— А Шерил малой кровью обходится? — расхохотался Микк, наконец-то трогаясь с места.

— А может, не будем о том, кто из вас здесь самый кровожадный? Меня и без этого укачивает! — рыкнул Аллен.

Тики с Роад одновременно обернулись, и мужчина тут же получил пощёчину от племянницы, разворачивающую его к дороге лицом. Однако у Тики ещё было зеркало, через которое легко можно было увидеть обижено скукожившегося Аллена.

— Тебе плохо? — уточнила Роад, кажется, никак не определяясь, стоит ли отстёгивать ремень и переползать к Аллену.

— Мне с утра плохо. Меня какая-то женщина толкнула, — Аллен состроил очень хмурую и несчастную мордочку, — мне плохо пришлось. Не знаю, что это было. Будто руку вырвало просто.

— А она с рукой была, да? Ммм, значит, будет ещё, — пробормотала Роад.

— Просто омерзительное чувство, — продолжил Аллен, не обращая внимания на девочку. — Я думал, оно легко пройдёт, а сейчас в машине, ещё когда вы начали спорить, стало плохо. Так что вернись к первой теме и расскажи то, что хотела, пожалуйста!

— Тогда, — Роад стала вертеть подголовник, пытаясь удобно устроиться, глядя вверх и при этом не трогая сидения. И не обращая внимания на предупреждающее рычание Тики. Того возня отвлекала. — Тогда мы вернёмся к тому, к кому мы едем. Его зовут Фиддлер. Просто Фиддлер. У него есть десяток фамилий на разные случаи жизни, и сама жизнь столь непредсказуемая, что врагу не пожелаешь. Хотя кое-что стабильное в нём есть. Так вот, если снаружи он ещё напоминает человека – я пока не уточняю, какого человека, – то, если бы кто-то увидел, что внутри него, Фиддлер так просто не отвертелся бы. Ну или, скорее, те, кто увидели, долго бы не прожили.

— Наша личная фабрика паразитов, — фыркнул Тики с отвращением.

— Да, внутри Фиддлера живут паразиты. Разного свойства, характера и размера. В том числе и те «паразиты», которые называют вирусами. Он их обожает. Большинство болезней прошли с его участием. Не то чтобы он пытался ухудшить положение, но посмотреть, что там и как, и попытаться вырастить в себе это «новое» – это его большое хобби. После этого он, в принципе, может воспроизвести те вирусы, которые изучил, впустив в свой организм, и дал мутировать. И вообще, я не разбираюсь в этом. Но он один вполне сумел бы уничтожить эту планету. Не человечество. Жизнь вообще.

— Вам было бы скучно, если бы так и случилось? — спросил Аллен.

— И это тоже. Но истребление человечества? Боже, только в блокбастерах зло может грезить такими лишёнными смысла целями.

— А вы, значит, зло?

— Если оценить нас критериями распространённой человеческой морали — мы зло. Как и практически все люди, в общем-то. Но мы злее большинства.

— Хорошо, Фиддлер отличается от вас, и что дальше? Или он не только внутри отличается?

— У некоторых из нас особый режим. Особая жизнь. Тики любит жить на две стороны, хотя в последнее время он живёт только на тебя, радуйся, это удивительно. Я сплю по двенадцать часов, проводя, по крайней мере, половину жизни в моём мире или бродя по чужим снам. Для меня это почти физическая потребность. Что ещё? Как уже говорила, Вайзли является единственным из нас, кто не может долго без тёмного обличия. Его «демоническому глазу» нужна работа, маскировать его сложно.

— Хорошо, вы ведёте себя странно, но что мне ожидать от Фиддлера?

— Ну... мы называем его Гниением.

— И это чертовски верное название.

— Вернее, чем называть тебя Удовольствием? — выгнул бровь Аллен, демонстративно взглянув в зеркало. Но теперь Тики был сконцентрирован на дороге, пережидая, когда пешеходы пройдут. Чем дольше они ехали, тем сильнее Аллен убеждался в том, что никогда не был в этом районе города. И даже не мог сказать, где он хотя бы приблизительно. Вот только улицы стали уже, здания темнее и люди неприветливее. Ещё немного, и Аллен бы решил, что понимает, почему сегодня они поехали на машине среднего класса – иначе они строго выделялись бы из толпы.

