Не самое приятное чувство.
Сейчас, меланхолично созерцая унылый осенний пейзаж из окна своего кабинета, Айрон не торопился пройтись по террасе, вдыхая терпкие ароматы прелой листвы и влажной земли. Серые низкие тучи не собирались расходиться, обещая долгий, моросящий дождь, а яркие фонари у крыльца главного корпуса с трудом отгоняли мрачную, тоскливую тьму, мешая разглядеть, как упругие капли, летящие с неба, разбиваются о зеркальную гладь искусственного озера.
Айрон любил дождь, но ненавидел сырость.
Бросив последний взгляд на парк за окном, Владыка Эргона вернулся к столу, с исключительно скорбным видом оценив предстоящий фронт работ. Ему осточертели бесконечные тяжбы, жалобы и прошения, которыми главы родов заваливали его ежедневно. Секретариат не справлялся с этим бурным потоком, хоть и работал в авральном режиме. Разгребать последствия краткого правления Натана и приснопамятной битвы, едва ли не опустошившие казну, оказалось крайне хлопотно, несмотря на героически прилагаемые усилия. Иногда Айрон малодушно скучал о времени, проведённом в качестве призрака.
Помимо основных проблем, существовал длительный процесс утверждения Айрона единоличным правителем Эргона, затеянный по согласованию с Геральдической Коллегией и Советом Домов ради пресечения попыток узурпаторства подобными Натану излишне деятельными ублюдками. Членами вышеназванных органов власти разрабатывался церемониал, по сложности сравнимый с ритуалами хсаши, призванный подтвердить кровное Право нового властителя на престол.
В принципе Айрон понимал стариков, так отчаянно взявшихся за новую для себя работу – чем ещё заняться семисотлетним старцам, как не цитированием древних законов и уложений, не противоречивших заявлению о полной монархической власти Владыки. Первоначально взолновавшийся было Сенат вскоре успокоился после исчерпывающего пояснения Айрона о том, что он не собирается разгонять цвет вампирской аристократии и лишать членов Сената привилегий, хотя с некоторых пор этот законодательный орган плавно превратился из законодательного в консультирующий. И это всех устраивало.
С тяжёлым вздохом Айрон опустился в кресло, подавив желание схватиться за поясницу. Нет, он не превратился в ревматического деда, просто давала знать о себе неприятная рана, нанесённая ему в битве. Позвоночник сросся правильно и достаточно быстро, но в сырую погоду спину нещадно ломило. Доктора утверждали – лет через пять пройдёт.
Ему тогда крепко досталось. Айрон не любил вспоминать, в каком состоянии верные офицеры доставили своего Повелителя в его особняк. Кэтрин Старр, помниться, сказала – краше в гроб кладут. В гробу Айрон уже бывал и ему там не понравилось, так что отлежавшись недельку в качестве беспомощного зомби, Принц Ночи уверенно пошёл на поправку. Кажется, к нему пару раз заглядывал Луциан, но Айрон не оценил родственной заботы, каждый раз швыряя в братца первым, что под руку подворачивалось, сопровождая сии действия непристойными ругательствами. Кислая физиономия тут же исчезала. Сейчас, по прошествии времени, Айрон понимал, что не сильно гневается на непутёвого интригана, но и прощать его так легко не собирался.
Настенные часы гулко отбили три раза – время обеда. Частенько Айрон пропускал трапезы, удовлетворяясь перекусами из наспех слепленных сэндвичей, неизменно присовокупляя к их компании огромный кофейник. Поразительно, как в последнее время он стал зависим от этой дряни, сваренной из свежемолотых зёрен!
Однако сегодня настроение Владыки располагало к обеду в обществе, причём его качество Айрона не особо волновало.
Спустившись по винтовой лестнице и оказавшись в жилой части главного корпуса, Айрон направился к столовой. Это был довольно большой зал, свидетельствующий о том, что некогда, в мифические «славные времена» род Айрона насчитывал не меньше сотни родственников, прекрасно уживающихся вместе. К сожалению, столь же тёплыми семейными отношениями в современном Эргоне могла похвалиться лишь семья Юкавы.
