Абракас — леди Селеста внимательно всмотрелась в лицо второго сына. Затем оглянулась на Люциуса, словно пытаясь найти сходство между мужчинами. Глаза... Серые, стальные... У всех остальных ее детей глаза были карие. Она стряхнула наваждение.

Лорд Мунрок поднялся, чтобы приветствовать Малфоя.

- Люциус, мы рады, что ты к нам присоединился.

- Благодарю, что пригласили. Я думал, что у вас семейный совет.

Абракас Мунрок повернулся к нему.

- Именно так. Но ведь Нарцисса — наша кузина.

- Да, – вмешалась леди Селеста, – так что, как я и говорила, ты — часть семьи.

Максимус Мунрок вновь опустился в кресло. А затем молча расстегнул золотую запонку в виде головы медузы горгоны и закатал рукав. Черная метка на его предплечье проступила очень четко, рельефно, контур рисунка больше походил на ожог. Вслед за главой семьи все собравшиеся стали обнажать руки.

- Я думаю, это может значить только одно, – лорд Мунрок снова поднялся на ноги. – Наше время пришло! Мы дождались!

*

Селена стала панически бояться воды... Везде, даже в каждой капле росы на траве, ей чудилось возрождение Темного лорда. Ей казалось, что она сходит с ума в пустом доме в Хогсмиде. Минерва МакГонагалл настоятельно рекомендовала ей ночевать с Хогвартсе, но что-то каждый раз звало девушку вернуться домой.

Она садилась у окна и смотрела, как угасает день. С наступлением весны, а затем и лета, дни становились длиннее, и Селена все дольше и дольше провожала солнце за горизонт. И это ее несказанно радовало: сны ее тоже пугали. Ей часто снился Сириус... Она искала его, бежала за ним, но он всегда уходил прочь, даже когда ей казалось, что она почти догнала его. Можно было протянуть руку, коснуться его плеча, но он тут же таял в воздухе, оставляя на ладони влажный след. Порой она бродила в тумане, слушая его голос, зовущий ее. Она металась в молочно-белой полумгле, уверенная, что вот-вот сможет обнять любимого, но натыкалась то на призраков прошлого — Лили, прижимающую к себе малютку Гарри, своего старшего брата Максимуса, который укорял ее за уход из семьи, то на кошмары настоящего — внезапно воскресшего Петтигрю, леди Селесту, распекающую блудную дочь, или возрождающегося Темного Лорда.

Дамблдор, наоборот, каждый раз просил Селену прислушаться к себе. Директор даже предлагал ей снова провести какое-то время в доме леди Гвиневры Блэк: он был уверен, что жрица Мелюзины поможет девушке научиться управлять своим даром. Но Селена была непреклонна — она не хотела этих видений, она боялась своей беззащитности перед лицом грядущего.

- Селена, нам необходимо разобраться в сути ваших видений, дорогая, – убеждал ее старый волшебник. – Вы видели, что Темный Лорд возвращается. Я этого боялся, но вместе с тем ждал этого момента. Я никогда не верил в то, что Том погиб... Его всегда интересовала лишь самая черная магия. То, что позволяет сохранить жизнь любыми путями.

- Вы всегда это знали? Но ничего не предпринимали, чтобы предотвратить это! Что же вы за...

- Я ничего не мог сделать, дорогая. Для всех Темный Лорд умер... И даже я не смог найти достаточно весомых доказательств того, что дух его остался на земле.

- Видите?! – голос Селены звенел от напряжения. – Возможно, я просто схожу с ума...

- В роду Мелюзины не было безумцев ни в одном колене. Даже отказ от своей сущности не лишает рассудка.

Но при этом девушке казалось, что она действительно теряет ощущение реальности. Ей больше всего на свете хотелось увидеть мужа, но с короткой встречи, когда он появился в камине среди раскаленных углей, Сириус ни разу не прислал вестей о себе. Его продолжали искать...

За неделю до финального испытания турнира Селена обнаружила у себя на подоконнике мертвую птицу. Вернее, этот грязный комок перьев она сначала приняла за мертвую птицу, но потом разглядела, что полуживой воробьиный сычик приоткрыл мутный глаз.

