Да и о чём рассказывать?

Что почти четыре года Питер видел в Итане практически копию своего брата?

Ещё бы: лучший парень класса, капитан футбольной команды, главный ловелас и нынешний претендент на звание Короля бала, в нём было даже наличие внешнего сходства – та же сбитость, ладность, высоко поднятая голова и прямой взгляд. Безусловно, это не был его брат, но Питеру и не было это нужно, он не заблуждался и не искал подмены.

Просто Нейтан был далеко.

А внезапно появившийся Итан так легко занял часть пустоты, образовавшейся и свербевшей в душе Питера после отъезда брата, что младший Петрелли и не вздумал этому сопротивляться. Ведь не было ничего плохого в этой лёгкости, он же никого этим не предал и не обманул, ведь всё равно самое главное, самое ценное, что его связывало с Нейтаном – то, что не поддавалось формулировке – оставалось нетронутым никем, кроме самих братьев. Туда Питер не пускал никого, даже друга, и всё было легко и просто. До тех пор, пока Питер не начал осознавать, что время, проводимое ими вместе, значительно возросло, а взгляды, которые всё чаще на него бросал Итан, становились всё более задумчивыми и тоскливыми. Это началось месяца два назад. И об этом тоже решительно нельзя было рассказать брату.

Что будили в нём самом эти взгляды, Питер и сам не до конца понимал.

Сначала было удивление.

Меньше всего он ожидал бы подобного от такого, как Итан. Невольно, как всегда, когда оказывался в растерянности перед действиями друга, Питер сравнивал его с Нейтаном, но тот никогда, ни за что бы не стал смотреть так на парня! Итан же – смотрел, хотя и ощущалась за всеми этими взглядами некоторая обескураженность самим собой, что только всё усугубляло, потому что за этой обескураженностью была такая честность, не поверить которой было нельзя.

Удивление сменилось смутным беспокойством.

Множество чувств, вроде бы совершенно не связанных друг с другом – дружба, ассоциирование с братом, и да, появившееся ответное влечение – смешались в один клубок, и, по-хорошему, нужно было этот клубок распутывать, но Питер не знал, как. Всё это было и сладко, и неловко одновременно, и чем более сладко – тем более неловко, и Питер боялся реагировать, занимая пассивную позицию и не торопясь расставлять точки над «и». Достаточно было того, что Итан понял, что «услышан», и, смелея, вёл себя всё недвусмысленнее. Разумеется, когда они были только вдвоём. По поводу и без повода дотрагивался, крепче и без особой необходимости обнимал, ловил взгляды, дразнил, провоцировал. Питер в ответ улыбался, краснел, сжимал по особенному губы – чем ввергал друга в кратковременный паралич – но от ответных действий уклонялся.

Их дороги после колледжа лежали в абсолютно разных плоскостях. Ничего серьёзного и совместного им не светило, и их обоих это очевидно устраивало. Но необходимость хоть какой-то развязки довлела над ними неделя за неделей, накапливаясь, подводя к тому самому последнему дню, за которым они, возможно, больше уже никогда не увидятся.

В Итане чувствовалось нетерпение.

В Питере нарастало беспокойство.

Ожидание накалялось.

Приезд брата встряхнул его, ещё сильнее всё запутав. Словно его эмоциональное поле – на манер магнитного – было прорисовано за эти два месяца определёнными линиями, подчинёнными зарядам желаний и чувств, а Нейтан, как поднесённый извне магнит, всё смешал, изменил, и оценить эти изменения, привыкнуть к ним, интуитивно прощупать, времени не было.

И Питер промолчал.

Ему нельзя, категорически нельзя было рассказать обо всём Нейтану, ведь это всё так глупо и недостойно, не может брат Нейтана Петрелли быть «таким». И – Питер принял окончательное решение – он и не будет.

* *

Нейтан наконец-то решился идти искать брата.

Тот пропал из вида минут тридцать назад, и, вопреки ожиданиям, сколько бы Нейтан не вглядывался в толпу отрывающихся на танцплощадке выпускников, так нигде до сих пор и не появился.

Но куда тот мог запропаститься? Что за детский сад?