Невольно Айрон передёрнул плечами. С недавних пор он предпочитал не общаться с дядей, потому что банально не знал ответов на многочисленные вопросы Лорда Юкавы, неизменно начинающиеся одинаково: «что случилось с Суллой?» и «куда исчезла моя любимая девочка?». В горячей и пламенной любви к племяннице сурового старика было сложно заподозрить и, скорее всего, истинной подоплекой его настойчивых расспросов являлся интерес к упущенной возможности воцариться самому. Поскольку Лорд Юкава всегда был щепетилен в том, что касалось политики, Айрон подозревал, что старый интриган просто проводит работу над ошибками, дабы не облажаться в следующий раз. Луциана, как явствовало из придворных хроник, уже отлучили от домашнего очага Юкавы, так что беспутный братец оказался ещё и бездомным.
Сулла… Она исчезла вскоре после битвы, никому ничего не сказав. Многие, в том числе и Айрон, решили, что девушка тяжело переживает трагическую судьбу своего мужа. Общество тактично оставило скорбящую вдову в покое, но любопытство и желание сделать карьеру на чужом горе сподвигло некоторых ретивых журналистов на поиски пропавшей. И тут-то выяснилось неприятное обстоятельство. Суллы нигде не было. Первым тревогу забил её отец. Он несколько раз добивался аудиенции у самого Айрона, но что обеспокоенному вампиру мог сказать Владыка, сам едва оправившийся от тяжёлых последствий ранений?
Айрон тяжело вздохнул, встречаясь взглядом с управляющим, уже занявшим своё место за столом. Это был высокий, молодой мужчина весьма привлекательной внешности и обладающий, к тому же, более чем покладистым характером, позволившим без особых проблем распробовать его постельные таланты. К сожалению, ими Карл не блистал, оставаясь удручающе предсказуемым и пассивным, чего Айрон, привыкший к смелым экспериментам, так и не смог ему простить. Впрочем, администратором юноша оказался отменным, и Принца Ночи вполне устраивал если не в качестве любовника, то как исполнительный работник.
Одновременно с Айроном в столовую вошла очень колоритная пара – старший сын Владыки и его ручная рабыня. Пока все устраивались за огромной столешницей, терпеливо дожидаясь, когда престарелый дворецкий и его юный стажёр поставят перед каждым его блюдо и нальют в бокалы вина, Айрон, стараясь выглядеть непринуждённо, рассматривал Натана, здорово изменившегося за прошедший год. Сейчас этот мужчина мало чем напоминал того самоуверенного, нагловатого юнца, бравирующего собственной значимостью, как оказалось – ложной. За головокружительным взлётом в карьере последовало не менее оглушительное падение, едва не разбившее сознание Натана вдребезги, чему немало поспособствовал Тимо Лайтонен. Теперь сын сидел, чуть сгорбившись, не поднимая потухшего взгляда от столешницы, и весь вид его выражал апатичное равнодушие. Тусклые пепельные волосы безжизненными прядями лежали на плечах, серые, невыразительные глаза, казалось, и вовсе утратили свой блеск. Лишь иногда в них вспыхивал огонёк интереса – когда в зале звучала бойкая, мелодичная речь его спутницы.
Рядом с Натаном устроилась маленькая юная женщина, судя по характерной внешности родиной её была Азия. Тёмные, коротко остриженные волосы блестели и переливались антрацитом в свете люстр, раскосые глаза с непередаваемой хитринкой и всегда улыбающиеся губы… Она была рабыней, сколько себя помнила, но, в отличие от Натана, смогла сохранить волю к жизни и, в конечном счёте, занять своё место за этим столом. Их редко можно было увидеть врозь. Айрон, признаться, так и не вспомнил её имени, звучавшего чуждо для его слуха. Юки? Юми? Не важно.
Её речь больше всего напоминала незнакомую песню – весёлый перезвон колокольчиков и бубенцов. Часто смеялась и никто не мог найти в себе сил одёрнуть нахалку. Просто всем без исключения в этом доме был нужен её смех.
Со странной смесью удивления и надежды Айрон наблюдал за тем, как эта удивительная женщина, отобрав поднос у опешившего дворецкого, собственноручно накладывает самые лучшие куски мяса на тарелку своему хозяину, при этом что-то сварливо приговаривая на своём языке. Натан слегка оживился, на бледных, тонких губах даже наметилась улыбка, отчего он стал напоминать призрак себя прежнего. Быть может, неустанная забота рабыни поможет исцелить и ранее не совсем здоровый рассудок Натана, направив его силы и энергию в созидательное русло.
