Стараясь не поддаваться панике, я принялся обдумывать оборотную сторону медали, а именно возможность того, что Джена находилась под их контролем, что в ее голову внедрили чужие мысли или, хуже того, промыли ей мозги, и теперь она добровольно работает на них. Возможно, она на самом деле верит в то, что они говорят ей. Возможно, сама ее смерть была ложью. Во всяком случае, это не более безумно, чем утверждение, что ее воскресили в лаборатории. Все эти вероятности были достойны рассмотрения, все они могли оказаться правдой, и как бы мне ни хотелось обратного, я просто не имел возможности пойти за ней, оставаясь служащим Альянса. Слишком многое стояло на кону. Слишком высока была цена.

Никто и ничто не в силах перевернуть мою жизнь вверх тормашками так, как Джена Шепард. Она отличалась от других, всегда отличалась. С нашей самой первой встречи она начала изменять все, что когда-то являлось для меня непреложным, и в конце концов полностью завладела моими мыслями. И дело даже не в том, что только она заполняла нишу в моем сердце, дополняла меня. Без моего ведома она вошла в мою жизнь, и это место принадлежало ей, и только в ней я нуждался.

В течение месяцев, следующих за ее смертью, становилось все проще и проще игнорировать эту правду, прикрываясь отрицанием и дешевыми заменами. Однако лишь только увидев вновь ее лицо, я осознал, что время никогда не изменит этого, даже несмотря на мое упрямое нежелание признать истину.

Я просто обязан был сказать что-нибудь – что угодно, дать ей знать, что я тоже изменился не так сильно, как она считает, и что я переживаю за нее. Но после просмотра ее послания обычное письмо казалось мне абсолютно безличным. Так что я пригладил волосы, поправил воротник рубашки и включил камеру.

- Привет, Шепард, - начал я, прекрасно понимая, что после всех тех раз, что я выдыхал ее имя, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, «Шепард» звучало слишком формально. В конце концов, я хотел поговорить с женщиной, а не легендой – так же, как говорил когда-то, а потому начал заново: - Джена.

Черт, это было трудно.

Прочистив горло, я продолжил:

- Послушай, я… я хотел извиниться. Снова. За то, что наговорил. Ты права, я не понимал, что происходило, но мне следовало хотя бы попытаться. Мне до сих пор сложно осознать случившееся, не говоря уж о том, чтобы поверить, но если все это на самом деле правда, тогда… Не могу себе даже представить, через что тебе приходится проходить. И если это действительно ты, то я должен был вспомнить, насколько ты упряма и умна. Наверняка у тебя припасена парочка трюков, с помощью которых ты с легкостью ткнешь нас носом в тот факт, что, не поверив тебе, мы совершили ошибку. Я многое еще хочу сказать тебе, но оставлю это до того момента, как мы встретимся, а пока…

Я опустил взгляд, пытаясь сообразить, как выразить так многое несколькими короткими предложениями.

- Просто вернись назад. Обещаю, вскоре мы сможем спокойно сесть, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось, а я буду молчать и слушать. Мы сумеем все разрешить. Закончи свою миссию, останови коллекционеров, вернись назад и докажи Альянсу, что они ошибались насчет тебя. Заставь их поверить тебе. Ты нужна им, пусть они и не знают об этом.

«Ты нужна мне. И сейчас, когда ты снова жива, я не могу думать больше ни о чем».

- И… когда ты вернешься, я приложу все усилия к тому, чтобы встретить тебя. Я поручусь за твои слова, если возникнет такая необходимость. Это меньшее из того, что я могу для тебя сделать.

- Пожалуйста, будь осторожна. Я… - Фраза «Я все еще люблю тебя» чуть не сорвалась с моего языка. Идиот. Я знал, что только буря эмоций, поднявшаяся в моей душе после нашей встречи, ответственна за подобные мысли. Даже если это и являлось истиной когда-то, с тех пор многое изменилось. И пусть мое тело не оставляло никаких сомнений относительно чувств, которые я питал к ней, в голове царил хаос. Вздохнув, я произнес: - Я серьезно.

