мужчин.
Пройдясь взглядом по свежему румянцу, точёным скулам и провокационно приоткрытым пухлым губам, губернатор сыто ухмыльнулся, приказал связаться с Петрелли и зашёл в открывшуюся дверь.
Трейси вернула своё привычное ледяное выражение лица и зашагала прочь.
Господи, храни Америку и её столицу. Она их и в самом деле любит.
И губернатора, как детище этого варева, тоже.
Зачем ей сдался в этой и без того многоугольной любовной связке Петрелли – она бы и сама толком не смогла объяснить.
* *
Как и то, почему встречу с этим самым Петрелли нужно было назначать именно сегодня, с трудом втискивая её в череду уже запланированных дел.
Стоило признаться, что он просто её заинтриговал. Он отличался от основной мужской политической массы, с которой она была знакома, и не вписывался ни в какие известные ей типажи. Если бы ей показали только его фото, она сказала бы, что это красавчик с высоким самомнением и гипертрофированным эго. Обычный, в общем, случай для капитолийских холмов, если не считать яркой внешности. Но такие не говорят о Боге, отстранённо глядя куда-то в сторону, и не водят под локоть младших братьев, закрывая от камер собственной спиной.
И, конечно же, не уклоняются от ответа, когда в тот момент, когда они стремительно катятся вниз, на них сваливается предложение стать сенатором.
* *
Если не считать того, что эта Трейси Штраус была как две капли воды похожа на Ники, и Нейтан не сразу поверил, что это не его случайная любовница из Лас-Вегаса, а действительный советник губернатора, то его замешательство на её предложение стать сенатором, было просто страхом.
Он уже делал шаг вверх по политической лестнице и ничем хорошим это не кончилось. Сейчас ему предлагали зайти с другого хода, и это было невероятным шансом, но вправе ли он был им воспользоваться?
Год назад он бы не задал себе такого вопроса.
Год назад он, кажется, не боялся вообще ничего.
* *
Трейси было не по себе.
Уже второй человек принимал её за некую Ники Сандерс, и если в случае с Петрелли это выглядело забавным недоразумением, то преследующий её уже несколько дней журналист с требованиями признаться в тёмном прошлом и угрожающий громким разоблачением, порядком выводил её из себя.
Поначалу она не воспринимала эти угрозы всерьёз, не сомневаясь, что это всё притянутая за уши утка, но реакция Нейтана при встрече заставила задуматься о том, что он мог оказаться не единственным готовым принять её за стриптизёршу из Вегаса.
Она была полностью погружена в эти мысли, когда на подземной парковке её догнал тот самый журналист и принялся семенить рядом, размахивая видеоплеером и требуя комментариев к завтрашнему репортажу.
Попытка объясниться была ошибкой.
Журналист только ухмыльнулся на её оправдания, что эта стриптизёрша – не она, а Ники Сандерс, и ткнул ей в лицо включённой видеозаписью.
- Я получил это от одного друга, который работает охранником в отеле в Лас-Вегасе! И это – вы. И, если не ошибаюсь, это конгрессмен Нейтан Петрелли, и поговаривают, что именно он займёт место Диккенсона в сенате. Комментарий?
Потрясённо уставившись на абсолютную свою копию, с недвусмысленными намерениями сползающую вниз по телу сидящего в кресле темноволосого мужчины, Трейси пришла в себя, только когда дело пошло к уже куда более провокационным кадрам.
- Это не я! – она резко захлопнула крышку плеера и направилась к своей машине, не желая больше ни слышать, ни видеть этого бреда.
- Я даже придумал заголовок! – понеслось ей вслед, – Ледяная королева растопила Лас-Вегас! Спит с сенатором и конгрессменом!
Да как он смеет!
Ослеплённая яростью и обидой: на этого конкретного журналиста – за беспринципное вторжение в её частную жизнь, на Петрелли – за небрежную вальяжность позы на видеозаписи и расписное удовольствие на холёном лице, и на всех мужчин в целом – за все тяготы своего выживания в их мире параноиков, эгоистов и самцов, она развернулась на месте и, схватив плеер, попыталась его отнять.
