- Если ты говоришь, что он заслуживал смерти, значит, так оно и есть, - продолжил Кейден. – Это твое решение, и я поддерживаю тебя во всем – это никогда не изменится, - произнес он, подходя ближе, и я почувствовала, как расслабились мои плечи. Стараясь справиться с оставшимся напряжением, я сделала глубокий вдох. – Прости, что вел себя так, словно не доверяю тебе, потому что это неправда – я верю, только…

- Не знаю, почему думала, что не могу просто признаться тебе, - неожиданно сказала я, глядя на Кейдена. Приоткрыв губы, я пыталась подыскать слова. – Я увидела его и… поняла, чем все закончится. Я должна была это сделать, но не желала, чтобы ты видел. Тебе не следовало знать об этом, обо всем этом.

Я так хорошо проводила время. И мне хотелось притвориться, хотя бы ненадолго, что ничего не изменилось. Посмотрев на группу людей, входящих в коридор, я почувствовала, как что-то будто сдавило горло.

- Я не хочу говорить об этом. Не… я не…

И Кейден понял.

- Думаю, «Нормандия» уже закончила пополнять запасы, - сказал он, коснувшись пальцами моего предплечья, таким образом давая знать, что все это останется между нами.

Надеясь, что случившееся ничего не изменит, я кивнула. Он прошел мимо, и я двинулась следом, глядя в пол и проклиная Финча, «Красных», вселенское чувство юмора и собственную бесхребетность перед лицом той жизни, которую я бросила так давно.

************

Кейден

Я понятия не имел, как соотнести образ коммандера Шепард, сложившийся в моей голове, с тем, что только что произошло. А затем мне вспомнилась старая поговорка: существуют два способа превратить человека в чудовище - обращаться с ним, как с ничтожеством, или воздвигнуть его на пьедестал. И теперь, стараясь не смотреть на идущую рядом женщину, я, наконец, понял смысл этого высказывания.

Первый Спектр человечества когда-то тоже был ребенком со своими надеждами, страхами и секретами, и, очевидно, кое-что до сих пор имело над ней власть. Она не походила ни на кого знакомого мне прежде – будни, наполненные сражениями и убийствами, не беспокоили ее, в то время как что-то столь незначительное и нормальное, как, например, искренняя человеческая эмоция и проявление слабости, заставляло ее прятаться в свою раковину. Я же был повинен в идеализировании ее – сомневаюсь, что на «Нормандии» существовал хоть кто-то, не имеющий за собой подобного греха, по крайней мере, в некоторой степени. Мне уже не в первый раз довелось увидеть скрывающуюся за маской легенды женщину, и я хотел узнать больше, хотел узнать о ней все.

Правила существовали не просто так – я прекрасно это понимал. Они были призваны предупредить именно то, что только что произошло – сомнение в действиях офицера более высокого звания только потому, что ты не одобрял их и считал, что командир выше этого. Но в случае с ней я ничего не мог с собой поделать. Мне казалось, что, являясь профессионалами, мы сумеем отделить личную жизнь от службы, однако все сложнее становилось вести себя так, будто она была только моим командующим офицером и ничем более. Мне вдруг захотелось вновь увидеть ее улыбку.

- День почти удался, - наконец нарушил я молчание, когда мы проходили мимо СБЦ. Едва заметный намек на ухмылку проглянул сквозь ее затравленный вид.

- День удался, - прошептала Шепард в ответ. – Я обзавелась новой броней, и мне довелось полетать – на мой взгляд, я отлично провела время.

Вот и все, что потребовалось, чтобы разрядить обстановку, и к тому моменту, как двери лифта закрылись за нами, мы уже вели себя так, словно последних тридцати минут и не случилось. Джена в совершенстве владела этим механизмом психологической адаптации: она умела говорить о подобных вещах отстраненно, словно это происходило не с ней, а с кем-то другим. Но сегодня мне довелось увидеть что-то, не предназначенное для моих глаз – редкий момент, в который Шепард была потрясена. И это застало врасплох нас обоих. Когда она посмотрела на меня с вызовом, выглядя при этом уязвимой и юной, все, чего я хотел – это остановить время и заставить все ее проблемы исчезнуть. Как будто в моих силах сделать для нее что-то, чего не могла она сама.

