- Я не планировала убивать его, - обыденным голосом произнесла я, до сих пор не глядя на Кайдена. – Он сдвинулся в последнее мгновение, и пуля прошла через его сердце вместо плеча.

- Ты не ответила на мой вопрос, - заметил Кайден. Мне казалось, что его глаза прожигают меня насквозь.

- Потому что я ненавидела его? – предложила я вариант, даже не стараясь придать ему убедительности. Подняв наконец на него взгляд, я поняла, что мне не удастся увильнуть от ответа. Резко вздохнув, я призналась: - Потому что ты был Спектром всего десять минут, и мне не хотелось, чтобы первой записью в твоем личном деле стало убийство собственного Советника. Вроде как неприятный прецедент, не находишь?

При этих словах Кайден раздраженно выдохнул, словно его наихудшие предположения подтвердились. Конечно же, он знал, что на самом деле стояло за моими действиями – ведь даже будучи порой тугодумом, он знал меня лучше всех.

- Я же и так имею репутацию хладнокровного убийцы, - продолжала я серьезно. – Я была не против того, чтобы Удина пополнил список. Твои руки чисты. Вот почему я выстрелила.

Я надеялась, что Кайден не сумел догадаться обо всем. Надеялась, что он объяснил мой поступок профессиональной вежливостью, а не тем фактом, что я убила столько гражданских, что еще одна смерть ничего не меняла. Я ненавидела Удину, Кайден – нет. Его не за что было винить, и мне хотелось, чтобы так оно и осталось. Если бы он нажал на спусковой крючок, то переживал бы куда сильнее, чем сейчас. Он стал бы сомневаться, что поступил правильно, до тех пор, пока не замучил бы себя угрызениями совести. Он бы спрашивал себя, действовал ли честно, отстаивал ли интересы Альянса или же просто слепо последовал моим приказам. Я хотела защитить его от этого.

И я знала, что убью Удину. Я не промахнулась.

Учитывая тот факт, что именно я выпустила роковую пулю, все это можно было представить, как мою ошибку, а не его неудачную попытку защитить Совет. Таким образом, Кайден остался невиновным и, как правильно заметила Диана, стал настоящим героем, предотвратившим попытку переворота. От меня же никто другого и не ждал: коммандера Шепард посылают на задание только тогда, когда положительный исход жизненно необходим. При этом никого не волнуют мои моральные принципы. Черт, большинство считает, что у меня их вообще нет. Кайден же иной, он лучше меня. Практически идеал, решила я, наблюдая, как он нервно трет затылок, отчего скульптурно вылепленные мышцы на его руках проступили четче. Идеальный солдат Альянса. Он искренне верил в каждое сказанное им слово: о чести и честности перед собой и другими. Вот почему он был лучше меня, всегда будет. Я так много ошибалась в жизни, и еще одна смерть ничего не изменит для меня, но станет неподъемной ношей для него. В те доли секунды, что я целилась в Удину, мною двигало лишь желание защитить Кайдена от его же собственной совести.

Он нахмурился, словно в тревожном ожидании, и сердце болезненно сжалось у меня в груди. Глядя на его профиль, я думала о том, что с момента моего возвращения к жизни не проводила рядом с ним больше времени, чем сейчас. Я едва справлялась с желанием прикоснуться к нему, и эта борьба с самой собой начинала выматывать меня.

- Мы не можем продолжать это, - сказал Кайден тихо, опустив руку и повернувшись ко мне. – В чем бы ни заключалась проблема, мы должны преодолеть ее, иначе нам никогда не работать вместе.

- О какой проблеме ты говоришь? – нарочито небрежно переспросила я, тогда как на самом деле горло перехватило.

- Об этой. - Движением руки Кайден указал на разделяющее нас пространство. – Той самой, что не позволяет нам просто поговорить и не поссориться в процессе. Черт, Джена, ты не можешь даже признаться в том, что сделала что-то хорошее, не смерив при этом меня раздраженным взглядом. Ты до сих пор сердишься.

Решив показать ему, что думаю о его словах, я попыталась нахмуриться, но обнаружила, что мое лицо уже носит это выражение. Я понятия не имела, почему все время злюсь на него. Может быть, потому что это было лучше, чем сидеть на полу, уткнувшись лицом в колени и рыдать из-за Жнецов, «Цербера», всех этих проблем, что мне полагалось решить. Я постаралась расслабиться, велела себе перестать вести себя, как ребенок, и посмотрела на мерцающие звезды.