************

Шепард

После Иллиума у нас редко выдавалась свободная минутка. Агенты Призрака сбивались с ног в поисках информации о коллекционерах и их связи со Жнецами, в то время как я продолжила собирать команду, периодически отвлекаясь на второстепенные задания. Вскоре мы отправимся за пределы ретранслятора «Омега-4» и, возможно, хорошо поработав сейчас, увеличим свои шансы на благополучное возвращение.

Усмирив свою подозрительность, я достаточно хорошо узнала команду. Оказалось, что хотя они, как и многие другие, надеялись на меня, я многому могла у них научиться. Все же работа с настоящими профессионалами, с лучшими из лучших, имела свои плюсы. Как и меня, жизнь била каждого из них, ни для кого из нас это не прошло бесследно, и со временем между нами возникло некое товарищество, не совсем дружба, скорее… взаимопонимание.

Гаррус всегда был рядом, всегда. И пусть я не могла поделиться с ним всеми своими тревогами и ожидать, что он одной улыбкой облегчит груз, лежащий на моих плечах, однако, что бы ни случилось, я не сомневалась в его верности и поддержке, а в подобных ситуациях это было гораздо важнее.

Я снова встретила Тали, и она даже присоединилась к команде после того, как одним взглядом я дала ей понять, что вполне разделяю ее опасения относительно «Цербера». Тали предположила, что я работаю под прикрытием, и одной из моих целей является уничтожение этой организации изнутри. Отчасти она была права, но я не могла рассказать ей об этом на борту корабля, который собиралась украсть. СУЗИ до сих пор находилась под контролем программного обеспечения Призрака, о большей части которого она не знала или не имела возможности мне сообщить. В любом случае у меня не возникло необходимости делиться своими планами с кем бы то ни было – все становилось на свои места само по себе. Разумеется, это будет иметь значение лишь в том случае, если мы вернемся из-за ретранслятора «Омега-4» живыми. Когда придет время, я с легкостью перейду этот мост.

Когда Тали обнаружила тело своего отца, я была рядом; я заслонила ее собой во время повторного слушания перед коллегией адмиралов и высказала все, что думаю о них. Они использовали ее, играли с ней, и я не могла этого так оставить, по крайней мере не сейчас, перед лицом ожидающей нас опасности. Время для идиотских игр и демонстрации своей власти прошло. По возвращении на «Нормандию» Тали назвала меня капитаном, и только тогда я наконец поняла, что это значит, что я значу для нее.

Касуми научила меня нескольким новым трюкам. И пусть мне никогда не достичь столь высокого уровня в технических умениях, но я была достаточно быстра, чтобы повторить ее смертоносный танец на поле боя. Я знала, что ей пришлось пройти через ад, однако она сохраняла игривый настрой как в битве, так и в жизни, что помогало ей стравляться с ударами судьбы.

Когда же мне никак не удавалось выкинуть из головы какую-то проблему, я отправлялась на наблюдательный мостик к Самаре, которая помогала мне освоить искусство медитации – довольно сложное дело для кого-то, кто с трудом усиживал на одном месте дольше пяти минут. И все же постепенно я стала медитировать после каждой миссии, очищая разум и отстраняясь от эмоций, что позволяло мне взглянуть на вещи объективно, вместо того, чтобы поддаваться питаемым адреналином чувствам. Самара сказала, что это поможет мне сохранять трезвость мышления, даже несмотря на попытки манипулировать мною, и, судя по взгляду, которым она меня одарила, юстицар прекрасно знала о моей войне на два фронта – с коллекционерами во время заданий и с влиянием Призрака на моем корабле и в моей голове.

Еще одним оперативником, работающим на меня, а не на «Цербер», оказался Тейн. Он мне определенно нравился. Мы оба убивали по велению других, оба понимали смерть и ее значение. Его слова о том, как тело может быть разъединено с душой и подвластно кому-то другому, являлись истиной. Я знала, каково это, но, привыкая к своему напичканному электроникой телу, начала считать себя счастливой, потому что мне дали второй шанс совершить что-то хорошее. Все, что было у него – его воспоминания, впрочем, то же самое можно сказать и про меня.