На выходе из лифта Джена рассказывала мне о том, какое оружие она достала в арсенале Спектров, а по пути к переходному шлюзу «Нормандии» я заметил, что даже несмотря на то, что она шла быстрее обычного, ее движения вновь приобрели привычную самодовольную манеру.

У меня возникло столько вопросов, но пока мне пришлось держать их при себе. Шепард не обязана отвечать на них, а мне вовсе не обязательно знать. Так что я просто собирался делать то, что должен был – следовать за ней на край света и обратно, выполнить задание и никогда больше не подвергать сомнению ее приказы.

Как только мы ступили на борт «Нормандии», пришла передача от Совета, и спустя несколько минут по системе громкой связи корабля Джена четко объявила наш следующий пункт назначения: Вермайр.

========== История ==========

Шепард

Как оно обычно и бывает, оказалось, что я не единственная вернулась с Цитадели не с пустыми руками. Формально алкоголь можно классифицировать как контрабанду, если, конечно, вы ненавидите своих подчиненных в достаточно мере, чтобы соблюдать этот закон. Однако на корабле, вроде «Нормандии», экипаж скорее совершит коллективное самоубийство, чем подвергнет опасности дело, а потому я не видела за столом никого, чья смена начиналась бы ранее, чем через одиннадцать часов, когда мы собирались высадиться на Вермайре.

Хотя, надо признать, количество присутствующих немного сократилось. Вероятно, причиной этому служило наше с Эшли получасовое противостояние. Ни одна из нас не желала прекращать игру, горки фишек на столе росли и убывали, но не исчезали полностью. Учитывая же, что все остальные уже выбыли, обстановка накалялась. Сделав большой глоток пива, Уильямс смерила меня взглядом, и, поигрывая одной из фишек, я спросила себя, сможет ли она состязаться со мной в упрямстве.

Пустых бутылок на столе было существенно больше, чем полных. Кому, черт возьми, пришло в голову доверить мне команду?

Джокер пить отказался, мотивируя это тем, что не доверяет автопилоту, однако все еще находился рядом, следя за картами Эшли с вниманием, видимым мною на его лице лишь на мостике. Кейден был по крайней мере немного пьян и, прижав ко рту кулак, сидел с таким задумчивым видом, словно присутствовал на собрании по обсуждению стратегии, а не на игре в покер. Лиара тоже не пила и, задумчиво склонив голову на бок, пыталась применить правила, которые я кратко объяснила ей, к той тотальной психологической войне, что разворачивалась на ее глазах. Два приглашенных нами инженера передавали друг другу бутылку виски и, очевидно, заключали пари на то, кто из нас в конце концов выиграет. Гаррус же… черт, я все еще с трудом разбиралась в турианской мимике. Он нашел бутылку чего-то, что мог пить без риска для здоровья, и казался вполне довольным, но я все равно решила поговорить с ним позже. После того, как он прострелил голову тому врачу, которого разыскивал в течение нескольких лет, Гаррус стал тихим, хотя сейчас он выглядел неплохо. Сделав глоток из своего стакана, наполненного ромом, импортированным из какой-то колонии, которая выглядела на этикетке настоящим раем, я вернула Эшли столь же пристальный взгляд.

Поддавшись порыву, я бросила фишку стоимостью в пятьдесят кредитов, которую держала в руках, в горку посередине, хотя до этого мы повышали ставки лишь на десять.

- Поднимаю на сорок, - заявила я, в то время как Эшли раздраженно стиснула зубы. Я знала, что она блефует. Невозможно девять лет быть членом банды и не научиться нескольким трюкам в том, что касается карточного мухлежа. У Эшли оставалось достаточно фишек, чтобы она могла позволить себе проиграть эту партию, однако в любом случае это нанесет удар ее самолюбию. Скорчив гримасу, она пробормотала «пас», и я сгребла выигрыш поближе к себе. Да, атмосфера царила дружелюбная, однако я все равно обожала выигрывать.