Слишком выделялись.

Почему-то эта дыра напоминала самые неблагоприятные места города, где можно ожидать чего угодно. И Аллен не мог не задаваться вопросом о том, что здесь делал член безумной, демонической Семьи.

— Об этом ты ещё успеешь узнать! — расхохоталась Роад в голос, и задумавшийся Аллен даже не сразу сообразил, к чему был это смех.

А сообразив, почувствовал себя на редкость раздосадованным.

— Так что с Гниением? Он гниёт, что ли?

Тишина была ответом Аллену. Юноша даже отвернулся от окна, отрываясь от занимательного просмотра скромной человеческой жизни, и понял, что никто на него не смотрит и будто игнорируют.

— Ну?

— В точку, Малыш! — в этот момент Тики очень не хватало сигареты.

— Что в точку?

— То, что обычно заставляет гнить других, спасает от полного разложения Фиддлера, — ответил Тики. — Я серьёзно. Говоря народным языком, во взглядах людей он выглядел бы законченным наркоманом.

Аллен совсем иной взгляд обратил к окну. Быть может, это что-то и объясняло, но не всё.

— То есть он гниёт?

— Ага! — кивнула Роад.

— И поэтому… он может умереть от этого?

— Нет. Он же не до полной каши разлагается. Только до определённой степени, в которой и существует. Это не очень удобно. И люди бы не поняли, потому что эта степень видна невооружённым глазом. И так по улицам не походишь. Так что он спасается тем, что людей убивает. Обычная пища и сон ему не нужны, кстати, но если он в хорошей форме, то может питаться. Но не спать. Сна ему не требуется.

— Роад не любит его за это.

— За то, что не можешь попасть к нему в сон?

— Я ни к кому из нас в сон попасть не могу. Без приглашения, по крайней мере, — легко ответила Роад. — Меня напрягает сам факт возможности жизни без сна. Я… не понимаю, как можно жить всегда здесь. Это сложно объяснить...

— Люди обычно жалеют о времени, потраченном на сон, — отметил Аллен.

— И люди же идут спать, когда жизнь достаёт их, в надежде не столько отдохнуть, сколько отвлечься. Люди жалуются на нехватку времени на сон. Люди жаждут его. Людям иногда надо сбегать от всей той кутерьмы, что они создают. Скажешь, ты не любишь спать?

— Сон проходит слишком быстро. И чаще донимает меня кошмарами.

— Это потому что ты не умеешь им управлять.

— Твоя правда, — сложил руки на груди Уолкер. — Но и люди тоже не умеют. Большинство. Есть те, кто пишут целые книги о том, как заставить присниться что-то определённое и всё такое, но мне сон не нравится.

— А жизнь?

— Жизнь тоже не очень. Но я работаю над этим.

Остаток поездки прошёл в относительной тишине. Только Роад начала баловаться с радио, окончательно расшатывая и без того непрочные нервы Тики Микка. Тот уже пятый раз поворачивал не туда, куда следовало, и продолжал пытаться найти правильный дом, правильную улицу, правильный подъезд.

Получалось как-то не очень.

Роад щёлкала станции и игралась с громкостью.

Аллен закрыл глаза, погружаясь в себя и пытаясь понять, что именно хотел он сказать самому себе. Что с женщиной было не так? Но когда стал задумываться об этом, стало только хуже. Намного хуже, до того что он приказал Тики остановиться, выскочил из машины и некоторое время стоял, вдыхая прохладный воздух ртом и успокаивая готовый в любой момент взбунтоваться желудок.

Зато, когда готов был закончить путь, Тики наконец-то понял, куда им надо ехать, расспросив о том парочку прохожих. Сегодня он ни разу не напоминал состоятельного мужчину: лохматый, мрачный, одетый в потрепанные шмотки из его квартиры, как оказалось, он выглядел совсем своим. А Роад,пережидавшая недомогание Аллена, сидя на спинке одной из скамеек у автобусной остановки, выглядела как всегда куклой. Сегодняшнее платье было бежевым с кремовыми оборками, лента с бантиком обвивала шею, в волосах две заколки с небольшими розочками белого цвета. Такие же розочки на тканевых браслетах на руках. Белые гольфы, бежевые туфельки.

Люди оглядывались на Роад. А один мужчина даже попросил её сфотографировать.