- У нас ведь неплохо получилось сделать это вместе, – сделал тот последнюю попытку если не удержать его, то хотя бы отправиться вместе с ним.

Неплохо?

Питер горестно мотнул головой, откидывая несуществующую чёлку. Нет, больше он не собирался рисковать никем, кроме самого себя. Тем более Нейтаном.

Тот шагнул к нему, и Питер, испугавшись того, что может за этим последовать, упрямо, с сожалением и отчаяньем сжал губы, и растворился, как будто его и не было.

Оставив брата смотреть на оставшуюся вместо себя пустоту и гадать, послышалось ли ему тихое «прости», или это был лишь шорох взметнувшихся вслед пространственному вихрю занавесок.

====== 61 ======

Он снова очутился на складе.

Питер знал это по запахам и особенной нетишине, присущей только этому месту, состоящей из странной гулкости, и едва различимых звуков с улицы.

Открывать глаз не хотелось.

Но затягивать с ближайшими планами не хотелось ещё больше.

Поэтому он достал из кармана записку Адама и, часто моргая, невидяще уставился на неё. Как и час назад, он почему-то совершенно не мог на ней сконцентрироваться, думая о чём угодно, только не о том, что в ней было написано.

Помимо этих злободневных проблем было бы логично перемалывать в памяти встречу с Нейтаном, но разум упорно обходил и эту тему для размышлений, оставляя на её месте зияющую чёрную дыру, притягивающую, но пугающую, и дающую о себе знать лишь эмоциональным шлейфом: широким, охватывающим практически все ощущения, но слабым, и поэтому почти незаметным за остальными мыслями и чувствами.

Впрочем, чувств у Питера сейчас почти не было, видимо, большая их часть осталась там, в кромешной черноте.

Мыслей было много, но они были крайне хаотичными.

Важных вещей, в том числе и не терпящих отлагательства, было невообразимое количество, а его одолевал всякий бред о том, как легко ему стали даваться перемещения, и пошёл бы он четыре месяца назад к мистеру Бишопу, если бы уже тогда мог настолько контролировать свои способности. А может, вообще не стал бы бомбой, и не насовершал бы кучу нелепых и непоправимых ошибок.

Он успел порядком погрузиться в игру в сослагательные наклонения, когда за его спиной раздался новый звук. Моментально обернувшись, он вскинул в защитном жесте руку, готовый испустить электрический разряд в потенциального противника.

- Питер! Ты чего? Это же я.

Из-за коробок с какой-то рухлядью, с небрежностью в походке, но предосторожностью во взгляде, к нему вышел Адам.

Не чувствуя ни радости, ни удивления, ни раздражения, вообще ничего, выжатый досуха, Питер опустил руку и отрешенно ответил:

- Привет.

* *

Какое-то время Нейтан стоял неподвижно, сверля взглядом то место, откуда только что исчез Питер.

Потом подошел к нему ещё ближе, глядя практически себе под ноги, словно не веря в то, что брат вообще здесь был. Мысль о том, что всё это могло ему привидеться, была такой лёгкой в своём безумии, что он бы поддался ей, если бы не помятая фотография, принесённая Питером и оставшаяся лежать на углу комода.

Потом он долго вышагивал от комода до стола, и обратно, смотря поочерёдно то на снимок, то на американский флаг на своей кружке.

Долго – пока не понял, что никаких иных возможностей, кроме как ждать, Питер ему не оставил.

Почувствовал злость и почти что обрадовался ей: любая эмоция, связанная с братом и не похожая ни на убивающую боль, ни на въевшийся страх, ни на свежий стыд, казалась ему теперь удивительной и чудесной.

Теперь, когда он точно знал, что Питер жив, сидеть в четырёх стенах посреди бурлящей вселенной, казалось ему одновременно и немыслимой пыткой и неподобающим роскошеством.

Остановившись у снимка, Нейтан взял его в руки, разгладил, согнул по старому следу и сунул в карман.

Убедился у зеркала, что по сравнению с последними неделями выглядит вполне прилично, всё же причесал ставшие совсем непослушными вихры и отправился в полицейский участок, на ходу доставая телефон, собираясь сделать пару полезных для его намерений звонков. Кажется, он оказал всё возможное содействие следствию, Паркман должен быть доволен: найденный групповой снимок основателей компании наполовину раскрывал дело, осталось лишь найти оставшихся в живых.

