- Я… нет, - произнесла я поспешно, дрожа. – Прости.

Не понимая, что делаю, я отступила к двери, видя выражение боли, непонимания и печали в глазах Кайдена. Я ненавидела это, всю эту ситуацию, и больше всего на свете мне хотелось вернуться в его объятия, но я не могла, не могла…

Развернувшись и не позволяя себе пуститься бегом, я дошла до лифта. Не думать, не думать ни о чем, пока не доберусь до своей каюты.

Стоило только дверям закрыться у меня за спиной, отрезая от всего мира, я прислонилась к ним спиной и сползла на пол. Уткнувшись в ладони лицом, не замечая боли в сухих глазах, я сотрясалась от беззвучных рыданий, спрашивая себя снова и снова, что только что натворила?

«Дыши, - велела я себе. – Просто… дыши».

========== Пробуждение. ==========

Кайден

Уже стоя у ее двери, я ощутил еще один приступ неуверенности: правильно ли то, что я собирался сделать, или проблема в моем чертовом упрямстве?

В полной растерянности я смотрел, как она покидает наблюдательную палубу, бросив напоследок испуганный взгляд через плечо. Почему я позволил ей уйти? Было ли испытанное мною в тот момент чувство хотя бы отдаленно похоже на то, что ощущала она, когда я бросил ее на Горизонте? Для меня этот опыт оказался весьма болезненным.

С одной стороны, ей и без того хватало проблем, но с другой стороны, я все еще любил ее и теперь был уверен, что и она что-то чувствует ко мне. Джеймс оказался прав: Джена и правда вела себя иначе в моем присутствии, но причина заключалась не в неприятии, не в недоверии, а в… страхе. Не таком страхе, с которым Рана смотрела на мое окровавленное из-за рассеченной губы лицо над телом первого погибшего от моих рук. Она боялась того, на что я был способен, и долгие годы этого же боялся и я, но с Дженой все обстояло иначе. В ее глазах я видел страх перед неизвестностью, перед перспективой снова открыть свое сердце после того, что случилось в прошлый раз. Почему я не догадался об этом раньше?

Именно мне полагалось быть тем, кто разбирается в подобных вещах, кто в состоянии справляться со своими эмоциями. Мне следовало вести себя, как взрослый человек, терпеливо выносить беспорядочные удары, которые она наносила в слепой панике, а вместо этого я лишь усугублял ситуацию. Что ж, я больше не намерен продолжать в том же духе. Даже если я не нужен ей, если заблуждаюсь, я не буду больше притворяться, что не люблю ее. Сейчас не время ходить вокруг да около – мир рушится на наших глазах. По крайней мере так я открою все карты, протяну свое беззащитное сердце и позволю ей самой решить, хочет ли она его.

И я сделаю это прямо сейчас. Я покажу, насколько она дорога мне, как много она для меня значит. Я приглашу ее куда-нибудь, как поступил бы с любой другой женщиной, и объясню ей все. Я по-настоящему извинюсь, и, может быть, взамен она расскажет мне правду.

То, что я пробормотал чуть раньше, прозвучало совсем не так, как должно было. Этот момент предназначался лишь для нее, для ее успокоения, но стоило мне только обнять ее, почувствовать запах ее волос, как мои мысли свернули в совершенно другую сторону. Я погрузился в мир грез, где у нас все было в порядке. Это обернулось ошибкой, которую я намеревался сейчас исправить. Я расскажу ей все, и плевать, если она накричит на меня, вышвырнет вон с корабля, лишь бы она узнала истину.

Я постучал в дверь и, заслышав мягкие шаги с той стороны, глубоко вдохнул и расправил плечи. Однако как бы я ни готовился, при ее появлении воздух будто застрял в горле: темные волосы обрамляли лицо Джены влажными прядями, а щеки и губы от горячей воды стали ярко-алыми. Она была одета в подвязанный поясом простой черный халат, который казался чуть великоватым. Велев себе дышать, я почувствовал так знакомый мне запах пряной ванили и, глядя на Джену, увидел опасную красивую женщину, привлекшую меня столько лет назад.

Она удивленно распахнула глаза, отчего капельки воды на ее ресницах сверкнули, но теперь мы находились на ее территории, и Джена, не теряя времени, поспешила поставить меня на место. Она выпрямилась в полный рост, подняла подбородок и изогнула бровь, молча спрашивая, какого черта я отрываю ее от важных дел?

