- Разумеется, я верю в это, - быстро ответил я. – Мне и в голову не приходило, что ты думала о чем-то, кроме миссии.

Это была ложь – конечно же, эта мысль посещала меня. Когда Шепард сказала, что возвращается, на мгновение я самонадеянно подумал, что она делает это из-за того, что именно я находился рядом с бомбой. От воспоминания об этом меня начинало тошнить. Может быть, я был так готов умереть только потому, что в глубине души знал – или полагал, что знаю – что Шепард вернется за мной? Но если ложь была необходима, я солгу ей.

- Хорошо, - произнесла Джена, совершенно неубежденная, – потому что… я знаю, что приняла верное решение для миссии. Мне просто нужно верить, что я руководствовалась правильным мотивами.

Вслед за этими словами возникла оглушающая тишина, и шов на моем боку начал болезненно пульсировать. Я ничего не мог прочесть по хмурому, замкнутому выражению на ее лице.

- Послушай, Шепард… - Я подошел ближе и облокотился о стену, в то время как Джена продолжала смотреть на спальные капсулы. – Позволь задать тебе вопрос. Ты доверяла Эшли свою жизнь? Ты доверяла решениям, которые она принимала как солдат?

Она облизнула сухие губы и тихо и серьезно ответила:

- Да.

- Ты доверяешь мне в этом же?

Шепард взглянула на меня с ничего не выражающим лицом, словно пыталась понять, к чему я клоню, прежде чем отвечать.

- Разумеется, да.

- Тогда ты должна понять, что мы оба пошли туда с тобой по своей воле. Мы оба добровольно вызвались сопровождать отряд Киррахе. Я думал, что умру, и – да, мне это не нравилось, но я был готов. Мне казалось, что, по крайней мере, это хороший способ погибнуть. Эшли считала так же.

- К чему ты ведешь? – потребовала Джена ответа, словно ей неудобно было обсуждать это.

- Я веду к тому, что… - я подошел еще ближе и облокотился о перила рядом с ней, - ты не можешь оставлять за собой право с такой готовностью бросаться в сам ад и жертвовать своей жизнью, но не позволять другим сделать такой же выбор. Если ты считаешь, что тебе можно принимать подобные решения касательно твоей собственной судьбы, ты обязана верить, что и другие люди способны на это. Я велел тебе спасать ее, и я на самом деле подразумевал это. Когда Эшли сказала тебе возвращаться ко мне, она тоже подразумевала это. Позволь этому решению принадлежать ей. Она не ждала, что ты придешь и спасешь ее – она была слишком занята тем, чтобы уйти в ореоле славы, на этот раз настоящей. Ты не подвела ее, а думая иначе, ты не чтишь ее жертву, ты лишь делаешь из нее мученицу. Эшли Уильямс никогда не была мученицей. Она погибла героем.

Некоторое время мы молчали, а затем наконец она задумчиво посмотрела на меня.

- Я не понимаю, как тебе это удается, - сказала она тихим хрипловатым голосом.

- Удается что?

Джена вновь отвернулась.

- Ты можешь сказать лишь несколько слов, и я уже чувствую себя лучше. Это не должно быть так просто, не в этот раз.

Подавшись вперед, я заглянул ей в глаза.

- Но ты все-таки чувствуешь себя лучше?

- Почти, - ответила Шепард, встречая мой взгляд. – Теперь я думаю лишь о том, что когда прострелю Сарену голову, это станет платой и за ее жизнь тоже. Мы догоним его, остановим, а затем взорвем ко всем чертям Властелина. Мы прекратим все это.

- Да, - подтвердил я, радуясь, что Джена вновь обрела хотя бы часть своей уверенности. – Мы сумеем сделать так, чтобы смерть Эшли не оказалась напрасной. И… я буду рядом до конца, Шепард. Как и все остальные члены экипажа.

Некоторое время она молчала, а затем, словно признание давалось ей с болью, Джена вымученно посмотрела на меня и произнесла:

- Я знаю.

С этим она развернулась и коснулась моего плеча – ситуация странно перекликалась с произошедшим в медотсеке, когда я чувствовал невероятное облегчение от того, что она пришла в себя, а она, прежде чем выйти, вонзила пальцы в мое предплечье. Тогда это казалось беспечным, почти игривым. Сейчас же все было серьезно.