Вот пусть и ищет.

А ему пора бы уже забрать мать домой. Хватит с неё. Тем более, что скорее всего половина познакомившихся с ней копов втайне мечтают от неё избавиться.

Хотя о чём это он. Не стоит обижать маму. Наверняка, об этом мечтает уже подавляющее большинство.

Охваченный нервным возбуждением, Нейтан и не обратил внимания, что не увидел в зеркале никого и ничего, кроме собственного отражения…

* *

- Ну что, готов изменять историю? – нарочито непринуждённо спросил Адам, не сводя с Питера пронизывающего взгляда. Отстранённый вид его главного козыря в предстоящей авантюре не слишком-то его радовал. В последний раз, когда он видел Петрелли, тот был бодрым, активным, и чуть ли не подпрыгивал от желания бежать спасать мир. Нынешнее же его состояние гарантировало разве что неспешную прогулку и упущенные возможности. А это никуда не годилось.

- Теперь да, – не слишком загоревшись от поступившего предложения, согласно ответил «козырь».

- Теперь?

- У меня была амнезия.

Адам чертыхнулся про себя. Понятно, почему тот пропал без вести. Компания пустила в ход тяжелую артиллерию.

- Значит, гаитянин промыл тебе мозги?

- Гаитянин? – впервые проявив хоть какую-то заинтересованность, спросил Питер, смутно припоминая тяжёлую ладонь на лбу, леденящий ужас и тёмный силуэт в сужающемся проёме двери контейнера.

- Один из них, – отмахнулся Адам от более подробных объяснений. – Значит, ты всё вспомнил. Ты в курсе, что это практически невозможно? Впрочем, с твоими способностями возможно и не такое. Особенно при желании. Ты исцелился, – прищурившись, констатировал он.

Питер ни возразил, ни прокомментировал.

Он стоял и молча смотрел на Адама, препарируя своё к нему отношение.

Что-то изменилось.

То ли в прошлый раз он был так сосредоточен на спасении Нейтана, то ли его эмпатия увеличилась со временем, но эмоции, исходящие сейчас от Адама не очень ему нравились и не совсем соответствовали произнесённым им словам. Это не был негатив, скорее скрытность, но чем она вызвана, понять было сложно. Адам как будто всё время был начеку, но это могло быть вызвано как защитной реакцией после всего пережитого, так и попыткой утаить не самые хорошие намерения.

Нет, Питер по-прежнему верил в то, что тот желает спасти мир, но безоглядно ему доверять нынче почему-то было сложнее.

- Ты был прав, – наконец, откликнулся он, – миру грозит опасность. Там, в будущем, почти все погибнут от вируса.

- Вируса? – оживился Адам, – а как он назывался?

- Шанти, – ответил Питер, и, заметив всплеск заинтересованности, спросил, – ты что-то знаешь об этом?

Ну ещё бы.

Адам с трудом сдержал дрожь нетерпения, охватившую его при названии вируса. Не иначе как судьба смилостивилась над ним, послав в качестве помощи этого чудесного агнца, невероятным образом взращённого семейством хищников. Тот не только помогает ему осуществить его план, тот ещё и транслирует гарантии его выполнения прямо из будущего! Святые небеса! Он отблагодарит их очищением матери-земли от населяющего её убожества!

Если парню повезёт – он переживёт это чистилище, а пока – время для очередной сказки.

Выудив из закромов куртки фотографию с основателями компании, Адам предъявил её Питеру. Тот, нахмурившись, уставился на знакомые лица, чувствуя, что ничего хорошего сейчас не услышит.

И Адам, разумеется, его не «разочаровал».

То, что компанией родителей была та самая, которой сейчас управлял мистер Бишоп, стало для Питера откровением. Как и то, что все три месяца своего заточения он, оказывается, мечтал о «лекарстве», послужившим впоследствии причиной гибели мира.

В это всё очень легко вписывалась история некоей миссис Виктории Пратт, безразлично взирающей на него с общего снимка, в своё время стоящей у истоков создания вируса. Тридцать лет назад. Пресловутые, сидящие в печёнках, тридцать лет. Она собиралась сделать из него смертельное оружие, но программу прикрыли, а она уволилась и больше никогда не появлялась в стенах компании.