- Можно мне зайти? – спросил я, осознав, что не дождусь приглашения.

Глянув в сторону, Джена раздраженно вздохнула.

- Конечно, - произнесла она, отходя в сторону, - почему нет?

Я прошел в крошечный закуток, служащий рабочим местом, и огляделся. Каюта выглядела пустой, и ремонт, судя по свисающим тут и там проводам, не был закончен, но тем не менее это помещение очевидно принадлежало Шепард: повсюду разбросана одежда темных цветов, кровать не заправлена, планшеты небрежно лежат на столе, и на экране каждого из них мелькают бесконечные строчки информации.

- Вообще-то, я сама собиралась с тобой поговорить, - сказала Джена.

Обернувшись, я увидел, что она сумела взять себя в руки, но равнодушное выражение ее лица казалось вымученным, и сердце тревожно замерло у меня в груди. Ничто в ней не напоминало о произошедшем между нами каких-то пару часов назад, и мне пришло на ум, что она вряд ли разделяет мое желание выяснить все до конца.

- Да?

- Да, - ответила Джена и скрестила руки на груди; в этом просторном халате она выглядела гораздо более хрупкой. Неожиданно она разорвала зрительный контакт и, взглянув на пол, словно стараясь меня вообще не замечать, продолжила: - Я считаю… - она тяжело сглотнула, но ее голос все равно звучал сдавленно, – я считаю, тебе следует согласиться на место во флоте – то, что предложил Хаккет.

- Что? – воскликнул я, никак не ожидая такого.

- Ты слышал, - бросила Джена.

С трудом сдержав резкий ответ, я медленно вздохнул и продолжил смотреть на нее. Как обычно после проявления слабости, Шепард решительно возвращала себе утерянные в ее глазах позиции. Мне следовало бы знать – она демонстрировала классическую реакцию, неизбежную в ее ситуации. Когда-то я послушно последовал бы ее приказу, уступил бы ей право решать, но не сейчас. Я не позволю ей вышвырнуть меня с корабля после того, чему стал свидетелем.

- Почему? – спросил я, делая шаг вперед и надеясь таким образом вынудить ее дать искренний ответ.

- Ты… - Джена подняла на меня глаза, полные боли и обвинений. – Ты знаешь, почему.

Стало быть, я не ошибся. Она ненавидела, когда кто-то видел ее в минуту слабости. Волею случая сегодня таким человеком стал я, и она скорее попытается от меня избавиться, чем попробует решить проблему. Но не в этот раз – я не позволю ей это сделать. Джене ничего не стоило заставить своего оппонента опустить руки, и я никогда не встречал более упрямой женщины, но и я могу быть упрямым.

- Нет, нет, я не знаю!

«Скажи это, скажи мне в лицо, будь честной со мной – только так я сумею помочь тебе. Позволь мне помочь».

- Зачем ты пришел сюда? – спросила Джена неожиданно, очевидно, осознав, что я не реагирую так, как она того ожидала, и сменив тактику. Вызывающе вздернув подбородок, излучая властность и уверенность в себе каждой клеточкой тела, она глядела на меня сверху вниз, несмотря на то, что я был выше на голову.

- Я пришел, чтобы… - Когда она стояла передо мной, такая напряженная и угрюмая, моя идея начала казаться мне глупой. – Я пришел, чтобы пригласить тебя на обед. При случае, в Президиуме. Тебе нужно отвлечься.

На лице Джены отразилось искреннее недоумение, а затем ее губы презрительно скривились, и она, нахмурившись, спросила:

- Ты что, накурился? По-твоему, у меня есть на это время? Я не могу ходить по обедам, в то время как люди вокруг умирают. Мне не остановить их, болтая с тобой ни о чем на гребаной Цитадели!

- Разве ты не понимаешь, что ничего не сможешь сделать, если загонишь себя до смерти? Ты крайне измотана, почти не ешь, и я знаю, что ты не высыпаешься… Я хочу сказать… неужели ты думала, я не замечу?

Выражение лица Джены изменилось, гнев уступил место чему-то, похожему на вину, глаза тревожно распахнулись, но губы остались упрямо поджатыми.