А теперь это. Посмотрев вверх, в мягком свете я разглядела вершины деревьев, росших в президиуме. Как я сюда попала?
Что из того, что я помню, реально? Груды тел, незнакомые локации, до сих пор занимающие мою память, Призрак, Андерсон. Хоть что-нибудь из этого произошло на самом деле?
- Коммандер Шепард, вы меня слышите? – донесся рычащий голос из чудом уцелевшего передатчика на воротнике. Голос, настойчивость, с которой он звучал, избавили меня от всяких сомнений, оставив в голове только одну простую мысль: убей Жнецов.
Неважно, что есть реальность. Неважно, в какой я форме. У меня до сих пор осталось незаконченное дело.
Я поднесла здоровую руку к передатчику и ответила, отчего легкие обожгло огнем, но это тоже не имело значения. Ничто не имело значении, ничто. Даже он.
- Слушаю, - с трудом произнесла я и зашлась в приступе кашля. – Я… я в Президиуме. Я…
- Коммандер Шепард, - снова требовательно позвал Хаккет, его голос практически срывался. Он не слышал меня. Либо я все еще находилась в воображаемом мире, либо моему микрофону пришел конец.
- Я жива, - произнесла я тихо, не имея понятия, как долго это еще останется правдой.
- Если вы слышите меня, если вы еще там, - адмирал тяжело вздохнул, - простого открытия лепестков станции оказалось недостаточно. Горн пристыковался, но ничего не происходит. Что-то блокирует сигнал. Нам нужно… черт побери, Шепард, вы нужны нам, - это прозвучало как мольба, а после передатчик замолчал, оставляя меня в одиночестве.
Посмотрев вверх на висящую над головой родную планету, я внезапно увидела саму себя, поднимающуюся по ступеням к консоли, как и несколько лет назад, а затем вбивающую код едва слушающимися пальцами и наблюдающую за открывающимися лепестками Цитадели и становящейся видимой Землей, объятой огнем. За видением последовала темнота.
Собрав все силы, я с помощью здоровой руки сумела перевернуться на живот, чувствуя себя подыхающей на берегу рыбой. Находящаяся рядом лестница вела к той самой консоли, и ее ступени были покрыты кровью, собравшейся лужей у основания, где я и лежала. Я наверняка упала.
Если я закрою глаза, если позволю себе расслабиться всего на несколько секунд, все закончится. Боль уйдет.
- Нет! – Я сплюнула сгустки почерневшей крови и постаралась привстать, опираясь на руку и не обращая внимания на агонию каждой мышцы. – Нет, еще нет.
Я села, глядя на свою цель на вершине лестницы, а затем с трудом забралась на первую ступень.
- Со мной еще не покончено, вы, гребаные ублюдки, - прорычала я, подтягивая за собой бесполезные теперь конечности. В глазах снова начало темнеть, а голову наполнил знакомый шум, но мне было все равно – передо мной стояла задача. Мне необходимо закончить миссию, все остальное не имеет значения. Я не знала, что буду делать, когда доберусь до вершины – сначала надо решить эту проблему.
Рука, покрытая моей же кровью, периодически соскальзывала, а каждая ступень казалась горой, но наконец, задыхаясь и чертыхаясь, я рухнула на верхней площадке у самой консоли.
Некоторое время я лежала там, пытаясь восстановить дыхание и, глядя на свою цель, стараясь придумать, что же сделать, чтобы починить ее.
Очень трудно думать на посторонние темы, когда вместо руки у тебя окровавленное месиво, кровь сочится из множества ран, и тебе хочется только одного: чтобы все кончилось. Но я справлюсь. Я должна. Я представила себе Лиару, ее успокаивающий голос, когда она рассказывала о найденных чертежах Горна, и попыталась понять, что же это все значит. Она сказала, что Горн являлся неким источником энергии, эдакой батареей питания для какой-то супер-реакции. Никто не знал, что будет делать Горн без направляющего его Катализатора, но мало кто сомневался в том, что эта штука была чудовищно мощной. И если Катализатором являлась Цитадель, то… то…
Я снова сплюнула скопившуюся во рту кровь, заставляя себя сосредоточиться и дышать ровно.