- Я не хочу, чтобы все так оставалось, - продолжил Кайден печально. – Не с тобой. Нам нужно разобраться.

- И с чего ты предлагаешь начать? – спросила я, не глядя на него. Где-то внутри меня начинала подниматься паника, потому что я понимала, что пришло время для того разговора, в котором мы отчаянно нуждались, но я не была к нему готова, я никогда не буду готова смирить гордость и признаться в истинных мотивах своего поведения. С ужасом я ожидала, что сейчас он разобьет мои последние надежды на то, что мы сможем вернуться к тем отношениям, что у нас когда-то были. Я и сама не понимала, почему продолжала надеяться.

- Мы направляемся на Иден Прайм, верно? – неожиданно спросил Кайден.

Вопрос касательно работы позволил мне вновь ощутить землю под ногами, и я расправила плечи, стараясь показать, что являюсь хозяйкой положения и этого корабля, а не сбитой с толку рохлей.

- С Лиарой, да. Мы будем там через десять часов.

- Возьми меня с собой. Мы должны работать вместе, так что давай просто поставим себя в такие условия, где нам придется снова научиться доверять друг другу. Мы оба профессионалы – мы вполне способны оставить наши разногласия на корабле, - с этими словами Кайден снова указал на разделяющее нас пространство, словно в нем существовал некий невидимый барьер, мешавший нашему взаимопониманию. – В любом случае, бой – это наша стихия.

«Нет, - подумала я, - возможно, это является истиной, если рассматривать нас по отдельности, но я всегда считала, что лучше всего вдвоем мы работаем в постели. Пусть я даже не могу сказать этого вслух, позволить себе задуматься об этом, потому что тогда, глядя на тебя, я начинаю сомневаться в реальности своих воспоминаний».

Я снова посмотрела на свое отражение в стекле, не узнавая глядящую на меня в ответ изможденную женщину. Эта война оказалась тяжелым испытанием для меня, и с каждым днем ситуация только ухудшалась.

Но это все не имело значения. Я высплюсь в могиле. Я высплюсь, когда завершу миссию.

- Полагаю, ты прав, - ровно произнесла я, хотя горло сжимало от раздражения, вызванного невозможностью сказать то, что на самом деле хотела.

- Послушай, все… все снова встанет на свои места, - постарался заверить меня Кайден, очевидно, ощущая мой скептицизм. – Мне понравилось работать с тобой на Марсе, несмотря ни на что. Я скучал по тебе. Вега рассказал о твоих подвигах на Тучанке, о том, как ты уворачивалась от ног Жнеца, отталкиваясь от стен и уничтожая врагов по три… - Кайден застенчиво улыбался, и я знала, что он старается проявить дружелюбие, вести себя так, как вел когда-то, когда мы обсуждали свои глупые ошибки, прежние задания, еще будучи просто сослуживцами, а не бывшими любовниками. – Мне так хотелось оказаться рядом, и я злился, что пропустил все это. Наша совместная служба… все может пойти, как прежде.

«Нет, - возразила я мысленно, - не может».

Прежде наши совместные задания были столь воодушевляющими благодаря той искре взаимного притяжения, ощущению чего-то нового; я получала удовольствие, стараясь произвести на него впечатление, а он улыбался через все боевое поле, отчего я чувствовала себя прекрасной и неуязвимой. То, что существовало между нами сегодня, уже было не искрой, а бушующим пламенем, и я даже смотреть на него не могла без опасения ослепнуть. Но для Кайдена все это уже давно превратилось в пепел. И сейчас он старался заставить меня перестать жить прошлым, двинуться дальше точно так же, как это сделал он. В конце концов, наши отношения не были серьезными, не так ли?

Почему я настолько упряма?

Мне хотелось бы, чтобы он не вел себя так мило, чтобы разрушил все мои надежды. Казалось, мы застряли в каком-то неопределенном состоянии: мы не могли возродить то, что когда-то было между нами, не могли остаться просто солдатами, потому что для этого нам бы пришлось решить стоящую перед нами проблему, которая настолько все усложнила, однако никому из нас не хотелось делать первый шаг и разрушать то хрупкое равновесие, что мы сумели наладить. Я-то уж точно не начну этого разговора – это слишком опасно. Подобная беседа снова сделает меня беззащитной перед ним.