- И спасибо, - низким голосом добавила Шепард. Поддавшись импульсу, я накрыл ее руку своей ладонью, не заботясь о том, как это будет выглядеть со стороны. Кожа Джены оказалась холодной и шершавой от покрывавшей ее засохшей грязи, но я бы поцеловал каждый ее палец, если бы имел на это право. Мне так хотелось сказать ей, как благодарен я был за то, что мы оба остались в живых, и как ужасно та же самая мысль заставляла чувствовать себя, когда я вспоминал, что Эшли больше нет с нами.

Шепард не поднимала на меня глаз. Из-под опущенных ресниц она просто смотрела на мою ладонь поверх ее и выглядела печальной.

- Всегда пожалуйста, - ответил я, гадая, чем заслужил ее благодарность.

А затем ее пальцы выскользнули из моих, и она ушла, оставив меня наедине с воспоминаниями о прошлой ночи – не только пиво тогда придало мне смелости, чтобы перестать притворяться, что я не начал влюбляться в своего командира с самой первой встречи. Воспользовавшись кратким отсутствием за столом и Шепард, и Гарруса, Эшли одарила меня внимательным и решительным взглядом, на который способен только очень пьяный человек, и спросила, почему, черт побери, я до сих пор ничего не предпринял, несмотря на свое более чем очевидное увлечение нашим командиром.

Конечно, я все отрицал, но Эшли безжалостно обозвала меня лжецом. Она обратила мое внимание на тот факт, что, невзирая на то, что она была уверена во взаимности этих чувств, если я не сделаю что-либо пусть и не сейчас же, но вскоре, то вполне вероятно останусь у разбитого корыта. Я не относился к тому типу людей, которые готовы в любой момент броситься в омут с головой, особенно когда такие вещи, как правила Альянса, разница в рангах и мои собственные заскоки, стояли на пути. Но все же толчка Эшли оказалось достаточно, чтобы я повел себя так, как прежде не отважился бы, просто позволил себе говорить то, что было у меня на уме, не задумываясь над словами, и это сработало. Стоило мне только осознать, что Шепард смотрит на меня так, как она определенно не смотрела ни на кого другого, волна жара окатила меня с ног до головы, и я осмелел. Сама идея поддаться порыву, просто позволить этому произойти, после того, как провел несколько недель, запрещая себе даже мечтать… казалась мне такой же опьяняющей, как и запах пряной ванили, наполняющий воздух рядом с Дженой. Прошлой ночью она ответила на мои действия так, что мне захотелось продолжать до тех пор, пока…

Кто знает, чем бы все закончилось, если бы Джокер не доказал, что его умение верно выбрать момент не относилось ни к чему, кроме эвакуации. И все же, вероятно, его вмешательство было к лучшему. Если бы что-то все же произошло, это превратило бы сложное решение, принятое Шепард сегодня, в практически невозможное. Даже активируя бомбу, я осознавал всю несостоятельность этого плана – да, я готов был отдать свою жизнь за удержание позиции, однако ничто не мешало гетам просто убить меня и деактивировать взрывное устройство. Но в тот момент я просто не хотел, чтобы Шепард думала, будто я ожидаю, что она придет мне на помощь из-за появившихся между нами чувств. Если бы что-то произошло прошлой ночью, я не знаю, чем бы все обернулось. Оставила бы она меня, доверяя прожить достаточно долго, чтобы взорвать бомбу, и отправилась спасать Эшли, только чтобы доказать себе и другим, что она думала исключительно о миссии?

Мы никогда этого не узнаем. Эшли больше не было рядом, чтобы велеть мне не волноваться о том, что могло бы случиться. Я уже скучал по ней.

И когда ночью мы прощались с нашим товарищем, казалось, будто туча, низкая и тяжелая, нависла над кораблем.

========== Освобождение ==========

Кейден

Лишь когда окрыленный успехом отряд вернулся с Фероса с высоко поднятыми головами, настроение экипажа немного улучшилось. Швы с моей раны, полученной во время операции на планете, название которой никто не мог произнести вслух, до сих пор не сняли, поэтому для исследования колонии Шепард взяла с собой Гарруса и Тали. Вместе с Лиарой и Рексом я наблюдал за их переговорами и изучал территорию с помощью бортовых приборов «Нормандии» с целью обеспечить им превосходство над неприятелем.