Лежа в постели, я смотрел новости о страшных потерях по всей галактике. С самого момента пробуждения мне не терпелось вернуться в строй, но, учитывая, что всего неделю назад я и руку поднять не сумел бы, не говоря уже об использовании биотики, об этом не могло быть и речи.
Мое тело все еще не до конца восстановилось, но будь я проклят, если продолжу валяться в постели, когда вполне в состоянии ходить. Мне с трудом удалось уговорить врачей отпустить меня на день, чтобы официально получить звание Спектра, однако еще труднее было стоять прямо, когда каждое рукопожатие отдавалось сильной болью в плечах. Я знал, что вся церемония – не более чем формальность, чтобы поддержать дух человечества. По крайней мере самых богатых представителей нашей расы, все еще имеющих доступ к новостной сети. Задумка дала ожидаемые результаты: уже на следующий день приток денег на нужды военных увеличился многократно. Может быть, и хорошо, что все коммуникации с Землей были разорваны – мама ненавидела узнавать об изменениях в моей жизни по новостям.
Сразу по завершении церемонии я вернулся обратно в больницу, где Эмили сердито отчитала меня за то, что я перенапрягаюсь. Будучи сыт по горло ее чрезмерной опекой, я заметил, что поскольку я солдат, и война в самом разгаре, то перенапрягаться – моя работа. В голубых глазах мелькнуло что-то, похожее на обиду, но я был слишком раздражен, чтобы переживать из-за этого. После визита Шепард несколько дней назад Эмили вернулась, чтобы продолжить обследование, и вскользь упомянула, что коммандер крайне вспыльчива, хотя откуда ей об этом стало известно, она не призналась. Меня невероятно раздражало, когда Эмили так говорила о Джене, даже не зная ее. С другой стороны, меня всегда бесило, когда кто-то – кто угодно – нелестно отзывался о женщине, которую я некогда полюбил. Да, она на самом деле была вспыльчивой, нетерпеливой, безжалостной и ругалась, как наемник, но я бы хотел посмотреть, насколько спокойными оставались бы они, выполняя ее работу.
Я прямо заявил Эмили, что никто – и в особенности подобные ей самой, никогда не видевшие настоящих боевых действий – не имеет права судить Джену, и она посмотрела на меня так, словно я откровенно оскорбил ее. Конечно, я извинился, сославшись на нервное напряжение, вызванное невозможностью принимать участие в боях, но это была лишь часть правды. На мгновение мне подумалось, что я снова веду себя, как лицемер, учитывая то, как чуть ли не с лупой изучал каждый поступок Шепард в надежде убедиться, что она на самом деле та, за кого себя выдает. Но нет, на этот раз все иначе, ведь я по-настоящему знал ее, знал как хорошие ее стороны, так и плохие.
Во всяком случае теперь у меня снова появилась возможность что-то делать. Пусть и неохотно, но меня все же выписали из больницы, и сейчас я собирал свои нехитрые пожитки, раздумывая над тем, что же делать дальше.
Статус Спектра значительно расширял мои возможности, а сразу после церемонии Хаккет сообщил, что если захочу, то могу встать во главу уже сформированного для меня отряда. Я на самом деле обдумывал это предложение, однако… я дал обещание. Даже два обещания – Шепард и Андерсону. Я не мог защищать ее, находясь на другом конце галактики, а кроме того, тогда мне не доведется снова ощутить воодушевление от возможности сражаться рядом с ней.
И все же это ее выбор – так правильно. Я позвоню ей, мы встретимся в следующий ее визит на Цитадель и как следует все обсудим. Обговорим все то, на что не хватало времени прежде.
Будучи все еще прикованным к постели, я познакомился с ее другом. В первый раз увидев, как дрелл проскользнул в мою палату с грацией профессионального убийцы, я мгновенно потянулся за оставленным мне Шепард пистолетом. Однако в его поведении не ощущалось угрозы, а затем он объяснил, что сражался вместе с Дженой против коллекционеров. Только тогда я узнал своего гостя. Мне не так часто приходилось видеть представителей его расы, да и различал я их с трудом, но окрас этого дрелла запомнился мне по видеофайлам оперативника Лоусон. Тейн – убийца, которого Шепард брала с собой практически на каждую миссию ближе к концу своего сотрудничества с «Цербером», очевидно, доверяя ему безоговорочно. Дрелл признался, что Джена просила его приглядеть за мной, пока я не покину больницу, потому что хотя он и сам был болен, но все же мог сражаться.