Несколько лет назад, когда я впервые воспользовалась этой консолью, чтобы спасти галактику, я блокировала сигнал Жнецов, таким образом не давая им связаться с Цитаделью. Этот сигнал существовал до них, создаваемый каким-то неведомым передатчиком, и они все были связаны посредством этой частоты. Напрашивался вполне логичный вывод: Цитадель являлась недостающим звеном, которое мы все искали так долго – только эта станция могла подключиться одновременно ко всем Жнецам, где бы они ни были. И если Горн был пулей, а Катализатор – оружием, то почему же оно не стреляло?
Осознание пришло ко мне внезапно на волне энергии, и я резко села; кожу начало покалывать. В прошлый раз, стоя посреди апокалипсиса, я заблокировала их гребаный сигнал. Когда от цивилизации протеан не осталось практически ничего, когда проект «Горн» их цикла провалился, а последние уцелевшие укрылись на тайной планете Айлос, они сумели разработать алгоритм, препятствующий подключению Жнецов к Цитадели.
Вот почему Жнецы отложили вторжение в нашу галактику на эти несколько лет. Вот почему они не захватили Цитадель в начале войны. Вот почему чертов Горн не стрелял!
Вот почему наш цикл будет другим.
Когда же волна адреналина схлынула, позволяя мне трезво взглянуть на свою же идею, я потеряла всякую надежду. Для претворения этого плана в жизнь мне требовалось удалить строки кода, внедренные в ядро Цитадели Кайденом, но я понятия не имела, как они выглядят, где их искать и как отключить. Я подошла так близко, я приложила столько усилий, а в итоге нашей погибелью станут мои хреновые познания в области кодирования. Это просто смешно. Кайден столько раз пытался привить мне интерес к этой области навыков, но впустую – я использовала эти уроки только чтобы побыть рядом с ним, а теперь…
«Если бы только он находился здесь», - позволила я себе подумать в первый раз, погружаясь в пучину боли и страданий, которые принесла с собой эта мысль. Если бы.
Я попыталась забыть, забыть о нем, о том, как оставила его, хотя и обещала, что не сделаю этого, но теперь уже ничто не в состоянии было остановить поток этих чувств. Мы обречены. Если бы Кайден оказался здесь, он спас бы нас одним легким движением своего древнего инструметрона. Это было бы так просто, но он остался позади. Я закрыла глаза и склонилась вперед, думая о том, как тепло он улыбался мне, в последний раз пытаясь привлечь меня к этому вопросу – мы находились на наблюдательной палубе, и его лицо было освещено оранжевым светом от интструметрона, когда он копировал одну программу за другой, просто чтобы я могла справиться с простыми задачами, не задумываясь.
«И он все еще способен оперировать теми данными, что мы собрали на первой «Нормандии», - говорил он, проворно перебирая файлы на своем инструметроне, - включая защитные протоколы гетов, программы, которые Тали использовала для взломов, и, кажется, даже код, полученный от Стража».
Я резко распахнула глаза.
Он скопировал мне этот код. На моем инструметроне имелся код Стража. Я могу найти соответствия в недрах кода главной системы Цитадели и удалить обнаруженные строки. Я смогу заставить эту громадную пушку выстрелить, и для этого мне надо лишь…
…мне надо лишь воспользоваться своей мертвой рукой, выжженные нервные волокна которой ни за что не сумеют активировать вмонтированный в запястье компьютер. С помощью здоровой руки я уложила израненную на колени перед собой, стиснула зубы от боли и попыталась оценить повреждения. Вид был ужасен – все равно что смотреть на фото с места жестокого преступления. Я видела сухожилия и блеск металлических костей сквозь разорванные мышцы и, стараясь удержаться на грани беспамятства, принялась вспоминать базовый тренинг. Как активировать инструметрон вручную. Однозначно, это куда проще сделать, когда хозяин устройства мертв. Прежде мне никогда не приходилось извлекать плату – достаточно было повторить необходимое движение окоченевшими пальцами, но состояние моей руки не позволяло воспользоваться этим вариантом. На моем инструметроне на нижней стороне микросхемы имелся элемент – своего рода черный ящик, который полагалось извлечь из моего мертвого тела. Однако я не была мертва, пока нет. У меня осталась работа.