Подгоняемый растущим беспокойством и сердясь из-за этого беспокойства и на себя и на брата, он вышел в пустой тёмный холл, и отправился на поиски.

Только на улице он, наконец, услышал голос Питера и, ускорив шаг, пошёл было в его направлении, но почти сразу понял, что тот не один. Разговаривающих не было видно из-за выступа здания, но, кажется, Пит был со своим другом Итаном, и похоже, что разговор был не из лёгких. Нет, они не ссорились, слов вообще нельзя было различить – они говорили приглушённо – но общий тон был взвинченным и напряжённым.

Нейтан ещё только соображал, что ему делать дальше, оставить их, или подойти, как в разговоре возникла пауза, спустя секунду прервавшаяся шумным вздохом и звуком, интерпретировать который кроме как звук поцелуя, Нейтан не мог. Он остолбенел и уставился на злополучный выступ, скрывающий от его взора происходящее за ним действо.

Питер…?!

К своему удивлению и даже некоторому облегчению, он понял, что никакие подобные факты не изменят его отношения к брату.

Питер и Итан?…

Никогда особо не интересуясь их дружбой, сейчас Нейтан испытал по этому поводу сожаление. Беспокойство вновь зашевелилось в нём, начав расти в геометрической прогрессии.

А если брату нужна помощь?

Привыкнув иметь дело с чёткими и понятными вещами, Нейтан впал в малознакомое ему состояние растерянности, но тут снова услышал голоса – скорые, шепчущие – и почти сразу же шаги, направляющиеся прямо к нему.

Он нацепил на себя свой лучший спокойный вид и пошёл навстречу.

Едва увернувшись от вылетевшего из-за угла Итана, бросившего на него беспричинно злой взгляд, Нейтан направился к брату.

Тот стоял, тяжело дыша и прижав к губам тыльную сторону ладони.

Чем ближе подходил Нейтан, тем понятнее было обоим, что ничто из происходящего здесь не было ни для кого тайной. Холодея от нечитаемого выражения лица брата, Питер уточнил:

- Значит, всё видел, – и, не дожидаясь пугающего его ответа, дерзко вскинул голову. Ну и что, пусть смотрит, пусть видит, что ему всё равно, что тот на это скажет!

До сих пор гудящие от поцелуя губы и страх за реакцию брата, пугали интенсивностью и сумбурностью ощущений, но сдаваться перед возможным осуждением он не собирался.

Нейтан, ясно читающий Питера, чуть наклонил голову и, исключительно для профилактики подобных дерзких выпадов, насмешливо поправил:

- Скорее, слышал.

Простонав, Питер моментально сник и спрятал в ладонях лицо – такого стыда он не испытывал ещё ни разу в жизни. Он даже пошатнулся и собирался стечь вниз по стене, но брат не позволил, подхватив за плечи, и прижав к себе.

- Ну что за маленький дурень, – забормотал он, – ты думал, я что сейчас сделаю?

Вжавшись лицом куда-то ему в воротник и, для верности, крепко зажмурившись, Питер смог только неопределённо пожать плечами.

- Понятно, – брат потеребил его за локоть, – ну всё, герой, давай, посмотри на меня.

Питеру не хотелось никуда смотреть. Накрывший его с головой родной запах действовал успокаивающе. А ему очень хотелось успокоиться. Страх ушел совершенно, стыд тоже постепенно отпускал, оставалось только…

Он коротко провёл губами по изгибу воротника костюма брата, стирая жёсткой тканью ощущение поцелуя и возбуждения.

Стало легче.

С трудом отстранив брата, Нейтан склонился к его раскрасневшемуся лицу, и попытался перехватить за совсем закрывшей лицо чёлкой его взгляд.

- Ну?

Оживший Питер замотал головой, прячась за кривой улыбкой, но всё-таки собрался и встретился взглядом с братом. Тот смотрел спокойно и иронично, кажется, даже умиляясь – именно так, именно в такой дозировке, которая была сейчас необходима.

- Ты же не расскажешь папе?

- Ты хочешь, чтобы его хватил инфаркт? – шутка окончательно разрядила обстановку. Нейтан усмехнулся, – пожалеем его.

- Спасибо…

- Так что это было? – не сдержал вопроса Нейтан, чем вызвал у брата нервный смешок.