«Она настаивала, - пояснил Тейн. – Как я понял, вы работали вместе против Сарена несколько лет назад, но из-за лояльности Альянсу вы отказались присоединиться к ней в ее борьбе против коллекционеров. Вам повезло иметь друга, подобного Шепард, особенно в такое время. Она… уникальна. И, кроме того, очевидно заботится о вашем благополучии».
Мы разговаривали о ней, об их совместной работе, о том, как она разрушила все планы «Цербера» и сумела взрастить в каждом – даже самом равнодушном – оперативнике готовность умереть по ее приказу. Дрелл рассказал, как служба с Шепард изменила его взгляд на жизнь и то, как он проводил свои последние месяцы. Он тоже заботился о ней – в этом у меня не осталось сомнений. Каждый член ее команды заботился о ней – вот почему они следовали за ней куда угодно.
Я любил ее когда-то и до сих пор был привязан к ней, но именно поэтому, убеждал я себя, мне нельзя идти за ней столь же слепо, как раньше. Любовь мешает видеть целостную картину, делает тебя неуклюжим, толкает на глупые поступки. В прошлый раз, когда я был влюблен, я совершил свое первое убийство и навсегда изменил жизнь. Но то, что я чувствовал к Ране, казалось детской увлеченностью по сравнению с тем, что я до сих пор испытывал к Джене. И эта женщина была гораздо опаснее. Одним взглядом она способна вскружить мне голову и заставить позабыть обо всем на свете, оставив лишь мысли о том, как бы здорово было обнять ее и поцеловать. Я не мог позволить себе вновь попасть под ее влияние, не сейчас, когда так высока цена любой ошибки.
Я не знал, какие доказательства мне нужны, чтобы вновь полностью поверить ей, и как она сумела бы развеять мои сомнения. Мне казалось, что она уже сделала это и не единожды. Я просто нуждался в знаке, в чем-то, позволившем бы мне довериться ей так, как прежде, потому что на этот раз пути назад не будет.
Вдруг уловив краем уха ее имя, я поднял взгляд к телевизионному экрану на дальней стене. Новостной репортер рассказывал о невероятных достижениях Шепард на Тучанке. Я бы даже не стал слушать, потому что большинство новостей сейчас основывались на слухах, однако ведущая (из подписи я узнал, что ее звали Диана Аллерс) сумела раздобыть видеозапись межрасового саммита, состоявшегося на борту «Нормандии», очевидно, находясь в центре описываемых событий. Странно было видеть Джену в форме Альянса, с гладко зачесанными волосами и выражением столь же спокойным, какой бывает природа перед грозой. В следующий момент Шепард уже опиралась на стол, что-то яростно доказывая саларианской далатрассе под внимательными взглядами Рекса и турианского примарха. На первый взгляд она не делала ничего из ряда вон выходящего, будто даже не особо-то и напрягаясь, однако понимание того, что один коммандер Альянса имеет в споре больший вес, нежели лидеры трех рас, поражал.
Аллерс на мгновение умолкла, а на экране появилась сцена… чего? Неужели это молотильщик, нападающий на Жнеца? Опустившись на кровать, я сделал звук погромче и принялся внимательно смотреть, пока репортер рассказывала о том сумасшедшем плане, который был претворен в жизнь в результате неожиданно возникших трудностей. Картинка снова вернулась к ее округлому радостному лицу, и женщина широко улыбнулась.
- Рядом со мной находится сама коммандер Шепард, только что добившаяся потрясающей победы на Тучанке. Коммандер, расскажите, что же случилось на самом деле.
Камера развернулась, и я увидел Джену, сменившую стандартную рубашку формы на темный топ, который открывал вид на обработанные медигелем раны на ее руках. Под глазами Шепард залегли тени еще более темные, чем я видел в прошлый раз, и она, очевидно, едва держалась на ногах от усталости, хотя и старалась сохранять невозмутимый вид профессионала. Я заметил кусочек пластыря на ее переносице и заживающую царапину на щеке – судя по всему, что-то попало ей в лицо, потому что Джена была слишком упрямой, чтобы носить чертов шлем. Низким, хрипловатым голосом она отвечала на вопросы Аллерс, периодически вставляя «засекречено» всякий раз, когда решала, что не желает углубляться в эту тему.