Ей безразлично было то, что даже отобрав, она ничего не изменит, ведь наверняка это была копия. Она просто сорвалась, доведённая всей этой ситуацией с лас-вегасовской дамочкой до белого каления.
Её ладонь соскользнула с гладкого корпуса, но, не желая сдаваться, Трейси вцепилась в ненавистную, удерживающую плеер, паучью руку, со всей злостью, что сейчас в ней бурлила.
С кончиков её ухоженных пальцев, побелевших от сильной хватки, вдруг поползли дорожки инея и, прежде чем она успела хоть что-то осознать, перебрались с руки на плечо журналиста, и моментально охватили его целиком, с ног до головы покрывая ледяной коркой.
Но это ведь не могло быть правдой.
Люди не превращаются ни с того ни с сего в ледяные статуи. Только не в её тщательно выстроенной, практичной жизни. Только не с ней. Только не от её прикосновения. Она не убийца. Она не хотела. Она…
Превратившееся в кусок льда, тело журналиста покачнулось и, упав на бетон, рассыпалось на множество осколков, оставив ледяную королеву в одиноком ужасе взирать на дело рук своих.
* *
Способности не могли быть плохими или хорошими.
Конечно же, всё зависело от того, каким людям они давались.
Линдерман обладал одной из величайших и безобиднейших – умением исцелять – но даже её умудрялся использовать для разрушительных целей и покинул этот мир с оглушающим счётом загубленных жизней.
Питер обладал множеством опасных, но худшим его кошмаром был причинённый кому-либо вред.
Большинство людей не были героями или злодеями. Большинству людей просто приходилось выбирать между разными возможностями, и не всегда этот выбор был очевиден.
Согласиться ли на меньшее зло, чтобы предотвратить большое?
Прочесть ли мысли своей жены, чтобы узнать, изменяет ли она тебе?
Стоит ли слеза ребёнка…?
Бесконечное множество вопросов, бесконечное количество развилок.
Стерильных душ не бывает.
Каждая несёт свои камни, у каждой свои собственные житейские проблемы и радости, каждая имеет свой взгляд из своей точки нахождения на глобальное устройство мира, в котором живёт. И вырваться за пределы этой точки, отринув всё личное, практически невозможно, да, наверное, и не нужно.
К сожалению, не все оказывались готовы к грузу новых возможностей.
Тем более что самое первое проявление почти всегда возникало под влиянием мощного эмоционального всплеска, сваливалось на «одариваемого» как снег на голову, нередко с разрушительными последствиями, и в итоге оборачивалось таким сильнейшим стрессом, что момент смирения и принятия этого дара отодвигался куда дальше, чем это произошло бы для данного конкретного человека в более мягких обстоятельствах.
Кто бы ни стоял за раздачей этих «призов», он не заботился о подушках безопасности и тамбурах для адаптации. Он словно нарочно проверял избранных на прочность, с самого начала отсеивая неготовых. Предлагал самим обуздывать силу, и зачастую – в одиночестве, информационном вакууме, без помощи и подсказок.
И некоторые ломались.
Запирались в норах, или, напротив, мчались сломя голову подальше от людей – отрекались от дара, не понимая, что это – уже часть их, а от себя не убежать и не скрыться.
Остальные, как могли, искали место новому приобретению.
Кто-то, отказываясь уклоняться от уже выбранного курса жизни, поначалу преуменьшал его значимость, как Нейтан; кто-то, страстно желая изменить собственную судьбу – делал его средоточием своих помыслов, как Сайлар.
Мало кто, как Питер, просто принимали это, как всё, что предлагал им мир; и хотя даже ему приходилось нелегко – не все дары можно было удержать голыми руками – неведомый благодарный даритель, по всей видимости, умеющий ценить бескорыстную готовность ко всему новому, выдал ему ключ от всех способностей, какие только существовали. Питеру нужно было только захотеть их взять и научиться это делать, и хотя он был ещё далёк от совершенного владения этим ключом, он определённо был на пути к этому, даже если ему самому так не казалось.