Она отнесла птицу к Хагриду. Было так странно видеть, с каким трепетом он принимает в свои огромные мозолистые ладони пернатую кроху, в которой едва теплится жизнь. Лесничий всегда был необычайно нежен и терпелив с каждым живым существом. Он ни разу не испугался ни одной даже самой опасной твари — трехголовый пес, дракон, гигантские пауки, гиппогифы, соплохвосты... Ко всем он находил подход! Если кто выходит птичку, то только он.

- Селена, это... Где ты нашла его?

Девушка, успевшая отойти от хижины на несколько шагов, обернулась.

- Дома, на окне... Мне показалось, что ты...

- Я займусь им, но тут... такое дело. Кажись, этот малыш принес тебе письмо...

Хагрид протягивал ей крошечный мешочек, вероятно, снятый с лапки сыча. Сердце упало, внутри стало гулко, будто эхо слов лесничего металось внутри нее. На ладошку к ней упало кольцо – то самое, которое она надела Сириусу на палец в день их свадьбы. И коротенькая записка...

“Надеюсь, скоро будем вместе и ты сможешь вернуть мне кольцо. Очень скучаю.

Помоги Гарри во всем. Уверен, он станет чемпионом!”

Ветхий клочок пергамента, на котором было наспех нацарапано послание, столько раз сложили, чтобы он уместился в мешочек, что теперь он буквально рассыпался. Зажав в руке кольцо, Селена сквозь пелену набегавших слез продолжала читать несколько слов, выведенные рукой мужа. Они скоро будут вместе... Она продолжала сжимать кольцо, не чувствуя, что ногти впиваются ей в ладонь – оно было тем спасательным кругом, который помог ей обрести уверенность в завтрашнем дне.

*

- К вам прибыли, госпожа...

Домовик виновато разводил руками, склоняясь так, что его длинный нос уткнулся в край засаленного полотенца, в которое он был замотан.

- Что ты мямлишь?! Говори, кто пришел!

Но дверь за спиной эльфа уже распахнулась.

- Я же говорила, что докладывать обо мне не нужно, – произнес мелодичный, как весенняя капель, голос. – Я пришла на правах члена семьи.

Домовик с ужасом взирал на хозяйку. Ее глаза расширились от удивления, сменившегося гневом. Он спешно исчез до того, как госпожа успела обрушить на него свое раздражение.

- Ты же поклялась не переступать порог моего дома! – прошипела леди Селеста, вскакивая с места.

- Где твои манеры, племянница? Мне казалось, Гертруда дала тебе прекрасное воспитание. Да и притворство для тебя давно перестало быть искусством. Ты и забыла, как жить без него.

- Что тебе надо?

- Я, пожалуй, присяду, – леди Гвиневра Блэк опустилась в кресло, расправляя складки своего светло-серого струящегося наряда. Цвета первых осенних дождей... – В моем возрасте трудно вести беседу стоя.

- Годы не имеют над тобой власти!

- Так же, как и над тобой, дорогая племянница, – рассмеялась гостья. – Отказ от дара не изменил твою сущность.

- За это ты меня ненавидишь? За это ты мстишь мне, настраивая дочь против меня?

- Я никогда не настраивала твою дочь против тебя. Я лишь открыла ей глаза на то, кто она на самом деле. Показала, какой магией она владеет. И я надеюсь обучить ее, передать ей все...

– Нет! – ладонь резко ударила по обивке. – Вы не смогли навязать это бремя мне, теперь взялись за Селену?!

Леди Селеста достала палочку, висевшую в черепаховом чехле на поясе ее платья.

- Вон из моего дома.

Леди Гвиневра поднялась. От всей ее фигуры веяло уверенностью в собственных силах и властностью. Она лишь махнула рукой: вокруг ее племянницы внезапно стал сгущаться воздух, словно насыщаясь водяными парами, собираясь в тугие капли. И наконец та оказалась полностью укрыта водяным коконом.

- Ты смеешь мне перечить?! – леди Блэк говорила очень спокойно. – Ты до сих пор дочь Мелюзины, пусть и блудная, пусть и заложившая свою душу... А я – верховная жрица! Я могу уничтожить тебя.

- Мстишь мне за то, что я не дала сломать себе судьбу? За то, что тебе пришлось стать наследницей моей матери?! – истерила леди Селеста.

- Мщу? Нет, нет. Ошибаешься... Ты совершила много ошибок. И грехов на тебе не перечесть! Ты разрушила много жизней, разъединила много судеб...